Владислав Вишневский - Следы на воде

— Тут я не уверен, товарищ генерал-лейтенант. Слабая работа. Не спецы. — Заметил Вадим Николаевич.

— Но другого у нас ничего пока нет, — парировал полковник Чадов. — Начинать с этого можно. Нужно.

— Да, придётся, — подтвердил и Вадим Николаевич. — И можно.

— Согласен. Принято! — Заметил генерал, складывая свои бумаги. — Причём, не можно, а нужно. Рабочее резюме. Да и времени нет. Так что, на этой конструктивной ноте и остановимся. — Глянул на часы, воскликнул — О, всё, коллеги, время вышло. Я на совещание. А вы разработайте план оперативно-розыскных мероприятий. Я ознакомлюсь, с кем надо согласую. Действуйте. Кстати, спорить разрешаю, но не ссорится. И не ограничивайте себя в… силах и средствах. Всё в наших руках… «Всё в ваших руках, — неожиданно напел он. — Всё в ваших руках, и даже я».

Глянул на удивлённые лица своих помощников, пояснил…

— Песня такая есть… Слыхали?

Полковники не знали такого за генералом.

— Это шлягер. Народный шансон. — Пояснил он ошарашенным помощникам и вновь стал прежним, строгим официальным лицом. — На этом всё, господа. Встречаемся завтра, здесь, и в это же время.

— Товарищи офицеры… — негромко скомандовал Олег Александрович. Оба полковника торопливо поднялись, провожая генерала озадаченными лицами.

— Работайте, — махнул рукой генерал-лейтенант Тибелис.

Эх, если бы мы могли сейчас прочесть или услышать мысли Вальки Чижова и его друга Серёги Панова, они в палате интенсивной терапии уже находились, восстанавливались, мы бы поняли, как хорошо в больничной палате лежать. Просто отлично! Изумительно! Одним словом — клёво. Что называется — тепло, светло и мухи не кусают. За тобой ухаживают, кормят, в туалет чуть ли не на руках, в смысле в коляске, и телевизор тебе, пожалуйста, и радио, если желаете, и родители с передачами: фрукты, соки, куриный бульон, каши… Нет, каши не катят, каши влом. Не старики же. Молодые. Зубов — полон рот. И пальцем проверять не надо — без пальца можно остаться. Котлетки бы домашние — это да! Голубцы бы! Грудинку бы на завтрак, либо окорочёк… А можно и всё вместе. Вообще отпад! И внимание тебе здесь, и доктора, и медсёстры…

Кстати, медсестёр можно бы и помоложе к больным назначать, да! Лет эдак до… Молодых, короче. И если бы кто догадался, провёл бы сейчас у них в палате референдум или блиц-опрос по этому глобально-важному вопросу, Валька с Серёгой первыми были бы «за»… Хотя и есть в больнице медсёстры симпатичные, ребята видели их порой мелькающие в отдалении фигуры, но почему-то далеко, и в других палатах. Ничего были собой медсёстры, вроде сексуальные.

Так, обменявшись мнениями, решили ребята.

Это в виде ремарки, между прочим. На самом деле столько внимания к себе ребята не получали никогда. Просто не болели ещё, ни вообще, ни в частности. Так всё было теперь классно! О-о-о! Лежи себе, кайфуй. И друг твой рядом… Что ещё человеку надо. Да ничего.

Плохо было в другом. Во-первых, уколы. О-о-о… Это — да! Разные, причём. В том смысле, что иглы разные. Которые толстые, те вообще отпад! Одного взгляда на них достаточно — брр! Во-вторых, таблетки, и много… Противные, естественно, и часто. Зашиб-бись! Потом процедуры… Физио-… Прогревания разные, массаж, электрофорез… Но это ничего. Это катит. Без этого не обойтись. Да и дремлется там хорошо. Тепло, светло… У Вальки шея сдвинута, и в ребре трещина, не считая сотрясения мозга. С последним Валька категорически согласен не был. У них (у врачей) у самих сотрясение и мозга, язвил он Серёге, и всех конечностей тоже, если такие умные! Серёга с другом полностью согласен был — они такие, да. Даже без фонендоскопа видно. А вот они с Валькой нет… Валька, например, точно за собой проблем не замечал. Побаливает иногда, подташнивает — да, и что? Пройдёт. Пусть врачи проглотят такие же стекляшки, как он, помучаются, бренча ими и выковыривая, у кого хочешь затошнит, пусть и после…

У Серёги, он запросто выдавал Вальке свою «рентгенограмму», «томограмму», «телеграмму», «температуру» и состояние склеивания красных кровяных телец с антителами… Кстати, эту информацию Серёга выдавал по первому запросу товарища легко и без запинки потому, что заглянул, говорит, как-то в медицинскую книгу дежурной медсестры, запомнил, как сфотографировал, когда ночью ходил в туалет, а медичка спала. Причём, Серёга клянётся, что под халатом у неё ничего не было. Ни-че-го! В смысле бюстгальтера.

— …Грудь вот такая, — Серёга страшно выпучил глаза и руками изобразил объём. — Вся наружи и голая! Представляешь? Голая! Так бы и…Эх!

Валька мгновенно представил, ему стало хорошо. Даже очень хорошо. В груди что-то запрыгало, в животе захолодело. И Серёга на койке заёрзал.

— Ну, и ты потрогал? — спросил Валька.

— Ты что, дурак?! — испугался Серёга. — Как я мог потрогать, вдруг кто в коридор выйдет. Она же заорёт, наверное, она же спала. Видно же! Лампа как раз её освещала. Как специально. Она на спинку стула откинулась, голову назад, и храпит.

— Храпит? — переспросил Валька.

— Да, а ворот халата вот так… И там всё видно…

Серёга и замер тогда… Даже забыл куда шёл… А ниже пояса он не видел, нет. Потому что столешница живот её прикрывала, и всё что там ниже. А со стороны Серёги, стол был закрыт передней крышкой, наглухо. Зачем? Идиотизм! Вообще удивительно, зачем это столам нужно? Придурки! Спать ведь так женщинам не удобно. Ноги же не вытянешь… Фигуру можно испортить.

Медсестра во сне отчего-то дёрнулась, и Серёга тоже… Оглянулся, говорит, на всякий случай по сторонам, в книгу заглянул, для отмазки, что-то прочитал там… про рентгенограмму, телеграмму… телегу какую-то… И… рысцой в туалет… Потом, говорит, ещё два раза ходил, думал ещё что увидеть, нет, она уже выспалась, сердито проводит меня взглядом, чего это, мол, туда-сюда… Такая вся… Да ты знаешь её, она вчера дежурила…

— Это, которая Вера Павловна, что ли?

— Ну…

— Ф-фу, старая… Лет двадцать пять.

— А грудь во! Как, как…

— Согласен. Мне нравится.

— Эх… Слушай, а сегодня кто заступает?

— Сегодня? Другая какая-то. Посмотрим. Лишь бы моложе. Как наша физичка бы, да?

— О, как наша… Наша «мисс-грация»! Здесь таких нет. Я не видел.

— И я не видел. Я говорю, хорошо бы.

— Это да. Всё равно, может, сходим сегодня ночью, посмотрим?

— Запросто. Разбудишь меня…

— Это ты меня разбуди… Я же как… из пушки если…

— Я сам такой.

У Серёги тоже сотрясение мозга, в карточке записано, и вывих руки — это явно, и ушиб ноги — ссадина, синяк и бинты, и глаз правый заплыл. Чёрный весь. Как пират Серёга ходит, корсар морей. У Вальки тоже фингал, но под другим глазом, и бровь рассечена — сшита и залеплена. Братья… Кто по разуму — они по несчастью.