Маргарет Миллар - Совсем как ангел

Она изо всех сил пыталась поверить, но так и не смогла.

— Нет. Я уверена, что он убежал. От меня, от своей матери, от нашей драки за него. О, я не имею в виду драку в буквальном смысле, но все равно это настоящая война. Наверное, ему просто не под силу стало все выносить, а принять решение он так и не смог ни в ее пользу, ни в мою. Вот и удрал от нас обеих.

— Согласитесь, такое решение вполне можно назвать малодушным. А из всего, что я слышал о Джордже, можно понять, что он был кем угодно, только не трусом.

— Может быть, это я заставила его так поступить, сама не понимая, что делаю. Ладно, по крайней мере хоть маленькое удовлетворение — ЕЙ он тоже ничего не сказал. Хотелось бы мне вместо того, чтобы звонить, самой к ней заявиться! Посмотреть на ее старую физиономию, когда она узнала, что ее Джордж так и не уехал на Гавайи.

— Вы ей звонили?

— Да.

— Зачем?

— Захотелось! — резко сказала Вилли. — Пусть пострадает, как я… Пусть так же помучается, не зная, вернется Джордж или нет.

— А вы не слишком драматизируете? Что заставляет вас думать, будто он может не вернуться?

Она беспомощно покачала головой.

— Мне кажется, вы знаете больше, чем говорите мне, — заметил Куинн.

— Только то, что он в последнее время обдумывал что-то такое, о чем никому не рассказывал.

— Под «недавно» вы подразумеваете, с того времени, как в Чикоте появился я?

— Пожалуй, даже раньше. Хотя после того, как вы начали тут вынюхивать и задавать вопросики, все началось всерьез.

— Может быть, он испугался этих самых «вопросиков», — предположил Куинн. — И из города убежал от меня, а вовсе не от вас и не от матери.

— Чего ему вас-то пугаться? — с минуту поразмышляв, горько усмехнулась она. — Джорджу нечего скрывать, кроме… ну, кроме того дела, когда я задержала вас в кафе.

— Идея была его?

— Да.

— Чего он хотел добиться?

— Он СКАЗАЛ, — она невольно сделала ударение на этом слове, — что вы, может статься, мелкий мошенник и собираетесь кого-нибудь шантажировать. Хотел, чтобы я вас задержала, пока он обыщет вашу комнату.

— Как он узнал, где она? И вообще что я существую на белом свете?

— Я рассказала. Я была в редакции, когда вы общались с Рондой. Услышала, как вы упомянули об Альберте Хейвуд, и подумала, что Джордж должен об этом знать. Пришла к нему. Вот он и попросил меня проследить за вами, узнать, куда вы пойдете и где остановились.

— Значит, ваше внимание привлекло имя Альберты, а вовсе не О'Гормана?

— Вы забыли. Имени ее вообще никто не упоминал. Просто Ронда вам вскользь рассказал о местном скандале вокруг растраты и чудесной маленькой леди, ее совершившей. Нетрудно было сообразить, о ком речь.

— А вы что, каждый раз мчитесь к телефону и начинаете названивать Джорджу, стоит кому-нибудь случайно упомянуть о его сестре?

— Нет, конечно. Но вы мне с самого начала показались подозрительным. Знаете, взгляд такой… В общем, не доверяю я людям с таким взглядом. К тому же подвернулся случай оказаться полезной Джорджу. Не так уж часто мне выпадает такая возможность, — с горечью добавила она. — Я ведь женщина самая заурядная. Где уж мне конкурировать с пророщенной пшеницей, тигровой мазью и прочими штуками, которые использует миссис Хейвуд, чтобы привлечь внимание. Ну, и еще… чтобы прочие женщины в сравнении с ней казались скучными.

— У вас из-за этой старушки уже целый комплекс развился, Вилли.

— А что поделаешь? Она меня провоцирует. Мне иногда кажется: я и в Джорджа-то влюбилась только потому, что для нее это — нож острый. Может, ужасно, что я так считаю, Джо, но она настоящее чудовище. И я с каждым годом все лучше понимаю, что заставило Альберту стать преступницей. Она таким способом боролась со своей мамочкой. Знала, что в один прекрасный день ее непременно поймают; может, и нарочно это подстроила. И все для того, чтобы наказать и опозорить старую леди. Миссис Хейвуд ведь Совсем неглупа, хотя от меня такого комплимента никогда не дождется, во всяком случае мотивы, которые двигали Альбертой, прекрасно понимает. Потому и порвала с ней; потому и настаивает, чтобы Джордж сделал то же самое.

— Ну, это уж вы чересчур, — недоверчиво хмыкнул Куинн. — Я вам хоть сейчас с ходу придумаю не меньше сотни способов, как она могла бы ее наказать, не попадая при этом за решетку.

Вилли его не слышала. Она задумчиво и методично, одну за другой, срывала с газона травинки, совсем как молодая девушка, гадающая на ромашке: «любит — не любит».

— Как вы думаете, Джо, куда он поехал?

— Откуда мне знать? Можно было бы, конечно, что-нибудь сообразить, но только если бы я точно знал, почему он уехал.

— Хотел убежать от меня и своей матушки.

— Это он мог бы сделать и раньше.

Именно момент, выбранный для отъезда, интересовал Куинна больше всего. Марта О'Горман показала Джорджу письмо от убийцы своего мужа, и оно его, по ее словам, взволновало, хотя он и пытался ее уверить, что это всего лишь чья-то злая шутка. А сразу вслед за тем он раззвонил на весь город, что уезжает на Гавайи поправлять здоровье. Даже попытался скормить эту информацию местной газете.

— Мне кажется, для Джорджа было не совсем обычным разглашать свои планы, а? — поинтересовался Куинн.

— В какой-то степени. Меня это во всяком случае удивило.

— Как вы думаете, зачем ему это понадобилось?

— Понятия не имею.

— А вот я, кажется, имею. Только боюсь, Вилли, вам это не очень понравится.

— Я и так не в восторге от того, что происходит. Хуже не будет.

— Будет, — пообещал Куинн. — И намного. Весь этот тарарам, который устроил Джордж вокруг своей поездки, может означать, что он пытался соорудить себе алиби на случай, если в Чикоте что-нибудь случится.

Вилли с суровой решимостью продолжала обрывать траву, но Куинн видел, что делает она это совершенно механически, и понимал, что таким образом его собеседница попросту пытается скрыть охвативший ее страх.

— До сих пор ничего не случилось, — мрачно заметила она.

— Верно. Но я все же попрошу вас быть осторожнее, Вилли.

— Меня? Почему меня?

— Вы — доверенное лицо Джорджа. Вполне может быть, он сказал вам нечто такое, о чем сейчас сожалеет.

— Он ничего мне не говорил, — резко возразила она. — И у Джорджа в жизни не было ни одного доверенного лица. Он одиночка, как и Альберта. Они оба настолько погружены в себя, что это… это даже как-то не по-человечески.

— А может быть, двое одиночек находили отдушину в том, что общались друг с другом. Вы все еще отказываетесь верить, что он ежемесячно навещал Альберту?

— Теперь верю.

— Вспомните, Вилли, бывали ли раньше у Джорджа периоды, когда он, скажем, казался не в себе? Например, был слишком взволнован, или чересчур много пил, или находился в подавленном состоянии?..