Владислав Вишневский - Следы на воде

Дядя Вова втащил водолаза на борт, помог снять баллоны с остатками воздуха. Фантомас молча выудил из сумки полотенце и термос. Вопросов инструктор уже не задавал. Видел и понял — странный водолаз не развлекается, дело какое-то делает. И, похоже, связанное со взрывом. Одного понять не мог: почему водолаз именно здесь погружается, яхта вроде ближе к бухте стояла. Но видя угрюмость на лице «адмирала», спрашивать не стал, если понадобится — сам скажет. А Фантомас молчал. Привалившись к борту, полуприкрыв глаза, глубоко дышал, вентилируя лёгкие, наслаждался свежим морским воздухом, потом глянул на небо — припекало — засуетился.

Глотнул из термоса терпкий чай с лимонником, поменял баллоны, нацепил ещё один пояс с грузилами, вновь перевалился через борт… Бульк!

Круто пошёл на глубину. Знал, что торопиться нельзя, но спешил. Предчувствие или профессиональный нюх гнали. Да и грузила на поясе помогали. Включив фонарь, дошёл до глубины в 60 метров, осмотрелся. Нет, здесь он не был. Эх, нужно было фал с грузом спустить, над тем местом, подумал он, тогда бы и… Но неожиданно уклон сменился ровной горизонталью. Освещая путь, распугивая рыбьи стайки, боцман почти животом скрёб дно, вернее густые водоросли — макрофиты. «Стол» был густо усеян камнями, странной формы предметами, давно погребёнными и щёдро облепленные морской растительностью, как на заброшенной свалке. Под лучом высвечивались морские губки, мелкие офиуры и голотурии, моллюски, ракообразные… Меняя направления, Витальич прошёлся над поверхностью, Ничего для себя нужного не нашёл, но обнаружил другое: каменный выступ вдруг закончился. Боцман вновь завис над глубиной. Это не стало для него неожиданностью. Подобное он предполагал. Так и должно было быть. Рельеф дна мог и не такие сюрпризы таить. Так и оказалось. Толщина языка была небольшой, метра два с небольшим. А ширина приличной — метров десять. Под таким козырьком углубления должны скрываться — могут — подумал боцман, и не ошибся. Было очень темно, но углубление угадывалось. Сдерживая нарастающее волнение в душе, боцман направил луч фонаря под уступ. Серебром мелькнули рыбьи бока. Свет не пробивал расстояние. Боцман нырнул под уступ, поплыл в ту сторону. Там оказался грот. Не очень большой правда, но грот. Метра три в диаметре, а длиной… Не раздумывая, Фантомас вошёл в него.

Почти у входа, неподалёку, луч фонаря упёрся в затопленный предмет закруглённой формы… Вот тебе и сюрприз, подумал боцман и вгляделся. Так это же лодка, ялик! Тот самый ялик, обрадовался Витальич. Он его сразу признал. Он же его сам на пирсе и выпросил, и перегнал — тогда! — Павлу с Оленькой. Но как он здесь оказался? На такой глубине, в таком месте? Явно не сам. Нет, сам он не мог. Точно, в днище зияла большая дыра. Дно было чем-то пробито. Причём, не снизу вверх, как если бы ялик напоролся на выступ или предмет, а наоборот… Две доски были выломлены именно вниз. Что говорило об одном — ялик утопили. Специально утопили, сознательно. Боцман похолодел от страшной догадки… Это мог сделать только сам Павел, либо тот, с кем Павлу пришлось сразиться. Значит, и… Павел здесь может лежать.

Сергей Витальич торопливо осмотрел лодку, заглянул под неё, проплыл дальше. За ней, в метре от ялика, в глубине грота, наткнулся на связку пластиковых бутылок, с синими пробками, аккуратно пробитых чем-то острым. Скорее всего ножом, отметил Витальич. Все, как одна, в одном и том же месте, внизу и сбоку, вырезом наружу. Бутылки боцмана не заинтересовали, он искал тело. Но вместо Павла обнаружил предмет, напоминающий подводную ракету, или торпеду. Длиной метра полтора, чуть может больше, не понятно. В средней части не больше полуметра, с боковыми плавниками и хвостовым стабилизатором, с непонятными выступами, и… Дальше Витальич заглядывать не стал. Было плохо видно и опасно. Но предмет явно был свежим. Без морских наслоений, укрытый полиэтиленовым полупрозрачным вздувшимся мешком, похоже чехлом. Что-то подобное он когда-то видел у наших морских пловцов из спецшколы. Они почти в одном месте тогда тренировались. Фантомасу даже поднимать что-то подобное со дна приходилось. Не то само по себе секретное «изделие #…» уплыло, не то случайно предмет затонул. Благодарность тогда ещё боцману объявили. Было дело. Но это было давно, и… Неспроста она здесь, ощупывая её лучом света, отметил боцман. «Эта» — здесь — могла быть и заминированной. Её сначала сфотографировать следовало, так по инструкции положено, показать минёрам, потом уж… Нет, за торпеду боцман заплывать не стал, этого делать нельзя было, да и грот заметно сужался. Свет упирался в тёмные водоросли, как в стену. К тому же начала кружиться голова. Отвык уже, с непривычки, наверное, отметил Витальич. Глубиномер показывал цифру 72, а воздуха в баллонах — почти в обрез. Срочно нужно было всплывать.

С усечённой программой очистки крови от азота, декомпрессионная камера его нигде не ждала, с задержкой дыхания, почти теряя сознание, боцман всплыл. Катер с инструктором его тотчас вычислил, скача по волнам подплыл. Запоминая внешние ориентиры — одному ему понятные, водолаз осмотрелся.

Отдышался. Жадно глотал свой адский, восстанавливающий напиток из нескольких трав и густой заварки с сахаром, пока инструктор правил катером к берегу. Инструктор косился на странного дайвера, не решаясь спросить, не удержался, но коротко: «Сергей Витальич, удачным-то хоть было погружение, нет?» «Сенсей» неопределённо качнул головой, что можно было понять и да, и нет.

Почему боцман не рассказал о своей находке, он и сам ответить не мог. Осторожность, наверное, или интуиция помешали. Понятно было одно: вопросов у Сергея Витальича не меньше стало, но одно вырисовывалось точно: Павел сам утопил ялик. Да! Или тот, кто сначала взорвал яхту, убил Павла, утопил лодку и… Что именно потом, боцман не решался себе произнести. В животе холодело. Враг какой-то, получался. Диверсант. Пловец-убийца. Витальич знал, своей не предсказуемостью это страшно. Очень страшно! Ещё эта торпеда, или кто там она. Не понимал. Пока не понимал. Думал.

Два дня в Лондоне Хельма с Яцеком прожили как настоящие туристы. Точнее — двое суток. Рано вставали, завтракали в баре — «ваша овсянка, господа, тостеры и кофе», и выходили на улицу. Когда пешком, когда на двухэтажном даблдекере, доезжали до центра города и долго бродили, нацеливаясь фотоаппаратом на уникальные памятники старинного зодчества в стиле, например, английского барокко начала XVII века, разглядывали Букингемский дворец, построенный в викторианском стиле, прошлись по Трафальгарской площади, побывали в знаменитом Гайд-парке, послушали одного оратора, потом перешли к другой группе, к третьей… Прогулялись по знаменитому району Сохо, по Пикадилли, посидели у памятника Эрросу. Фотографировались. Второй завтрак проводили или в кафе Pret a Manger, либо в других таких, сети здорового питания. Не пропустили и дешёвые пабы «Типографский ученик», «Гадкий утёнок», в которых как и 200, и 300 лет назад англичане варили свой знаменитый сидр. Старательно и с интересом, как и подобает туристам, знакомились с картой Лондона, с историческим путеводителем по Великобритании. Удивляясь и восхищаясь историческим делением Соединённого Королевства и Северной Ирландии на графства, метрополитенские графства, районы и округа. Порой сидели под зонтиком какого-нибудь уличного кафе, кормили голубей, слушали голос Биг-Бена на часовой башне Парламента. Фотографировались. Хельма просила запечатлеть её то на одном памятном фоне, с шотландцем, например в национальном костюме и волынкой в руках, то на другом… На людях она его называла милый, а он, соответственно — милая. Они ведь супруги.