Маргарет Миллар - Совсем как ангел

— Не знаю. Но я… я действительно так думала. Мне всегда удавалось контролировать любую ситуацию, и это помогало решать многие проблемы.

— Включая и О'Гормана?

— Да.

— Вы заставляли себя прикрывать ошибки и слабости вашего мужа. Теперь, когда нужда в этом отпала, не решаетесь посмотреть правде в глаза. Ежеминутно задираете подбородок и гордо провозглашаете, что вы — миссис Патрик О'Горман, но уже в следующую минуту начинаете что-то кричать о Мусоре. Вам не кажется, что пора достичь какого-то компромисса?

— Не ваша забота.

— А я возьму да и сделаю это своей заботой. Прямо сейчас.

Она воззрилась на него с некоторым испугом.

— Что вы собираетесь делать?

— Делать? А что я могу? — устало усмехнулся он. — Разве что ждать, когда вам надоест бросаться из одной крайности в другую. Тогда вы, может быть, и наткнетесь случайно на какой-нибудь вариант, который будет далеко не раем, но все-таки малость получше, чем преисподняя. Как думаете, это возможно?

— Не знаю. Я вообще не могу сейчас об этом говорить.

— Почему?

— Темнеет. Надо позвать детей, — она встала. Движения ее были такими же неуверенными, как голос. — Я… вы останетесь с нами поужинать?

— Мне бы очень хотелось, но боюсь, что сейчас это было бы некстати. Не хочется выглядеть в глазах ваших детей незваным гостем на их стоянке. Это место принадлежит им, вам и О'Горману. Так что лучше уж я подожду до тех пор, когда смогу предложить вам другое — то, которое вы втроем сможете разделить со мной.

— Не надо так говорить, пожалуйста. Мы ведь едва знакомы.

— Во время нашей последней встречи вы мне сказали одну вещь, в которую я поначалу даже поверил: будто я слишком стар, чтобы что-то узнать о любви. Больше я в это не верю, Марта. Теперь я думаю, что был слишком молод и пуглив, чтобы узнать о ней.

Она отвернулась, склонив голову так, что он видел выглянувшую из-под воротника белую полоску ее шеи, контрастирующую с загорелым лицом.

— Между нами нет ничего общего. Ничего.

— Откуда вы знаете?

— Мне рассказал кое-что о вас Джон Ронда. О том, как вы жили, где работали… Я никогда не смогла бы принять такой образ жизни и не настолько глупа, чтобы поверить, будто я смогу вас изменить.

— Уже начали.

— В самом деле? — ее губы одарили его улыбкой, но голос остался печальным. — Я уже говорила вам о розовых очках, верно? Вы никак не соберетесь их снять. Люди не меняются только от того, что им внезапно этого захотелось.

— Вы слишком много страдали, Марта. Так много, что совсем лишились иллюзий.

— К сожалению, вернуть их невозможно.

— Не берусь говорить за всех, но знаю, что со мной это случилось!

— Когда?

— Не так давно.

— И каким образом?

— Сам не знаю.

Куинн слегка лукавил. Он полностью отдавал себе отчет, с чего все началось. Терпкий запах сосен, луна, похожая на золотую дыню, бросающая свой ласковый свет сквозь ветви деревьев, звезды, разбросанные по небу, как маковые зернышки… И нетерпеливый голос сестры Благодеяние: «Вы что, никогда неба не видели?» — «Такого — нет». — «Оно такое же, как всегда». — «Но для меня оно выглядит иначе». — «Вам не кажется, что вы переживаете религиозный экстаз?» — «Нет, я восхищаюсь совершенством».

Марта наблюдала за ним с интересом и тревогой.

— Что с вами случилось, Джо?

— Думаю, я просто по новой влюбляюсь в жизнь. Становлюсь частицей мира, из которого меня когда-то изгнали. Забавно, что возвращение свершилось в месте, где изо всех сил пытаются отрешиться от этого мира.

— В Тауэре?

— Да, — кивнул он, не отрывая взгляда от слабой, последней полоски заката на горизонте. — Я вернулся туда после того, как мы с вами расстались на прошлой неделе.

— Удалось вам повидать сестру Благодеяние? Вы спросили, зачем ей понадобилось найти Патрика, да еще с вашей помощью?

— Спросить-то спросил, да только она не ответила. Сомневаюсь, что она вообще меня услышала.

— Почему? Она была больна?

— В какой-то степени. Больна от страха.

— От чего?

— От того, что боялась не достичь небес. Наняв меня, она свершила тяжкий грех. Да к тому же еще утаила деньги, принадлежащие общине, а слово «деньги», как считает Учитель, нечисто. Он странный человек — сильный, непреклонный и совершенно сумасшедший. Душит свое стадо в объятиях, усиливающихся по мере того, как оно уменьшается. А это происходит непрерывно, и потому его воззвания, указы и наказания становятся все более экстремальными. Что касается молодежи, то ее уход из Тауэра — всего лишь вопрос времени.

Он вспомнил измученное лицо сестры Раскаяние, когда она тащила за собой троицу своих послушных детей с бунтующими глазами, и раздраженный голос матери Пуресы, мысленно уже покинувшей обитель и обитающей в роскошных апартаментах своего детства в компании с любимым слугой Кэпиротом.

— Вы собираетесь снова туда вернуться? — поинтересовалась Марта.

— Да, я кое-кому обещал. К тому же надо ведь рассказать сестре Благодеяние, что человек, которого она поручила мне найти, умер.

— Вы не станете упоминать о письме?

— Нет.

— Никому?

— Никому, — Куинн поднялся. — Ну, мне, пожалуй, пора.

— Да.

— Когда я вас снова увижу, Марта?

— Не знаю. Сейчас я слишком смущена. Из-за письма… ну, и из-за того, что вы сказали.

— Сегодня вы сюда выбрались, чтобы убежать от меня?

— Да.

— Жалеете, что я вас нашел?

— Трудно сказать. Пожалуйста, не спрашивайте меня об этом.

— Хорошо.

Куинн подошел к своей машине и сел за руль. Оглянулся. Марта разжигала костер; разгорающийся огонь придал ее спокойному лицу оживление и теплоту. Теперь оно выглядело совсем как тогда, в кафетерии больницы, когда она рассказывала ему о своем замужестве.

— Мы вернулись, как только услышали, что машина уехала, — сказал Ричард. Он чувствовал витающий в воздухе аромат тайны, столь же явственный, как запах дыма от костра. — Кто это был?

— Мой друг.

— У тебя же нет друзей-мужчин.

— Нет. А ты бы хотел, чтобы они появились?

— Думаю, это было бы неплохо.

— Нет, — серьезно возразила Салли. — У мам не бывает друзей-мужчин.

— Иногда бывает, — улыбнулась Марта, положив руку ей на плечо. — Когда у них слишком долго нет собственного мужа.

— Почему?

— Как правило, женщины и мужчины проявляют друг к другу интерес. Иногда женятся.

— И рожают детей?

— Тоже иногда.

— Как ты думаешь, сколько детей у вас будет?

— Самый глупый вопрос из всех, какие я слышал в своей жизни, — с презрением заявил Ричард. — Как может мама иметь детей, если она старая и седая?

— Не очень-то лестно ты обо мне говоришь, Ричард, — оборвала его Марта более резко, чем собиралась. — Тебе не кажется?

— Черт возьми, нет. Ты ведь моя мама, а мамам комплиментов не говорят.