Н. Борисов - Дело передается в суд

Если верно то, что дурные наклонности и характер человека формируются уже в детские годы, то лучшим примером этому мог служить юный Греков. Уже в школе он имел два привода за хулиганство. Тогда же он пришел к выводу, что с кулаком на общество не попрешь, нужно что-то более современное. Первая его крупная махинация с демонстрацией художественных фильмов на дому действительно не попала в поле зрения органов милиции, но спекуляцию с крупной партией жевательной резинки уже должен был, используя все свои связи, покрывать отец. После окончания школы по настоянию отца Владимир Греков уехал в другой город учиться в медицинском институте. Старый хирург надеялся, что перемена обстановки, а главное, наука, которой он посвятил всю свою жизнь, сделают его сына человеком. Владимир Греков на новом месте действительно сумел обратить на себя внимание, но не совсем так, как хотел его отец.

Проучившись в институте всего два года, он во время летних каникул принял участие в крупной афере с поддельными ордерами на обыск, с помощью которых ему со своими дружками удалось ограбить квартиры трех спекулянтов — работников торговли. Расчет грабителей был точен. Двое из потерпевших настолько погрязли в своих спекуляциях, что не рискнули жаловаться. Третий же, заведующий отделом в мебельном магазине, очевидно считая, что ему нечего бояться, пошел выяснять, за что у него конфисковали имущество. Так Владимир Греков первый раз попал в тюрьму.

Все это мне рассказал старичок архивариус.

Дальнейшую же судьбу Грекова я выяснял уже в архивах городского суда. Второй раз Греков был арестован за махинации с театральными билетами.

В колонии Греков сдружился со старым, матерым уголовником. После освобождения из заключения они встретились, и старый уголовник приучил Грекова к наркотикам. И от этого далеко не безоблачная жизнь Грекова стала теперь для него сущим адом. Каждый день, каждый час он должен был думать об одном — как бы добыть очередную порцию наркотиков. Жить без них он уже не мог.

После того как мы выяснили настоящую фамилию Рязанцева-Викторова, нам осталась, как говаривал наш университетский преподаватель уголовного права, «сущая безделица» — найти Владимира Грекова среди двухсот двадцати миллионов жителей страны.

Последняя из известных нам жертв Грекова — дочь старого токаря (болезнь его была так запущена, что врачи даже отказались делать операцию) — рассказала нам, что встретилась с Грековым около семи часов вечера в районе вокзала и что преступник, очевидно, спешил куда-то, так как все время поглядывал на часы.

Среди многих разработанных нами версий особенного внимания заслуживала одна: так как после посещения Грековым больницы консервного завода прошло уже несколько дней, а о нем ничего больше не было слышно, значит, Греков покинул наш город. Сразу же после встречи с дочерью токаря, которую Греков, спеша, вызвал к вокзалу, он уехал на поезде, и скорее всего — в Прибалтику, то есть в места, хорошо ему знакомые. Куда же он мог направиться? Небольшие населенные пункты не должны были привлечь внимание преступника — он казался нам слишком для этого приметным и слишком велики были масштабы его деятельности. Вероятно, он решил затеряться в каком-то большом городе, например в Таллине; можно было предположить, что под своей настоящей фамилией и с собственным паспортом Греков не побоится вернуться домой.

Установленное за домом Грекова в Таллине и за перепиской его семьи наблюдение, однако, ни к чему не привело. Преступник оказался слишком осторожным. Да и не очень многое связывало его с семьей, которая уже перестала надеяться на то, что он станет когда-нибудь честным человеком. Тогда возникло другое предположение: Греков мог поехать еще в два крупных города Прибалтики — Ригу и Вильнюс. На них-то мы и решили сосредоточить свое внимание. Однако новое известие, которое нам сообщил Кунгурцев, разрушило наши планы.

— Я вас собрал сегодня, друзья мои, — торжественно сказал Кунгурцев, — чтобы честно признаться в своей ошибке.

Мы затаили дыхание. Ошибки Кунгурцев совершал не часто.

— Дело в том, — продолжал Петр Иванович, — что проклятый Греков опять раздвоился, и кто Греков, кто Рязанцев, а кто Викторов я уже совсем перестал понимать. Вчера в одном из среднерусских городов, а вовсе не в Прибалтике, в аптеке был взломан сейф и была совершена попытка похитить наркотические средства. Преступника застали на месте преступления. Убегая, он растерял лекарства буквально в двух метрах от аптеки. Задержать вора не удалось, хотя за ним и была организована погоня. Преследовавший его оперативный работник сумел вскочить за взломщиком сейфа в отходящий от вокзала пригородный поезд, но преступник успел выскочить из него, пока поезд набирал скорость. Оперативнику же не удалось это сделать из-за проходящего встречного поезда. В результате преследуемому удалось скрыться. Однако работник милиции зафиксировал в своей памяти его внешность так четко, как будто он сделал это с помощью фотоаппарата. Рост, мощные плечи, крупное лицо с близко поставленными глазами — все это отличительные приметы нашего знакомого Грекова. Возле сейфа сотрудники милиции нашли, как видно выпавший из кармана взломщика, трамвайный билетик нашего города. Поэтому-то местное управление милиции немедленно запросило нас о злоумышленнике. В тот же день некто, опять по приметам похожий на Грекова, был задержан при попытке проникнуть в аптечный склад небольшого городка на Южном Урале. У него был изъят паспорт на имя Рязанцева. В отделении милиции с Рязанцевым случился припадок. Его положили в больницу и приставили к нему милиционера. Но ночью ему удалось бежать через окно туалета.

— Кстати, — сказал я, когда Кунгурцев закончил. — Вы говорили о какой-то вашей ошибке, о каком-то раздвоении Грекова. Почему же он не мог в один и тот же день побывать в двух городах?

— Да потому, что между этими городами расстояние в две тысячи километров.

— Ну, на самолете… — сказал Миша Петелин.

— Я узнавал, — быстро возразил Кунгурцев. — В этот день была ненастная погода, и все самолетные рейсы были отменены.

Сообщение Кунгурцева нанесло тяжелый удар по нашей стройной теории. Теперь получалось, что орудуют все-таки два наглых преступника. Единственным нашим утешением оставалось то, что хоть один из них обязательно должен быть Грековым.

Тем временем наблюдение за домом Грекова в Таллине принесло свои плоды. Его отец отправил письмо, которое привлекло внимание милиции. На конверте было написано: «Вильнюс, до востребования, Грекову Владимиру Степановичу». Однако за письмом никто не явился. На всякий случай были предупреждены все больницы и аптеки города, а милиции сообщены его приметы.