Юрий Енцов - Охота на единорога

Геи — мощнейший, влиятельнейший слой, заправляющий сейчас шоу-бизнесом. Аборигены — пришли к власти во всей Африке и во всех бывших советских республиках, в результате там начинает процветать семейственность.

— Если Вы сейчас говорите про расистскую модель, — сказала толстушка, — утверждая, что белые лучше, то нет, не лучше. Такие же.

— Но они лучше умеют самоорганизовываться, — сказал Серж с улыбкой, — хотя хуже играют в баскетбол.

— Кто сказал? — встала на защиту подруги Шарлота, — дело в том, что цивилизованный взгляд на мир состоит в том, что не бывает одного этноса или культуры, которая была бы ценнее и лучше другой. В чьих глазах они самоорганизуются лучше? Только в своих собственных.

— Наиболее спорный сейчас поступок представителей белых мужчин пытающихся управлять миром — сказала Эмма, — нападение Америки на Ирак. Америка дискредитировала не только образ своей страны, но и идею прав человека.

— А они что уже напали? — спросил Сергей с интересом.

— Нет, но все к этому идет.

— Как вы считаете, вам удастся прийти к власти, ведь задача любой партии в том и состоит, чтобы прийти к власти?

— У нас нет задачи прийти к власти. Правозащитники во всем мире не подменяют официальную власть, а являются ее оппозицией. В лучшем случае работают в сотрудничестве с ней, в худшем — воюют. Права женщин — одна из составных частей работы партии Прав человека. Права человека огромны. Они нарушаются на всех этажах власти, на всех этапах, у разных людей, по разным направлениям.

Когда они перекусили и выпили весь чай, Эмма и Дороти сочли за благо удалиться, чтобы оставить подругу вместе с Сержем.

— Заедешь ко мне в гости? — спросил он.

— Сегодня не могу, может в другой раз, — ответила она.

— По-моему, я не очень понравился твоим подругам? — предположил Серж.

— Ты — понравился, — объяснила она. — Хотя они, по-моему, лесбиянки. То, что ты говорил — не очень.

— В любовных отношениях я был несколько непостоянен, зато оригинален. Мне вдолбили, что семья — ячейка общества, и я свое занятие семейными, домашними делами рассматривал как своего рода вклад в общественную жизнь.

Довольно быстро в семейной жизни я сделался консерватор. Я пытался как-то себя реализовать в творческой работе, в коллективе. Стало не до развлечений. Вскоре я начал смутно понимать, что зря надеялся на благосклонность фортуны, у меня начались профессиональные достижения так похожие на полный крах, удачи почти не отличимые от фиаско. Нигде я долго не удерживался, часто менял работу, заговорило неудовлетворенное тщеславие. Я лихорадочно делал ставки и проигрывал по жизни. Все мои авантюры были обречены.

— Да суета на работе, беготня по инстанциям, письма и звонки — это явно не для тебя, — сказал Шарлота.

— Я воспринимал это как тяжкий крест. Но я сам — и был этот крест: тяжелый скучный неудачник, загруженный, как ишак, всякой бессмысленной работой. Мне оставалось только терпение, смирение, в моем униженном положении. Меня отовсюду вытесняли, считали «рыжим».

— Но у тебя неожиданно появилась дочка, — сказала Шарлота. — По-моему воспитывая ее, ты старался вложить в нее как можно больше внутренней свободы и духовной ориентации.

— На самом деле мне и тут было трудно реализоваться, опять не хватало воли, — возразил Серж. — Постепенно меня стала утомлять неустойчивость заработка, зависимость от начальства. В деньгах приходилось то экономить, то разбрасывается.

Мне нравится работать, если дело приносит хотя бы моральное удовлетворение. Порой я даже надрываюсь, переусердствовав, не могу рассчитать свои силы. Но я тогда еще вел здоровый образ жизни, много ходил, питался в рабочей столовке салатами и гарнирами.

Чувствовал, что все это не мое, но что делать. Я плохо переношу какую бы то ни было регламентацию. Поиск своего места под солнцем затягивался. Самое главное я ведь делал это все не только для себя, но и для семьи, но они при этом только мешали…

Они еще немного прошлись и у метро нежно расстались.

«По-моему я ей надоел, — подумал Серж. Ему самому Шарлота быстро надоедала, но ехать домой одному было скучно. Он зашел в кондитерскую, купил кое-что к чаю.

Дома Серж опять открыл дверь своим ключом.

— Мне кажется, что вы редкая семья. У вас такие хорошие взаимоотношения. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, — сказала Мариам.

— Рождение Сереженьки подстегнуло меня к поиску творческого, конструктивного подхода к решению многих проблем, — сказала Татьяна. — Может быть, так совпало, что у меня у нас с Эдуардом началось динамичное продвижение к успеху. Этот период помог заложить фундамент дальнейших успехов в делах, карьере, и вообще профессиональных вопросах. Мы были молодые, честолюбивые, оба стремились к лидерству, открыто выражали свои идеи. Хорошо было, помню ощущению силы. Он рисовал, писал каждый день. Были новые начинания, сумасшедшие проекты.

— Вы получили понимание, поддержку, похвалы и заслуженные награды, заняли более высокое общественное и профессиональное положение, — поддакнула Мариам. — Это как крупный выигрыш в лотерею.

— Повысилось наше духовное сознание, — сказала Татьяна, — в жизни человека наступают периоды пробуждения. Этапы, после которых все минувшее кажется сном. Мы были и остались привержены религиозным идеям, сохранили щедрость души. Это был прекрасный период для человека искусства. Мы помогали сами и в свою очередь сами получали поддержку. Но при всем при том мы же были самые настоящие идеалисты, очень непрактичные люди, из-за чего успех в представляется сомнительным, слава Богу, хоть все не полетело вверх тормашками…

— Вот я принес вам кое-что к чаю, — сказал Серж. Хлеб из кондитерской. Эклеры.

— О, сказала Мариам, — как раньше в Москве фабрика «Большевик» пекла за 22 копейки!

— Здесь он стоит 2.50, — пояснила Татьяна. Ты нас балуешь Сережа.

— По кусочку разных местных пирогов, и флан, тоже очень вкусно, — сказал Серж.

Он поднялся в кабинет и стал смотреть почту. Сергей не чаял увидеть ответ Фон Це, но японец видно не спал по ночам:

«Очень рад был получить от вас быстрый и положительный ответ.

Я хотел бы переадресовать вас к моему британскому коллеге Джорджу Абрамсу, который в курсе всего. Он ответит на все ваши вопросы, если вы позвоните ему. К сожалению, он, в отличие от меня, не освоил электронную почту. У него есть помощники, которые ею владеют, но сам он предпочитает общаться по старинке, по телефону».

Далее следовал номер телефона в Лондоне.

Он опять спустился вниз, чтобы позвонить. Но сделать это сразу же показалось ему невежливо:

— Так вы практикуете? — рассеянно спросил он у Мариам.

Наша психоаналитическая палитра причудлива, — ответила она. — В России всего два психоаналитика сертифицированы по международным стандартам. Остальные — филологи, журналисты, артисты. Как во всем этом поколении новых в России профессий — полно неофитов. Сейчас уже начали немножко обучать.