Евгения и Антон Грановские - Дневник тайных пророчеств

Женщина зашипела на своего спутника, как змея:

- Морев, я и раньше знала, что ты придурок, но никогда не думала, что ты такой подлец!

- А ты…

Женщина резко, без замаха, ударила мужчину ладонью по лицу. Голова его дернулась в сторону. Секунду или две он удивленно смотрел на женщину, потом расхохотался.

- Браво! - Он поднял руки и хотел насмешливо поаплодировать своей спутнице, но не успел.

Бородатый нищий вдруг вскочил на ноги. Он сгреб мужчину за лацканы пальто и ударил его головой о стену здания. Затем одним сильным движением вытряхнул мужчину из пальто. Пока странный нищий натягивал пальто, женщина стояла, оцепенев от изумления и ужаса.

- Помогите! - тихо вскрикнула она.

Нищий повернул огромную косматую голову и посмотрел на женщину слегка удивленным взглядом, словно только что вспомнил о ее существовании.

Женщина попятилась под его взглядом, повернулась и хотела бежать, но нищий схватил женщину за воротник шубы, прижал ее к себе и с хрустом переломил ей шею. Затем разжал пальцы и, даже не посмотрев на рухнувшее на асфальт тело, подошел к мужчине. С полминуты понадобилось Костолому на то, чтобы снять с ног мужчины туфли и натянуть их на свои лапы. Туфли пришлись впору.

Костолом достал из кармана пальто бумажник, ключи и документы, посмотрел на них и положил обратно в карман. Потом сунул руку в другой карман и достал пистолет тридцать восьмого калибра. Несколько секунд гигант с удивлением разглядывал пистолет, затем тихо пробормотал: «Неисповедимы пути Господни» - и запихал пистолет в карман.

Затем повернулся и бодро зашагал к парковке машин.

…Он пробирался по темной улице медленно и осторожно. Сердце его учащенно билось, когда приходилось идти по самым темным участкам - через лакуны абсолютной темноты, куда не добирался свет тусклых уличных фонарей и откуда веяло ужасом и смертью. Город был безлюдным, огромным и страшным, а он - маленьким и беспомощным, как насекомое.

В свои десять лет Костолом уже прекрасно знал, что призраков и ходячих мертвецов не существует. Так говорили взрослые. И так говорил его собственный разум, над которым эти взрослые изрядно поработали. Но сердце, судорожно бьющееся в груди, говорило о другом. Оно чувствовало, что в темноте скрывается опасность. Не бродячие псы и не пьяницы, о которых так любила порассуждать его бабка. Это была опасность иного рода, и слово «иное» тут являлось ключевым.

Тихо шагая к дому через ночной парк, Костолом даже дышать старался как можно тише, словно боялся разбудить невидимых чудовищ, дремлющих во тьме в ожидании одиноких, припозднившихся прохожих.

Каждую секунду мальчик ожидал, что тьма оживет и набросится на него, но ничего подобного не происходило. Вскоре он вышел из ненавистного парка на освещенный тротуар, а еще через пять минут был дома.

В тот же вечер у него произошел серьезный разговор с бабушкой. Воспользовавшись тем, что матери не было дома, он наконец задал ей вопрос, который давно хотел задать:

- Бабушка, а наш папа правда уехал на Север?

Бабушка отвлеклась от вязания и строго посмотрела на Костолома поверх очков. Затем вздохнула и отложила клубок и спицы. Она достала из тумбочки пузатую бутылку из темного стекла, налила себе в рюмку темную, пахучую жидкость. Залпом выпила, вытерла страшный, беззубый рот морщинистой ладонью и сказала:

- Пора тебе знать правду, мальчик. Твой отец никуда не уезжал. Он… - Бабка поморщилась и передернула плечами. - Он просто ушел и не вернулся. Это было два года назад, и до сих пор о нем нет ни слуху ни духу.

- Куда же он ушел? - шепотом спросил мальчик.

Старуха усмехнулась:

- Туда же, куда каждый год уходят тысячи людей. Они выходят из дома на пять минут, но уже не возвращаются никогда.

- А куда они уходят? - спросил мальчик.

Старуха наморщила лоб, подумала несколько секунд и ответила:

- В другой мир, я думаю.

- В другой мир, - эхом повторил мальчик. - А как туда попасть?

Старуха усмехнулась, снова взяла бутылку и наполнила рюмку до краев. Выпив, она вновь вытерла рот тыльной стороной ладони и вдруг спросила:

- Ты боишься темноты?

Он кивнул:

- Да.

- Вот там, в самом сердце темноты, там, где нет даже проблеска света, находится вход в другой мир. Ты понял?

- Да, - снова кивнул мальчик. - А я смогу туда попасть?

И опять на морщинистом лице старухи появилась кривая, неприятная усмешка.

- Попадешь, - уверенно сказала она. - Рано или поздно попадешь. Ты точная копия твоего отца. Такой же негодяй, как и он, только маленький. Но ты ведь вырастешь. Вырастешь и превратишься в настоящее чудовище.

- Почему, бабушка?

- Потому что у тебя черная душа, - резко ответила старуха. Она слегка наклонилась вперед, вперила в него свои выцветшие, подернутые белесой пленкой глаза и рявкнула: - Это ведь ты и твои дружки ловите в городе кошек и перебиваете им палками лапы? Отвечай, мерзавец!

- Бабушка, я не…

- Не вздумай отпираться. Соседка видела тебя со сворой других паршивцев! И ты у них верховодил! - Она выпрямилась и снова потянулась за бутылкой, но остановилась, повернулась к мальчику и резко спросила: - Знаешь, что такое другой мир?

- Нет, - ответил он.

- Это ад! Место, где тебя будут жарить, как свинью, пока ты не превратишься в эскалоп!

Мальчик заплакал.

- Это неправда, - сказал он сквозь слезы. - Такого места нет.

- А вот и есть! И ты туда попадешь! Будь уверен, маленький мерзавец! - Старуха повернулась, но вместо бутылки взяла с тумбочки толстую книгу с крестом на обложке. - На вот, держи! - сказала она и пихнула книгу ему в лицо. - Почитай! Тут про все это написано!

Мальчик прижал книгу к груди и, всхлипывая, побежал к себе в комнату.

- Поджаришься! - крикнула ему вслед старуха, заливаясь пьяным, гортанным смехом. - Поджаришься, как кусок свинины!

Забежав в комнату, мальчик захлопнул дверь и прижался к ней спиной. Переведя дух, он поднес к глазам тяжелую книгу и открыл ее наугад. Взгляд его упал на отчеркнутую карандашом строчку, и он прочел:

«Сыплются кости наши в челюсти преисподней!»

Мальчик быстро перекинул страницы и увидел другую выделенную надпись:

«И будет он мучим в огне и сере!»

Мальчик захлопнул книгу и снова заплакал. Он понял, что бабка права. Рано или поздно он попадет в ад, в то страшное место, где жарят его отца и где - рано или поздно - предстоит жариться ему самому.

- Эй! - крикнула бабка. - Эй, малыш, ты слышишь меня? А ну, поди сюда!

Мальчик отложил тяжелую книгу, открыл дверь и нехотя поплелся в гостиную.

Бабушка по-прежнему сидела в кресле. Ее маленькие черные глаза, похожие на запутавшихся в морщинистой паутине жирных мух, смотрели на внука мутно и неприязненно, лицо в свете настольной лампы стало похоже на обтянутый дряблой кожей череп.