Владимир Лорченков - Гавани Луны

Никогда, малыш, – кивнул мне Хэм.

Я только отмахнулся.

Интересно, как там дом, подумал я. Вторую неделю я жил в однокомнатной квартире, которую купил тайком от Рины, чтобы приводить туда девушек, когда я приезжаю в Кишинев. Двери, помнил я, были закрыты на все замки, на окнах я опустил шторы. Об истории написали в газетах, но дело постарались замять, потому что в нем замешан легавый. Я чувствовал себя боксером, пропустившим пару ударов. Я занимался боксом и знаю, о чем говорю. У меня не было ни малейшего желания возвращаться в Городок и звонить в полицию с тем, чтобы получить право на дом.

Я знал, что всех их зарыли на кладбище при судебном морге. Я не собирался навещать могилы.

Я и так слишком долго видел их мертвыми.

Все это время в видел в воздухе силуэты трех женщин с почерневшими лицами и развевающимися волосами.

Моя любовница Люба, моя жена Рина, и девушка с разрезанным горлом, которую я нашел в своей постели утром.

Да, я разобрался со своей историей, но этого оказалось мало. Я убедил всех, – это оказалось проще простого, – что во всем виноват легавый. Пленка, на которой он с ружьем в руке заставлял меня рыть могилу, вышиб мозги Яне, и чудом меня не пристрелил, свидетельствовала в мою пользу неопровержимо..

Но я не убедил себя.

А мертвые мстят, знал я, и больше всего боялся того, что Рина обрушит свой гнев, свое мстительное раздражение, на Юлю. Рина всегда знала, куда бить. Я чувствовал – я это Знал – что если не разберусь с этой историей и в самом себе, нас с Юлей ждут неприятности. Нельзя зачинать в день аборта. Но я и представления не имел, как умилостивить покойников. Я начал пить, и разговаривать с мертвецами. Учитывая профиль моих занятий последние десять лет, почти все они были писателями. Все они давали мне плохие советы и пытались скрасить мой досуг, хотя я их об этом не просил. Я понимал, что это шизофрения – может быть, ее начало, – связанная с тем, что я слишком много думал о книгах. Будь я бывшим профессиональным боксером, моими галлюцинациями стали бы Марчиано и Фрезер. Нет, Формана я никогда не любил…

Селин смотрел на меня выжидающе.

Получается, – сказал я.

Я уеду и растворюсь, как соль в воде, – сказал я.

И, стало быть, я никогда не стану писателем, – сказал я.

Само собой, – сказал он.

На кой это тебе нужно? – спросил он.

Ничего другого я не умею, – сказал я.

Послушай, – сказал он.

Из-за женщины ты написал свою первую книгу, – сказал он.

И женщины же поставят в этом деле точку, – сказал он.

Я подержал вино во рту. Облизнул губы. Вкус вина напомнил мне горечь травы, я подумал о том, что нужно возвращаться в квартиру. Проспаться, выпить кофе, и начать хоть что-то Делать. Я противном случае я и правда закончу шизофреником, который приговорен к пожизненному заключению. Следовало решить, чего я хочу. Испытываю ли я угрызения совести? Я покопался в себе и честно ответил на этот вопрос.

Нет, – сказал я.

Молодец, – сказал со смехом Селин.

С Любой все получилось случайно, это была своего рода самозащита, – сказал я.

А Рина давно уже раздражала меня, – сказал я.

Разойтись мы не могли, так что оставался один выход, – сказал я.

Да и опасно было бы оставить ее в живых, после того, как она сама хотела меня убить, – сказал я.

Верно, – кивнул он.

Ну, а с первой девушкой… – сказал я.

Да, кстати, – сказал Селин.

Первая девушка, – сказал он.

Ну, с разрезанным горлом, – сказал он

Ты же знаешь, что не я ее убил, – сказал я.

Вяло отмахнулся и допил вино. Почувствовал эрекцию.

Ты прямо как озабоченный, – сказал Селин, усевшись рядом.

Не нужно делать такой непредвзятый вид, – сказал я.

Тебя же попросту нет, – сказал я.

О-ла-ла, – сказал со смехом он.

Да, – сказал я.

Признаю честно, я дико хочу женщину, – сказал я.

Возьми проститутку, – сказал он.

Не хочу, – сказал я.

Хочешь, – сказал он.

Просто боишься, что это плохо кончится, – сказал он многозначительно.

Ладно, твоя взяла, – сказал я.

Хочу, но боюсь, что это плохо кончится, – сказал я.

Ох, какой – сказал он.

Хочу дыру, – сказал я.

Нечего было отправлять на тот свет целых две штуки, – сказал он.

Сам виноват, – сказал он.

Я отвернулся. Вытащил из кармана мобильный телефон. Я не хотел модель, не хотел идеально молодого тела. Я хотел обычную женщину с легкими морщинами на коже, плохо выбритой промежностью и тяжелым задом, и, желательно, намечающимися складками под чересчур тяжелой и потому начавшей провисать грудью. Я начал было набирать номер, но вспомнил Юлю. И Рина – незримое ее присутствие словно толкало меня позвонить этой случайной знакомой, – а от моей бывшей жены доброго совета не жди. Господи, всего день, воскликнул я про себя. И сунул телефон в карман.

Почему я так хотел трахаться?

Я весь пропах мертвечиной.

Поэтому я хотел жизни. А что полнее жизни, чем женщина между тридцатью и сорока? Я источал желание. Только оно и могло бы спасти меня от покойников, обступивших эту лавку, словно полицейские – скамью подсудимых. Я хотел Юлю. Лишь во время встречи я понял, насколько я хочу ее. Я дождаться ее не мог и писал ей сообщения каждый час. Но терпел, и не приводил женщин домой.

Здравствуй еще раз, милая, – написал я.

Здравствуй, – написала она.

Скажи честно, – написал я.

Ты думала о том, что было между нами, когда мы разговаривали, – написал я.

Бог мой, – написала она.

Конечно да, – написала она.

Твои руки, – написала она.

Я только об этом и думала, – написала она.

Когда ты уже приедешь, – написал я.

Через день, милый, послезавтра, ты же знаешь, – написала она.

Жду не дождусь, – написала она.

Давай встретимся сразу же, – написал я.

Конечно, я приеду к тебе с вокзала, – написала она.

Я смогу быть у тебя весь день, – написала она.

Отлично, – написал я.

У тебя в квартире? – написал я.

Нет, лучше у тебя, – написала она.

Я очень поправилась за эти две недели, – написала она.

Два килограмма! – написала она.

Ты выглядишь как настоящая женщина, – написал я.

Мммм, – написал я.

Ты говоришь это ради секса, – написала.

Я говорю это ради секса, – написал я.

Ну, если ты так хочешь… – написала она.

Я ТАК хочу… – написал я.

… значит я и правда еще вызываю желание, – написала она.

Еще какое, – искренне написал я.

Тогда послезавтра утром у тебя, – написала она.

Я подъеду к соседнему дому, – написала она.

Я жду тебя, – написал я.

Я люблю тебя, – написала она.

Я люблю тебя, – написал я.

Встретимся на лестничной клетке, – написала она.

Я кивнул и улыбнулся, предвкушая.

Да, мне случалось приводить ее туда разок.

Но тогда Рина была жива, и в подвале моего у реки не болтались три мертвых тела, и все это не запылало погребальным костром.