Роберто Савьяно - Гоморра

— От семьи Стольдер я узнал, что ты их заложил, а нам здесь не нужны помощники правосудия, так что убирайся поскорей из Мондрагоне, пока никто не пришел и не перерезал тебе глотку.

Кузен Августа обладал редким даром запугивать по телефону стукачей. В случае с Витторио Ди Телла он без обиняков посоветовал тому позаботиться об одежде для похорон:

— Иди за черной рубашкой, козел, будешь знать, как рот открывать. Я тебя прикончу!

Никто и представить себе не мог масштабы деятельности мафиози из Мондрагоне, пока не заговорили первые информаторы. Согласно показаниям Стефано Пиччирилло, один из друзей Рокфеллера по имени Раффаэле Акконча, тоже из Мондрагоне и тоже оказавшийся в Голландии, владелец сети ресторанов, являлся одновременно крупным наркоторговцем международного класса. В Голландии, в каком-то банке должно быть, до сих пор хранится казна клана Ла Торре, миллионы евро, заработанные на посредничестве и торговле, так и не обнаруженные властями. Для уроженцев юга Италии этот пресловутый сейф в голландском банке стал символом абсолютного богатства, затмив все остальные примеры. Теперь вместо «Ты меня принимаешь за Банк Италии?» говорят «Ты меня принимаешь за Банк Голландии?».

Клан Ла Торре, оккупировавший преимущественно Голландию и частично Южную Америку, планировал занять лидирующее положение на римском рынке кокаина. Когда речь идет о наркоторговле или инвестициях в недвижимость, все криминально-предпринимательские семьи Казерты ориентируются в первую очередь на Рим. Клан Ла Торре использовал пути поставки товара, проходившие через Домицианское побережье. Местные виллы служили перевалочными пунктами сначала только для контрабандных сигарет, а затем и для всего остального. У Нино Манфреди тоже был дом в этих краях. К нему приходили представители клана с просьбой продать виллу. Манфреди отказывался, как мог, но он жил в стратегически важном месте, идеально подходящем для швартовки катеров, и давление увеличивалось. От предложений о продаже перешли к требованиям отдать виллу за установленную самим кланом сумму. Манфреди был вынужден обратиться за помощью к одному из боссов коза ностра и предать события огласке, выступив по радио в январе 1994 года, но никто из сицилийцев не захотел связываться с могущественными семьями Мондрагоне. Только шумиха, поднятая актером на телевидении и в других средствах массовой информации, смогла привлечь внимание к оказываемому на него давлению, связанному со стратегическими интересами каморры.

Поставки наркотиков совмещались и с другими видами коммерческой деятельности. Энцо Бокколато, родственник Ла Торре, владелец ресторана в Германии, решил вкладывать деньги в экспорт одежды. Вместе с Антонио Ла Торре и каким-то ливанским предпринимателем они закупали в Апулии вещи, сшитые в Кампании, поскольку монополия на текстильную промышленность принадлежала кланам Секондильяно, и перепродавали в Венесуэле через некоего Альфредо, одного из крупнейших торговцев алмазами в Германии, судя по проведенным расследованиям. С подачи каморристских кланов из Кампании алмазы за счет разброса цен на них и одновременно неизменной номинальной стоимости очень быстро стали любимым средством отмывания «грязных» денег. У Энцо Бокколато были связи в аэропортах Венесуэлы и Франкфурта и среди сотрудников таможни: через них не только проходила пересылаемая одежда, но наверняка осуществлялась и широкомасштабная торговля кокаином. Может показаться, что кланы, завершив процесс накопления крупных капиталов, резко прекращают криминальную предпринимательскую деятельность, восстав в какой-то степени против своего генокода, и переводят ее в легальное русло. Как и в случае с американскими Кеннеди, которые во времена сухого закона сколотили целые состояния на торговле алкоголем, после чего разорвали всякие отношения с преступным миром. В действительности же сила итальянской каморры заключается именно в соединении двух видов деятельности, позволяющем не отказываться от криминального бизнеса. В Абердине такую систему называют «скретч». Как рэперы и диджеи останавливают пальцами пластинку на проигрывателе, так и предприниматели-каморристы тормозят на миг движение легального рынка, играющего роль пластинки. Задерживают, делают скретч, а потом отпускают, придавая б о льшую скорость.

Расследования прокуратуры Управления Неаполя по борьбе с мафией показали, что любой кризис легального бизнеса приводит к активизации дополняющего его нелегального. Если заканчивались наличные деньги, печатали фальшивые банкноты, если срочно нужны были капиталы, занимались продажей липовых, якобы государственных ценных бумаг. Конкуренцию импортеров подавляли с помощью рэкета, в результате чего нежелательный товар исчезал. Скретч на пластинке легального бизнеса обеспечивает клиентов устойчивым и не отдающим шизофренией ценовым стандартом, способствует стабильным показателям по банковским кредитам, не дает остановиться денежному обороту и потребительской активности. Скретч уменьшает толщину перегородки между законом и экономическим императивом, между кодифицированными запретами и стремлением к прибыли.

Деятельность клана Ла Торре за рубежом привела к неизбежному включению в структуру клана англичан, становившихся его полноправными членами и занимавшими определенное место в иерархии. Среди них был задержанный в Англии Брендон Куин, до сих пор исправно получающий из Мондрагоне ежемесячное жалованье, в том числе и «тринадцатую зарплату». В постановлении о предварительном заключении от июня 2002 года написано, что «имя Брендона Куина постоянно вносится в расчетную книгу клана по личному приказу Августа Ла Торре». Членам клана помимо физической защиты обычно гарантируют заработную плату, юридическую помощь и «крышу» в случае необходимости. Босс сам следил за выполнением всех страховых обязательств, а это означало, что Куин играл жизненно важную роль в бизнес-устройстве клана и являлся первым британским каморристом в криминальной истории Италии и Великобритании.

Я постоянно слышал рассказы о Брендоне Куине, но никогда его не видел. Даже на фотографии. Оказавшись в Абердине, я не мог не попытаться разузнать что-нибудь о Брендоне, надежном соратнике Августа Ла Торре, шотландском каморристе, который, зная лишь синтаксическую структуру организации и грамматику власти, оставил по собственной воле старейшие кланы Северо-Шотландского нагорья и променял их на Мондрагоне. Возле принадлежавших Ла Торре заведений всегда околачивались местные ребята. Они не имели ничего общего с опустившимися уголовниками, просиживающими штаны за кружкой пива в надежде, что вдруг само по себе подвернется какое-нибудь дело, мордобой или кража. Парни здесь собирались бойкие, уже принимавшие участие в легальных операциях клана на самых разных уровнях. Транспортировка, реклама, маркетинг. На вопрос о Брендоне никто не отвечал подозрительным взглядом или туманными фразами, тогда как в Неаполе я столкнулся бы именно с такой реакцией на мой интерес к члену клана. Казалось, Брендона Куина здесь знали всегда, или же он просто успел превратиться в живую легенду, известную каждому. Куин был тем, кому удалось. Он не стал, как они, рядовым служащим в ресторане, фирме, агентстве по продаже недвижимости с фиксированным окладом. Брендон Куин добился гораздо большего, осуществил мечту многих шотландцев: начал с участия в законном бизнесе, после чего влился в Систему, стал действующим звеном клана. Сделаться настоящим каморристом, несмотря на невыгодное положение родившегося в Шотландии, и подтвердить тем самым, что экономика движется по одному-единственному пути, банальному, для всех одинаковому, построенному на общих правилах, поражениях, чистой конкуренции и ценах. Поразительно, что меня с моим английским языком, отягченным итальянским произношением, воспринимали не как эмигранта, не как уменьшенную копию Джейка Ла Мотты [60] Джейк Ла Мотта (род. в 1921 г.) — американский боксер итальянского происхождения. или соотечественника захватчиков, пришедших на их землю и тянущих из нее деньги, но как напоминание об азбуке абсолютной экономической власти, способной преодолеть все препятствия даже ценой пожизненного заключения и смерти. Впечатляли их обширные познания о Мондрагоне, Секондильяно, Марано, Казаль-ди-Принчипе, воспринимавшихся как легендарные места из эпических сказаний, поведанных боссами-бизнесменами, переехавшими сюда и открывшими многочисленные рестораны. Моим ровесникам из Шотландии казалось, что у родившихся на территории каморры есть огромное преимущество, выжженное огнем клеймо, определившее для тебя бытие как форму существования, где все — предпринимательство, оружие и особенно твоя жизнь — служит для обретения денег и власти, ради них стоить жить и дышать, именно они позволяют тебе стать центром твоей вселенной и больше ни о ком не заботиться. Брендон Куин добился всего этого, хоть и не родился в Италии, никогда не видел Кампанию, не ездил, наматывая километры, от одной стройки к другой, от мусорной свалки к ферме по разведению буйволиц. Ему удалось. Он получил власть и стал каморристом.