Игорь Афонский - Подарок дервиша

Кстати, он был на связи и со своим литовским посредником. Сообщение о многочисленных туристах, направляющихся на театрализованное представление – это было очень ценным донесением. Ричардас хотел сам наблюдать за баталией, но что-то не сложилось, он смог вырваться в то место только утром, когда там всё закончилось. До этого момента действовало оцепление.

Независимый журналист Синявин имел свой угол в одном из старых коммунистических издательств. Свою приставку «независимый» он приобрел после увольнения, когда главный редактор его родного СМИ кричал ему вслед, что такого тупого осла он рядом видеть не желает.

Это случилось сразу после того, как в городе во время исполнения музыкального номера произошло «ЧП». Что именно случилось, рассказать было некому, вот Синявин и взял на себя такую ответственность, написал пару репортажей и сразу втиснул их в московские издательства. Главный редактор его вызвал, и за это, как говорится, не похвалил и по головке не погладил. Такое поведение объяснялось очень просто. Всё было спущено на тормоза. Местные «силовики» настаивали на запрете информации, чтобы не было паники, а другие держатели судеб человеческих тоже решили это дело не раздувать, тем более скандал касался старого мэра с его азиатской скоропортящейся «начинкой».

Синявин не унялся, написал ещё один «горячий» репортаж в одно агентство. Там решили информацию предварительно проверить, позвонили непосредственно в город. В итоге, журналиста уволили. Никуда его никто долго не брал. Но мир не без добрых людей. Приютили в небольшом городском листке, взяли на полставки. Дело в том, что информация, которую сообщил Синявин, была правдоподобной и подобно бомбе замедленного действия могла принести большой урон. Главный редактор это прекрасно понимал и даже завидовал своему бывшему другу, он бы сам хотел так поступить, но не мог, положение обязывало соблюдать «установки». Это такие правила игры, если хочешь входить в закрытый «членский» городской клуб. С некоторых пор появляться в неформальном клубе стало почетно, именно там свершались самые большие городские дела, там делили городские ресурсы, «осваивали» деньги под государственные программы. И там раздавали бонусы.

Между тем только Синявин смог оценить всё происходящее в городе. Наступил период затишья. Последовала его нейтральная статья в «Московском Комсомольце» о создании благотворительного фонда в городе для помощи пострадавшим в период последних событий. Он намеренно написал такую статью, закрепив тем самым то, что называется «события, повлекшие бедственное положение». Он хвалил Мамедову, которая внесла в фонд круглую сумму денег, тем самым указал источник этой суммы – строительную компанию «Фаэтон». Такие «завуалированные» действия были не попыткой реабилитироваться и отмыть свое имя от наветов, это было продолжение боевых действий. Фонд создали не городские власти, а простые граждане, пострадавшие были крайне больны и нуждались в уходе. Центральное телевидение этим моментом заинтересовалось, были сделаны несколько репортажей, но и их кто-то «порезал».

Синявин затаился, но про него забыли, потому что город вдруг стал похож на прифронтовой участок. Стали рваться информационные закладки, созданные Джокером, и каждый день приносил сразу столько разных новостей, что это казалось нереальным. Многих людей сняли с занимаемых должностей, и об этом позволялось писать. Бывший друг, главный редактор местной многотиражки вдруг вспомнил о своем приятеле и, как ни в чем не бывало, пригласил в гости. Синявин, между тем, успел описать найденный склад оружия на стройке, потом писал об арестах, о так называемой «чистке», его не трогали, больше того, многотиражка перепечатала его статьи из «МК». Синявин получил гонорар. Его фотографии новых джипов привели к тому, что из Москвы прибыл срочный генеральский курьер. Там торопились выбрать лучшие машины для личного автопарка.

Появление многочисленных инвесторов и туристов в городе тоже широко описывалось в прессе. Теперь все издания дружно подхватили его, «синякивский» стиль письма, «клеймили» всех подряд, и бывшее руководство, и нынешнее, которое раньше было безгрешным, и всё благодаря газетам и телевидению. Журналист понимал, что его используют, но остановиться не мог. Он, как гончая, взял след и раскручивал виток за витком старые грехи местных власть держателей.

Дальнейшие события привели к конфликту. Полковник Петров хотел приструнить этого «прыткого журналюгу», чтобы не мешал работать. Тем более что не всё так было хорошо. Пропажа машин, потом оружия, побег из КПЗ. Такую информацию он хотел бы попридержать. А Синявин был неумолим. Личная просьба была истолкована как попытка заткнуть свободную прессу. Журналиста поместили под домашний арест, лишили телефонной связи и интернета.

Это произошло вовремя, потому что последующие описания кровавых событий в прессу выпускать было нельзя. Петров сам лично потом приехал к журналисту, извинился и сказал, что они нуждаются в его помощи. Ему разрешено было ознакомиться с материалами, со всеми видеосъемками, с целью написать цикл «нейтральных очерков». Петров понимал, что его снимут с этого дела и пришлют другого человека на замену. Он невольно допустил на вверенном ему участке такие события. Это можно было сравнить с катастрофой. С крушением поезда. Журналист по достоинству оценил такую степень доверия, он и внёс нужный элемент ретуши. Да, действительно, на перегоне перевернулся железнодорожный состав с газом, последовал взрыв. Жертвами стали люди, которые собрались на праздник. Осколками покалечило несколько сот участников театрализованного шоу. Батальная сцена стала фатальной. С помощью журналиста был создан очередной миф этого города. Только теперь никто не пытался выламывать руки Синявину. Ему разрешили самому вершить историю. И не беда, что ближайший железнодорожный перегон был в нескольких километрах от поля сражения. Само сражение передислоцировалось ближе к железнодорожному перегону, к месту проживания мэра. Его передвинули намеренно, тем более что взрыв на территории дома был кстати. А настоящее место зачистили, убрав все следы.

Наёмника Альберта сделали жертвой, свидетелем, обыкновенным туристом. И у него взяли интервью, когда перевели в палату городской больницы. Ему обещали снисхождение при выборе наказания. Тот все сделал, как договорились. О многом умолчали, списали и забыли. Через некоторое время Синявин уже сидел в кресле своего бывшего друга, он задумал написать книгу, а интересного материала у него было предостаточно.

Человек по кличке Смурый появился в этом городе после очередного своего освобождения из-под стражи. Опытный юрист сумел доказать, что его обвиняемый был арестован без основания. Были, конечно, весомые улики. Например, отпечатки пальцев на оружии, которое ему не принадлежало.