Найля Копейкина - Ножи. Солдатик (сборник)

– Ну, ладно, я думаю, всем ясно, что мы с вами всё ещё топчемся на месте. Дождёмся, что на эту Клару будет совершено третье покушение, а ещё хуже, её грохнут. Активизируйте свои действия, активизируйте. Ну а я вас сейчас покину, сами понимаете, – он молодцевато-заговощицки подмигнул всем и развёл руками.

– Да, женщины – это великая сила! Смотрите, как оживился Новичок, расцвёл даже весь, – заметил Чередков после ухода полковника.

– Хотел бы я видеть женщину, которая встречается с этим занудой, – сказал капитан Кудинов.

– Может, с ней-то он не занудствует, – ответил майор.

В 14 часов 15 минут, как обычно, полковник Стасов сидел на своём рабочем месте, ковырял в зубах зубочисткой и смотрел сквозь грязное стекло на крышу соседнего здания, так как ничего другого через окно с его рабочего места увидеть было нельзя. Но полковнику и не надо было видеть что-то ещё, даже напротив, взгляд его останавливался на крыше, и ничто его не отвлекало от мыслей. А главное, по мнению полковника, в его работе было умение мыслить. По обыкновению с полчаса сразу после обеда Стасов любил посидеть и помыслить, или, как он любил выражаться, «составить причинно-следственный анализ». Сейчас он тоже хотел заняться таким анализом по делу Бычковой, но не получалось, в мыслях постоянно всплывал образ Любови Гордеевны, с которой у него вчера было свидание. «Какая женщина, – восхищался он мысленно. – Сколько в ней ума, красоты, силы. И выпить умеет, и поговорить с ней приятно, и пышная такая, и в постели ничего, а как утром провожала». – Стасов уже не помнил, когда жена вставала проводить его на работу в последний раз. Телефонный звонок отвлёк полковника от приятных мыслей. Звонила женщина с приятным певучим голосом.

– Полковник Стасов? Вас беспокоит Бычкова Екатерина Юрьевна.

– Вы сестра Клары Юрьевны?

– Да, Вы простите, что беспокою Вас, но… Ваши подчинённые такие мужланы, а о Вас мама говорила как о джентльмене.

– Ну…

– Да, да, Вы ей очень понравились. Знаете, как она о вас сказала? – Катя легонько посмеялась, – интеллигентный и, сразу видно, знающий своё дело человек. А я то уж думала, что таких в ваших органах не бывает.

Стасов был польщён. Он так и сказал:

– Я польщён.

Катя заговорила не сразу, а после некоторой паузы, и заговорила каким-то неуверенным, извиняющимся тоном.

– Я, знаете ли, хотела только узнать, удалось ли вам что-то установить, ну хотя бы личность анонима.

– Анонима?

– Ну, того, кто бросил нам письмо в ящик.

Полковник хотел ответить утвердительно, но, вспомнив слова Кудинова, остерёгся и сказал:

– Нет, Екатерина Юрьевна, пока нами личность не установлена, но мы работаем. Вы же понимаете, это не просто, но уверяю вас, сегодня к вечеру или завтра мы уже его будем знать.

Последнее предложение Стасов сказал красивым артистическим голосом.

– Замечательно. Знаете, с тех пор, как начался этот кошмар, мы живём как на вулкане – в постоянном напряжении. То анонимные письма, то какие-то колдовские газеты.

– Что, что? Не понял, – переспросил Стасов.

– Да мы уже начинаем подозревать друг друга чёрт знает в чём. Уж не говоря о ваших сотрудниках. Те, кажется, считают, что убийца кто-то из нас – папа, мама или я.

– Вы преувеличиваете, Екатерина Юрьевна.

– Пётр Данилович, а что, сами Вы не ходите на дознания или… как это у вас. Зашли бы к нам лучше сами. Думаю, с Вами мне было бы приятнее общаться, чем с этим вашим…

– Капитаном Кудиновым?

– Я уж не знаю, кто он, капитан или…, ну очень вульгарен.

– Я разберусь. А что Вы сказали о колдовских письмах?

– Да нет, я сказала о газетах.

– О газетах?

– Ну да, а что, Вы не в курсе? Ну, может, мама сочла это неважным, но знаете, вчера отец в её комоде нашёл стопку газет с объявлениями о магии, колдовстве. Папа даже напугался, решил, что это она занялась такими делами, но мама говорит, что газеты не её.

– Не понимаю, так сейчас почти в каждой газете пишут о колдовстве. И что?

– Но, понимаете, эти газеты мы не выписывали, и во всех есть объявления о магии, и даже эти объявления почти во всех газетах обведены фломастером или ручкой.

– Тэк, тэк, – процедил Стасов. – И когда были обнаружены эти газеты?

– Вчера.

– Может, кто из родственников или домохозяйка их прикупили?

– Нет, всех опросили, никто этим не занимается.

– Тэк. А Вы что думаете по этому поводу?

– Я? Да ерунда, думаю, всё это. Ну, занимается, и пусть себе занимается. В конце-концов, это личное дело каждого. А мы все в последнее время стали такими раздражительными, подозрительными, мне иногда становится просто жутко. Да ещё говорят, мы с Кларой схожи, хотя сама я так не нахожу, по-моему, мы очень разные, и всё же, знаете, Пётр Данилович, я стала реже выходить на улицу. Боюсь чего-то.

– Да, понимаю Вас, но думаю, скоро мы сможем докопаться до истины.

– У Вас есть подозреваемые?

– Да, мы разрабатываем несколько версий, и думаю, скоро всё прояснится. А Вы, Екатерина Юрьевна, сказали, занимается магией. А кто? Кого Вы имели в виду?

– Наверное, мама. Кто же ещё мог прятать газеты в её комоде. Только не понимаю, чего она боится в этом признаться, наверное, из-за этих покушений…

– Да уж. Покушения-то какие-то ненормальные. Сейчас ведь убить человека – раз плюнуть, а тут ножи… Да какие!

– А какие?

– Из старинной коллекции. Возможно, они принадлежали какому-нибудь шаху. Это антиквариат. – Вдруг Стасов перебил себя сам, – Екатерина Юрьевна, ну что это мы по телефону-то с Вами говорим, Вы понимаете, наша профессия требует конфиденциальности, Вы б лучше приехали к нам.

– Ой уж нет, спасибо! Лучше Вы к нам, Пётр Данилович, – в голосе Кати слышались весёлость и в то же время какая-то заманчивость, так что Стасову сразу захотелось навестить её.

– Что ж, Вы правы, сегодня вечерком я к вам загляну. Не помешаю?

– Ну что Вы, Пётр Данилович, хотя бы один вечер я проведу спокойно, рядом с настоящим мужчиной. Записывайте адрес.

– Обижаете, Екатерина Юрьевна.

– Тогда до вечера, – игриво простилась Катя и положила трубку.

Полковник Стасов был приятно взволнован. Слова Кати «Рядом с настоящим мужчиной» были пролиты ему на душу как бальзам. Вчера Любушка говорила о нём почти так же. Кстати, сегодня он для семьи всё ещё числится в командировке, и планировал провести вечер и ночь с Любовью Гордеевной. – А вдруг Бычкова оставит у себя, – стрельнуло в уме, и тут же что-то подсказало, что не оставит. – Ну ладно, тогда поеду к Любушке, – успокоил он себя.

Вечер был тёплый, и полковник рисовал в воображении Катю красивой молодой женщиной в лёгком платьице без рукавов или даже в сарафанчике на тонких бретельках, но вопреки его ожиданию Катя была одета в длинное платье с рукавами по локоть. Правда платье было из лёгкой просвещающей ткани с глубоким вырезом спереди и разрезом сбоку. Обута она была не в домашние тапочки-шлёпанцы, а в красивые, и, как подумалось Стасову, очень дорогие туфли. С лица, по мнению Стасова, Катя не была особой красавицей, и очень походила на мать свою. Но в целом полковник был ею очарован: изысканность жестов, певучий голос, ухоженные руки, дорогой парфюм. Давно, да что там, никогда ни одна женщина не выглядела так в своём доме. Между делом он так ей и сказал: