Фридрих Незнанский - Когда он проснется

Идти становилось все труднее и труднее. Кружилась голова. Оля вспомнила, что уже очень давно ничего не ела. Там, у бандитов, есть не хотелось, а теперь у нее слюнки текли, когда вспоминала вчерашний ужин – круассаны с абрикосовым повидлом, ветчинные сырки…

В какой-то момент ей показалось, что она топчется на одном месте. Она не представляла, сколько уже прошла и сколько предстоит пройти. Справа тянулся лес, слева – покрытая снегом насыпь. Редкие столбы электрической магистрали.

«Если между станциями пятьдесят километров, а я начала идти с середины, мне остается пройти двадцать пять километров… Если со скоростью пять километров в час, то… Неужели я смогу пройти пять часов?..» – испугалась она, и в то же время какой-то скептический внутренний голос ответил: «Да, дорогая, и это еще не самое страшное… Представь, что до ближайшей станции было километра три, но ты пошла не в ту сторону, и тебе предстоит протопать все сорок семь километров. Сколько часов у тебя на это уйдет? Все девять. Ты не сможешь идти девять часов. Если ты не замерзнешь ночью в лесу, то тебя успеют перехватить бандиты, и тогда уже ты пощады не жди. В лучшем случае тебя покалечат, а то и просто забьют до смерти».

Чтобы отогнать от себя эту жуткую мысль, Оля принялась считать бетонные столбы электрической магистрали, стоящие вдоль полотна дороги на краю леса. Прошла один столб, два столба… Сосчитала свои шаги. От второго столба до третьего вышло двести пять шагов, от третьего до четвертого – сто девяносто восемь, от четвертого до пятого она прошла ровно двести шагов…

«Допустим, от опоры до опоры расстояние приблизительно сто метров. Я прошла шесть опор, шестьсот метров, полкилометра… Это неплохо».

С каждым новым столбом она прибавляла еще сто пройденных метров, пока, по ее подсчетам, не прошагала так целый километр. Сейчас, когда она могла хотя бы приблизительно контролировать результат своей одиссеи, шагать вдоль железной дороги казалось легче и интереснее.

До железнодорожной станции джип домчался за пятнадцать минут.

– Если не найдем девчонку, убью всех! – рычал батька Михась по дороге. – Урою! Забью насмерть!

Выскочив из машины, Михась, Лева, Гера и Богдан рассыпались по железнодорожной платформе. Но среди немногочисленных пассажиров, ожидающих в этот ранний час электричку, беглой пленницы не было. Бандиты быстро прочесали всю станцию.

Через некоторое время заговорщики собрались у машины.

– Может, она на соседнюю станцию пошла? – торопливо предположил Лева.

Он старался загладить свою вину, Михась пока не высказал лично ему ни одного упрека. Гнев его был больше обращен на непосредственных подчиненных – Богдана и Геру, хотя те ни в чем виноваты не были.

– Так, разбиваемся. Вы оставайтесь здесь, – Михась кивнул на Богдана и Леву, – мы в Загорье. Если увидите ее, хватайте и тащите к дому, но старайтесь особо не привлекать внимания.

– Ясно, – отрапортовал Лева.

– Следующая электричка через сколько?

– Через полчаса.

Михась и Гера забрались в машину.

Богдан и Лева остались стоять на платформе у окошка кассы.

– Вот сука! Не знаю, что с ней сделаю, когда поймаем! – Лева сделал боксерский мах руками. – Рожу исполосовать крест-накрест падле, чтобы помнила.

Богдан, беспечно сунув руки в карманы, молча повел в конец платформы комок снега, пасуя самому себе и делая передачи назад, как футболист киевского «Динамо».

…Оля вышла к станции с противоположной стороны. Чтобы попасть к деревянному зданию билетной кассы, на фасаде которой красовалось название станции – «Свистуха», – сначала нужно было перейти через мост. На круглых привокзальных часах стрелки показывали без двадцати пяти минут девять.

Оля уже решила, что будет делать. На станции обязательно должен быть опорный пункт милиции. Она обратится к ним. Первым делом она попросит позвонить домой, в Москву. Потом… Потом попросит найти ей что-нибудь подходящее из обуви. И поесть!

Вид людей, беспечно снующих по платформе, едва не заставил ее разрыдаться от умиления.

Свобода! Спасена!

Она бросилась вверх по лестнице. В это время к станции на большой скорости подходил пассажирский поезд. Не останавливаясь, он прогрохотал дальше.

«Электропоезд Ожерелье – Москва прибывает на второй путь! – разнеслось по платформе объявление диспетчера. – Электропоезд Ожерелье – Москва прибывает на второй путь!» Диспетчер говорил по-русски…

Оля застыла, не поверив своим ушам. Ожерелье – Москва?! Так она не на Украине? Она рядышком, в Подмосковье, недалеко от дома! Электричка до Москвы…

Она сверху издали увидела зеленую змею электропоезда, подходящую к станции. К стеклу кабины машиниста была прикреплена табличка – «Москва». Через несколько минут электричка подойдет к платформе. Жиденькая цепочка пассажиров с сумками и корзинами, растекшаяся вдоль платформы, заволновалась, плотнее придвинулась к краю, ожидая остановки состава.

Оля со всех ног бросилась бежать через мост к электричке. Домой, в Москву! Только там она почувствует себя наконец в безопасности!

Выбежав на платформу, Оля бросилась к первой ближайшей двери вагона и лоб в лоб столкнулась с бандитом с льняным чубом.

Богдан отпрянул, и по его лицу пробежало выражение растерянности. Оля даже не успела испугаться. Она, пятясь, отступала назад, не спуская с него глаз… Сердце провалилось куда-то вниз, кажется, ниже промерзших ступней…

Богдан украдкой оглянулся на Леву. Но товарищ смотрел в противоположную сторону, контролируя хвостовые вагоны. Беглянку он не заметил.

Оля, пятясь назад, прошла под опорой моста. Бандит не трогался с места, смотрел на нее, сунув руки в карманы. А потом подмигнул и показал глазами на электричку. Беги, мол, дурочка!

Оля мигом вскочила в тамбур соседнего вагона. Двери захлопнулись. Электричка стала медленно набирать скорость. Мимо поплыла платформа, чубастый бандит, который, засунув руки в карманы, шел к своему товарищу, потом платформа оборвалась, вдоль полотна дороги замелькали заснеженные деревья, редкие крыши домов…

Она все еще не могла поверить своему счастью. Этот бандит видел ее, смотрел на нее в упор и ничего не сделал, позволил ей уйти! А может, он просто не стал подымать шума? Может, они все едут в соседнем вагоне? И только ждут, чтобы в вокзальной московской сутолоке наброситься на нее и снова похитить?

От этой мысли Оле стало жарко. Она решила перейти в головной, самый первый, вагон. Говорят, там есть милиционер. Едва она вышла из тамбура и стала пробираться по вагону между рядами деревянных скамеек, взгляды всех немногочисленных пассажиров электрички обратились в ее сторону. Только теперь Оля подумала о своем внешнем виде – старый тулуп, рваные кеды, подпухшая щека, разбитая губа… На кого она похожа? Ответ однозначный – на бомжиху. Чувствуя у себя за спиной любопытные взгляды, она поспешила пройти этот вагон, а в тамбуре, как ни было холодно, стащила проклятый тулуп и постаралась привести себя в порядок. Но это оказалось трудно. Джинсы оказались порваны и испачканы побелкой, песком и еще чем-то, что невозможно было оттереть. Воротник блузки был полуоторван, на груди не хватало нескольких пуговиц, – они вылетели, когда бандит пытался ее изнасиловать. К тому же древний тулуп, сильно побитый молью, страшно лез, и Оля с ног до головы была покрыта свалявшейся овечьей шерстью.