Наталья Андреева - Любить нельзя помиловать

– Пойдем?

Над гречишным зернышком плотоядно сверкнул чистейшей воды бриллиант, свисающий с колье на тончайшей платиновой цепочке. Она знала, какие чувства вызывает у мужчин эта родинка, и специально привлекала к ней внимание.

– Вы мне безумно нравитесь, – шепнул он, обняв Марго.

– А как же Вера?

– Увы! Я встретил ее раньше, чем встретил вас! И уже дал обещание!

– Но ты не позвонил мне на этой неделе, – слегка отстранилась Марго.

– Я не понял намека.

– Ой ли?

– Разве я вам нравлюсь?

– Не обязательно называть меня на «вы». Разве я такая старая? – Марго звонко рассмеялась. Он обнял ее еще крепче.

– Рита, я должен жениться.

– Не понимаю.

– Я объясню.

Черт! Какая короткая песня! Со всеми этими паузами и томными вздохами ну никак не уложиться! А вокруг столько глаз. Еще рано. Никто не должен догадаться об его истинных отношениях с Верой.

Потом наступило время следующего медленного танца. Он вновь обнимал Марго.

– Ты сказал, что должен жениться.

– На Вере. Я должен жениться на Вере.

– Почему?

– Рита, я знаю, кто убил твоего мужа.

– Так скажи об этом следователю! – рассмеялась Марго.

– Я хочу сказать об этом тебе.

– Мне? Почему мне?

– Я должен увидеться с тобой… – Он задержался, вдохнув запах ее волос. Хорошие духи. Не то что у Веры. Та предпочитает так называемые свежие запахи. А у Марго духи глубокие, как ее глаза. Еще и удовольствие получить можно. Не говоря уже о деньгах! – Я должен видеться с тобой каждый день… Каждую ночь…

– Не слишком ли быстро? – чуть отстранилась Марго.

– А разве ты этого не хочешь?

И она еле слышно шепнула ему на ухо:

– Да. Я этого хочу.

– Завтра… Нет, завтра невозможно. Приезжают мои родители. Сегодня. У тебя дома кто-нибудь есть?

– Нет. Сын еще на даче. Завтра приезжает.

– Значит, сегодня. Я приеду к тебе.

– А Вера?

– Не беспокойся.

– Нет. Так нельзя. Нехорошо это.

– Адрес? Скажи мне свой адрес!

– Все-таки мы подруги… – замялась она.

– Но ты ведь меня хочешь! А насчет Веры… Сегодня ночью я тебе все расскажу. Всю правду.

– Ну, хорошо. Только… Чтобы никто не знал… Я скажу, куда приехать…

И этот танец закончился. Черт! И кто сочиняет такую музыку? Жалко им, что ли, сделать медленную композицию на полчаса! Потом он тайком подлил водки в апельсиновый сок и пошел к Вере. Та расплылась по дивану, словно медуза.

– Вера слегка перебрала, – посетовала Марго.

– Это от усталости. Я говорил ей, что она сгорит на работе. Скоро она будет крепко спать.

Начался третий медленный танец.

– Я сейчас ухожу, – прошептала Марго.

– Скоро я повезу Веру домой. Потом к тебе.

– Я знала, что так будет, когда сюда шла. По-моему, мы друг другу подходим.

– Я понял это с самого начала. Как только тебя увидел. Ты королева… – прошептал он, наклоняясь к самому уху Марго. Его губы приятно холодил царствующий в ее серьге огромный бриллиант. «И все это может стать моим, – подумал он. – И женщина, и драгоценности».

– Я жду тебя ночью… – прошептала она.

И пошла прощаться с Верой.

– Верочка, все было замечательно! – Он же, не отрываясь, смотрел на гречишное зернышко. В его руках была накидка Марго, пушистый мех пах ее терпкими духами. Она что-то говорила Вере, вроде бы утешающее. Мол, бывает. От усталости. И наконец, он услышал:

– Пока, дорогая! Увидимся в воскресенье на твоей свадьбе!

У машины Марго они, наконец, впервые поцеловались. Прощание получилось долгим.

– Иди же, иди, – прошептала Марго. – Тебе надо отвезти Веру домой.

– Ты будешь меня ждать?

– Конечно!

Еще один долгий поцелуй. И почему они не встретились раньше? Не было бы никакой Веры. Но дело в том, что Вера ему еще нужна. Она должна сесть в тюрьму за убийство.

– Иди…

– Все. Пока.

Марго села в машину, и он с сожалением захлопнул за ней дверцу. А вернувшись в торговый зал, где были накрыты столы, бросил в стакан с апельсиновым соком таблетку снотворного. В машине его невеста почти уже спала. Во всяком случае, на посторонние звуки не реагировала. Но от свежего воздуха она немного пришла в себя. Он довел Веру до подъезда, помог ей войти в лифт. Для человека, который почти не пьет, она приняла достаточно. Плюс таблетка снотворного. Того самого. Интересно, а сколько Вера положила в стакан Владимира Иосифовича? Ах да! Он же сам это писал в своих «показаниях»! Две таблетки! Что-то память начала подводить, а такие вещи забывать не надо.

В спальне он аккуратно раздел Веру и уложил ее в постель.

– Никита, а почему ты не ложишься?

Она еще чего-то хочет?! Быть может, любви? Хочется рассмеяться, честное слово! Этот робот хочет любви!

– Я лягу. Спи, Вера, спи. Тебе надо поспать.

Выключив свет и закрыв дверь ее спальни, он какое-то время сидел на кухне и пил кофе. Надо немного подождать. Минут через десять он на цыпочках вернулся в спальню. Вера крепко спала. Он взял ее за руку, какое-то время ее теребил, приговаривая: «Вера, Вера, ты не спишь?», потом внезапно отпустил. Рука упала, а Вера при этом не издала ни звука. Значит, снотворное подействовало и до утра она вряд ли проснется.

И тогда он открыл шкаф и взял оттуда вещь, которая сегодня могла ему понадобиться. Он не был до конца уверен в успехе, но все же попробовать стоит. Последнее время ему везет.

Вот теперь можно ехать!

…Через полчаса он был у дома Марго. Охрана пропустила безропотно: о его визите предупредили. Он взлетел на третий этаж словно на крыльях и увидел приоткрытую дверь.

– Наконец-то!

Они торопливо вернулись к тому, на чем им пришлось прерваться: к поцелую. Он заскользил губами по ее шее, к ее груди и, наконец, нащупал вожделенное гречишное зернышко.

– У меня никогда не было любовника, – прошептала Марго.

– Не верю…

Эта женщина была похожа на музыкальный инструмент работы искусного мастера. На виолончель. Ее звук был низкий и томный. Он пришел в восторг. Как приятно играть на таком инструменте! И какие восхитительные звуки он издает, если у музыканта есть талант! Марго застонала и запустила руку в его густые светлые волосы:

– А ты красавчик. Господи, как много в жизни я потеряла!..

Ничего, он поможет ей это наверстать. Хорошо, что сын у Марго уже взрослый. Поедет учиться куда-нибудь за границу и не будет путаться под ногами. Никто не будет ему мешать. При умелой игре на этом инструменте он через пару лет добьется своего. Да, сейчас она еще хороша, но время будет неумолимо разрушать это прекрасное тело, въедаться в эту гладкую белую кожу, оставляя на ней морщины. И никакая пластика тут не поможет. У его собственных детей мать должна быть гораздо моложе. А он тоже собирается иметь наследников. Просто не было времени об этом задуматься. И не было шанса преуспеть. И вот, теперь свершилось!