Станислав Гагарин - По дуге большого круга

Я покачал головой и вздохнул.

— Отвык за два года… И пожалуй, привыкать не стоит. Сегодня первый день моей жизни в миру. И пусть он останется трезвым.

— Как хочешь, — просто сказал Решевский. — А я выпью водки.

— Для мамы шампанского, — предложил я. — А мне, если можно, нарзан. Ну и перекусить там чего… На твой вкус, бывший капитан Решевский.

— Может быть, шашлык? — неуверенно произнес Стас и нерешительно поднял на меня глаза.

— Из баранины? — вздрогнув, спросил я.

Малиновое солнце покрылось неожиданно вдруг сеткою трещин. Жутко было видеть трещины на солнце, мир заполнила загробная тишина, человек сжался, окаменев, и приготовился умереть.

Но умереть ему не пришлось. Донесся неясный звон, звон приближался, вытесняя тишину, и человек обрел надежду.

С трудом разлепил он глаза, не осознавая окружающего.

Человек лежал ничком на галечном берегу неширокого пляжа, зажатого отвесными скалами, и в поле зрения ему попали лишь два или три обкатанных морем голыша. Он попытался шевельнуться, судорога прошла по телу, прикрытому изодранной одеждой, дрогнули голые ступни ног, и человек снова потерял сознание.

Прошло несколько минут. Он услышал наконец резкие крики чаек и ощутил, что к нему вернулась способность управлять ногами. Он осторожно подтянул правую, оперся на локоть левой руки и повернул голову. Теперь он увидел скалы, кусок серого моря и черно-белых чаек в отдалении.

«Значит, жив, — вяло шевельнулась мысль. — Чайки ко мне равнодушны… Значит… еще жив».

Он долго лежал без движения и вспоминал, пока не почувствовал, как холод сводит мышцы, и не понял: останься он здесь немного еще — ему никогда не подняться…

Человек заставил себя встать на ноги и стоял, пошатываясь, на угрюмом берегу, где лишь серая галька, серое море, серая пелена, закрывшая небо, и только над невидимым горизонтом белесым пятном обнаруживало себя раннее солнце.

«А я видел его малиновым», — равнодушно подумал он.

Надо было куда-то идти, и человек пошел влево.

Он добрался до первой скалы и рядом с ней увидел тропинку, уходящую наверх. Человек повел по тропинке глазами, затем повернулся к морю и долго всматривался в равнодушную его поверхность.

Ему показалось, будто он видит неясное пятно на серой гальке, там, откуда прибрел он сам…

«Нет, — подумал он, — ничего там нету…»

Но продолжал разглядывать продолговатое пятно на границе пляжа и моря, пятно шевельнулось, и, не чувствуя острых голышей под ногами, человек бросился назад.

Через сотню метров стало видно, что это всего лишь измочаленное волнами бревно. Человек прошел еще с полсотни шагов и остановился. «Ошибка вышла, — устало и вместе с тем радостно подумалось ему, — это хорошо…»

Возвращался он медленно, старался ставить ноги на крупные камни или в песок между ними и размышлял о том, почему он так доволен тем, что ошибся. И решил; догадался еще там, на тропинке, что пятно неживое…

Тропинка, крутая, нехоженая, полузаросшая жесткой травой, подняла его над пляжем на уровень пояса охраняющих землю скал. Дальность видимого горизонта увеличилась, и человек снова рассматривал спокойное море. Он вздохнул, ничего не увидев, и оживился, обнаружив за открывшимся мысом маяк на прибрежной скале. Но оживление покинуло его, когда он понял, что маяк этот из категории «unwatched» — необслуживаемый. Значит, без людей…

«Солнце, — подумал человек, — солнце мне мешает. По характеристике маячного огня прикинул бы, где нахожусь…»

Он увидел, что тропинка разделилась. Стало две тропинки — одна резко поворачивала влево, в сторону невысоких зеленых холмов.

Человек помедлил на перепутье и повернул направо. Он обогнул скалы и вышел к новому пляжу. Спускаться вниз не пришлось, дорога проходила по кромке обрыва, нависавшего над таким же пляжем, на котором он очнулся.

Поверху человек обошел пляж и ничего не обнаружил на нем.

Солнце прорвалось наконец сквозь белесую пелену и несколько оживило безрадостное море. Человек вдруг совершенно явственно различил петушиный крик. Он мотнул головой, остановился, подошел к краю обрыва, еще раз заглянул вниз, внизу ничего не было, и тогда понял, что хочет пить.

Теперь человек искал воду, хотя и продолжал идти берегом моря, как прежде.

Снова начались скалы. Таким уж был этот берег. Скалы и скалы, изрытые морским прибоем, и между ними небольшие пляжи, заваленные гранитной галькой.

Жажда мучила все сильнее, воды не было, и вдруг он снова услыхал, как прокричал петух.

«Петух, — подумал человек, — откуда ему взяться здесь? Может быть, найду какое жилье? А петух… Странно, что кричит он по-нашему. Ку-ка-ре-ку… А здесь не может быть таких петухов… У них петухи кричат по-другому. Вот еще раз… Ладно, напьюсь и буду искать…»

Он понимал, что бредит наяву, понимал и все-таки надеялся, что крик петуха действительно слышал.

На границе угрюмых скал и пятого пляжа человек нашел воду. Узкий ручей пересекал тропинку, тихо звенел, скатываясь вниз, и уходил незаметно сквозь гальку в море.

От холодной воды заломило зубы, жажда исчезла, и пришел голод, слабый еще, такой голод и задавить нетрудно, но человек почувствовал, что хочет есть.

Затем чувство голода исчезло. Он снова вспомнил о том, что искал на галечных пляжах, лицо его исказилось, человек поднял руки и потряс кулаками в сторону моря.

Закричали чайки, будто в ответ на страшные проклятья. И человек, обессиленный, опустился на плоский мшистый камень у ручья.

Так просидел он не менее часа, охватив голову руками, и не расслышал шуршащих в траве шагов за спиной.

— Капитан!

Человек вздрогнул. Он хотел вскочить и обернуться, только не поверил, что его позвали на самом деле, боялся поверить и втянул голову в плечи, будто ожидая удара со спины.

— Капитан! — сказали рядом, и тогда он поднялся.

В двух шагах от камня стоял человек со спутанными волосами, упавшими на лоб, кровоподтеком на левой скуле, в полосатой тельняшке, разорванных на коленях брюках и грубых ботинках. Он протянул руки вперед, сжимая и разжимая пальцы.

— Денисов, — тихо сказал капитан, — ты один?

Не ожидая ответа, капитан бросился к Денисову и принялся ощупывать его, будто не веря, что тот на самом деле из плоти и крови.

Потом отстранился и, не отпуская из своих рук Денисова, спросил, заглядывая ему в глаза:

— Видел кого?

Денисов покачал головой.

— Вы первый, — глухо проговорил он. — Что это было, капитан?

Капитан не ответил. Он отвернулся и, опустив голову, смотрел под ноги.

— Не знаю, — сказал он наконец, — не знаю, Денисов…

— Куда мы попали? Какая это земля, капитан?

— Наверное, остров. Тут одни острова…