Мартин Сутер - Альмен и розовый бриллиант

Ванесса прошла сразу к окну и стала рассматривать лайнер.

– Вы когда-нибудь плавали на круизном теплоходе?

– Случалось, и не раз.

– А я только однажды. И страшно скучала.

– Я тоже. Каждый раз.

– Зачем же вы делали это так часто?

– Я был неисправим.

– И сейчас еще такой?

– Нет, по крайней мере, не в этом отношении.

Ее зеленые глаза испытующе глядели на Альмена.

– Но в других отношениях остались прежним?

Альмен кивнул.

Она обняла его за шею и с какой-то отчаянной решимостью поцеловала. Потом так же неожиданно отстранилась и заговорила так, будто он требовал от нее объяснений:

– Я иду купаться. Днем в ясную погоду мне в воду нельзя, кожа не переносит солнца.

И, словно желая дать ему возможность самому убедиться, как чувствительна ее кожа, она распахнула халат, коснулась его плеч и увлекла в постель.

Руки Альмена непроизвольно скользнули по ее белому телу, и они слились в поцелуе.

Раздался стук в дверь. Ванесса вырвалась из его объятий, чтобы подобрать с пола халат.

– Это может быть только коридорный, – шепнул ей Альмен.

Она поцеловала свой указательный палец, приложила к его губам и скрылась в спальне.

Альмен открыл и взял у коридорного вино, наградив неплохими чаевыми. А когда закрыл за ним дверь и повернулся, снова увидел ее перед собой. Она была по-прежнему обнажена. И он снова ее поцеловал.

В дверь опять постучали.

– Ну что там еще? – с раздражением воскликнул Альмен.

Но это был не коридорный.

– Это я, Артем, – вполголоса представился посетитель.

Ванесса наклонилась за халатом.

– Сейчас никак не могу, – ответил Альмен через дверь.

Ванесса несильно шлепнула его по мягкому месту, то ли с насмешкой, то ли с сожалением прибавив:

– Выходит, прав был мой муж насчет вас двоих.

С этими словами она открыла дверь и вышла мимо остолбеневшего Соколова.

– Желаю провести волшебную ночь, – бросила она напоследок.

К Соколову вернулось самообладание. Он показал жестом, что очень сожалеет: «Прости. Я задница. Прости».

Развернулся и пошел восвояси. Альмен проводил взглядом печальную фигуру до конца коридора, пока та не скрылась за поворотом. Тогда только закрыл дверь, откупорил бутылку, плеснул себе в бокал вина и уставился на море.

Вскоре он заметил бредущую к пляжу фигуру в белом. Ванесса сбросила с себя халат и, раскинув руки, вошла в воду. Немного поплавав, вышла и накинула халат, накрыв голову капюшоном. По дороге в отель она успела насухо вытереться его махровой тканью.

Ночная купальщица обеспечила себе алиби.

Альмен еще не спал, бутылка была пуста, как вдруг раздался треск, напугавший его и прервавший ход его мыслей. Ночное небо прорезали четыре светящиеся полосы и с грохотом разлетелись во все стороны огненными шарами, а затем пестрым ярким дождем осыпались на темную гладь моря. Под занавес пароход поблагодарил за фейерверк тремя низкими гудками. Пассажиры и гости отеля долго аплодировали празднику. И тут Альмен пожалел, что не оказался там, внизу, среди толпы.

На следующее утро Альмен не обнаружил в столовой ни Соколова, ни Ванессы. Он долго растягивал завтрак, но за все время они так и не появились. Последнюю чашку макиато – ах, как ему недоставало здесь тех больших кофейных чашек, в каких подавали кофе в «Венском кафе» у Джанфранко, – он допивал уже в полном одиночестве. Под конец подписал чек на дополнительные напитки и оставил официанту на чай сумму, которая должна была компенсировать все проявленное к нему терпение.

По выходе из столовой его встретила приветливая девушка с ресепшена: «Рада вам сообщить, господин фон Альмен, что уже завтра двести четырнадцатый номер освободится. Если вы все еще хотите в него перебраться, то после трех пополудни можете это сделать».

Альмен поблагодарил ее за заботу и заверил, что будет рад переехать в номер с эркером. Поднявшись к себе, он сел за письменный стол – ему казалось, что письменный стол помогает структурировать мысли, – и стал обдумывать сложившуюся ситуацию.

Если Соколов действительно решил уехать, то у него нет ни малейшего шанса сесть русскому на хвост. Предположим также, что причиной столь поспешного решения Соколова изменить свои планы стал ночной инцидент. И в этом случае у него едва ли есть возможность переубедить этого человека. Своими гетеросексуальными принципами Альмен уж ни за что не был готов поступиться.

Нельзя было исключать и то, что у Соколова могла быть и другая причина для срочного отъезда. Например, он мог получить какое-либо известие. Возможно, тот русский, с которым Соколов перебросился словами в бассейне, не просто случайно встреченный земляк. Или кто-то назначил ему встречу? Бриллиант продан, и наконец пришли большие деньги? Или же просто-напросто Соколов заметил, что за ним наблюдают, и на всякий случай смылся?

Следовало во что бы то ни стало выяснить, каковы дальнейшие планы Соколова: куда он направляется, с кем поддерживает связь.

Надо было попасть в его номер.

Альмен набрал гостиничный номер телефона Соколова. Трубку не брали. Тогда он встал, надел плавки, халат, собрал кое-какие вещи в пляжную сумку и отправился на поиски.

День выдался немного ветреным, но в целом погода стояла прекрасная. Облака, не уступавшие отелю белизной, словно стая лебедей медленно тянулись по голубому небосводу. То яркий свет, то набегающие тени попеременно сменяли друг друга в приятно размеренном ритме. Чудесный пляжный денек, будто специально для людей с чувствительной кожей.

На пляже его не оказалось.

– Не подскажете, господин Соколов уже ушел или еще не приходил? – осведомился Альмен у пляжного сторожа, который заметил его издалека и как раз занимался тем, что готовил его кресло-кабинку.

– Поспрашиваю у людей, ведь я только приступил к работе.

Пляжный сторож долго не появлялся. Зато явился в сопровождении Ванессы с мужем. Он снял решетку с их кресла. И неожиданно, будто только сейчас вспомнив о задании Альмена, крикнул ему:

– Господин Соколов сегодня не появлялся.

– Благодарю, – буркнул в ответ Альмен.

– Да не вопрос! – крикнул сторож.

На губах Ванессы заиграла язвительная улыбка. Альмен поздоровался с ней кивком и продолжил поиски. Если Соколов после этой странной ночи пребывал в таком же состоянии, как и он сам, то, надо думать, мучился похмельем. Как он говорил? «Если мне что и помогает иногда, так это сауна».

Комната отдыха была пуста. Та же медитативная музыка, так же многозначительно меняется цвет светодиодных светильников, те же благоухания. Только ни одна из кушеток не была занята, ни на одной он не увидел полотенца или халата.