Рут Ренделл - Демон в моих глазах

Антони знал, что ему будет сложно написать женщине, которую он никогда не встречал, давая ей указание передать вложенное письмо другой женщине, да еще так, чтобы об этом не узнал муж последней. Хотя об этом, может быть, писать и не стоит. Предположим, что Хелен с Роджером приедут к Понтифексам накануне Рождества. Миссис Понтифекс передаст его письмо Хелен как только они останутся наедине: или в спальне миссис Понтифекс сразу после их приезда, или, что было наиболее вероятно, она передаст его в присутствии всех, собравшихся на праздник. Имело ли это какое-то значение? По мнению Антони, никакого. Ведь даже если Роджер потребует, чтобы письмо показали ему, Хелен все равно увидит его первая.

Уважаемая миссис Понтифекс!

Как мне стало известно, миссис Гарвиц посетит Вас во время Рождества. Хочу попросить Вас передать ей прилагаемое письмо, как только Вы ее увидите. Я потерял ее нынешний адрес, в противном случае не позволил бы себе беспокоить Вас по таким пустякам. Искренне Ваш, Антони Джонсон.

Антони был вынужден признаться себе, что все это выглядело по меньшей мере странно.

Он умудрился забыть адрес женщины с таким редким именем, как Гарвиц, которую, судя по всему, хорошо знал, и в то же время имел адрес женщины с не менее редкой фамилией Понтифекс, которую не знал совсем. Ведь если одно редкое имя можно найти в адресной книге, то там же можно найти и другое. Антони приклеил марку и оценивающим взглядом посмотрел на результат всех своих трудов. Стоила ли игра свеч? Излечит ли его возможный результат от депрессии, которая полностью овладела им? В любом случае, письмо надо послать не раньше чем за несколько дней до Рождества. Положив письмо на груду книг, бумаг и заметок, Антони задумался, отправит ли он его вообще?

Когда Артур говорил о «своем адвокате», он имел в виду адвокатскую контору на Кенборн-лейн, которая двадцать лет назад помогла ему разобраться со скромным наследством тетушки Грейси. С того момента он никогда больше с ними не контактировал и тем более не посещал их офис, но сейчас он навестил их, и визит стоил ему пятнадцать фунтов. За эти деньги ему объяснили, что если только речь не идет о каком-то ремонте, который обязан сделать арендодатель в его квартире, то у него нет никаких шансов против Стэнли Каспиана. Даже в том случае, если, как он сам это описал в растрепанных чувствах, весь остальной дом «разваливается на глазах». Квартира № 2 находилась в приличном состоянии. Артур, мечтая о том, чтобы его крыша дала течь, сумел отомстить Каспиану, рассказав молодой паре, которую он увидел в холле, ожидающую субботнего прибытия Стэнли Каспиана, что квартира № 1 – это рассадник ужасов и что рента легко может быть уменьшена до восьми фунтов в неделю любым, кто действительно захочет ее арендовать. Молодая пара долго спорила со Стэнли, но решила все-таки не снимать бывшее гнездышко семейства Котовски.

Полиция больше не появлялась. Все были уверены, что Брайан Котовски убил собственную жену. Но Артур хорошо помнил дело Джона Реджинальда Халлидея Кристи. Среди других своих жертв Кристи убил жену одного человека, которого за это и повесили. Однако в конце концов полиция смогла-таки разыскать настоящего преступника. Поэтому Артур не переставал отслеживать появление почты и подслушивать все телефонные разговоры сквозь не плотно прикрытую дверь. Вечер 27 ноября, в среду, был очень волнительным, но Антони Джонсон не стал никуда звонить. Вот уже две недели не появлялось никаких писем из Бристоля. Что же, они действительно больше не появятся? Артур наблюдал, когда Антони уходил из дома и возвращался домой – все это он делал без всякого видимого расписания. Он мало изменился, хотя, наверное, часть его молодого блеска и жизнелюбия, которые Артур заметил в нем во время первой встречи, исчезла. Но нам всем приходится взрослеть, рассуждал Артур, и сталкиваться со сложностями реальной жизни. Однажды, проходя под его окнами, Антони Джонсон помахал Артуру рукой. Большого энтузиазма в этом жесте Артур не увидел, но ему было все равно, ведь для него этот жест означал только, что Антони не держал на него зла.

Утром 7 декабря, в субботу, Артур написал жесткое письмо «своему адвокату», жалуясь на высокую стоимость отрицательного ответа, но приложив, тем не менее, чек на пятнадцать фунтов. Он всегда вовремя оплачивал свои счета, боясь, что это будет началом пути в ад, если только он задержит оплату на день или два. В девять Артур увидел, как почтальон переходит через улицу, и спустился вниз, чтобы забрать почту. Ничего, кроме запроса о ценах на сдаваемую площадь на имя Каспиана, что, по-хорошему, не должно было прийти на Тринити-роуд.

Конверт Ли-Ли Чан с арендной платой, так же как и конверт Уинстона Мервина, лежали на журнальном столике. Конверта Антони Джонсона нигде не было видно. Артур прислушался, стоя под дверью комнаты № 2. Тишина, потом звук чайной чашки, которую поставили на блюдце. Артур тихонько постучал в дверь и закашлялся своим извиняющимся кашлем.

– Кто там?

– Это мистер Джонсон, мистер Джонсон, – произнес Артур, чувствуя, что звучит это совершенно по-идиотски, но не зная, что еще сказать.

– Минуточку.

Не больше чем через четверть минуты дверь открыл Антони Джонсон, в джинсах и свитере, который он явно натянул в спешке. В комнате было очень холодно – электрический камин, по-видимому, только что включили. По тому, что постель была расстелена, а рядом стоял прикроватный столик с недопитой чашкой чая, было ясно, что Антони Джонсон завтракал в постели. И, к неудовольствию своего посетителя, он собирался продолжить свой завтрак. Предложив Артуру чашку чая, от которой тот с негодованием отказался, Антони как был, в одежде, лег в кровать.

– Надеюсь, что вы простите мне это вторжение, но я насчет оплаты.

– Вам не стоит так волноваться, я бы положил свой конверт перед приездом Каспиана. – Антони допил чай. – Он лежит на столе, – добавил он небрежно, – среди всех остальных бумаг.

«Все остальные бумаги» были в беспорядке, как Артур очень мягко назвал это про себя; на столе царил полный хаос из книг, некоторые из которых были открыты, а другие закрыты; при этом некоторые открытые лежали вверх переплетами; везде валялась писчая бумага, потрепанные блокноты с записями и листы наполовину законченного манускрипта.

– С вашего позволения, – спросил Артур и стал осторожно разбирать бумаги, как будто копался в мусорном ведре. Конверт с оплатой нашелся под внушительным томом, озаглавленным «Поведение человека и социальные процессы».

– Вон лежит мой чек на оплату и конверт.

Артур предпочел промолчать. Под коричневым конвертом лежал другой, заклеенный, с маркой и надписанным адресом, но без очков Артур никак не мог прочитать его. Ему тут же пришло в голову, что письмо адресовано Х. в Бристоль. Идея мгновенно пришла ему в голову, и он так же мгновенно ее высказал.