Леонид Словин - Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

- После пяти утра...

Около десяти часов Чернышеву позвонила жена:

- Как ты там?

Он пробурчал нечленораздельно.

- Жив пока.

- Тут кто-то звонил ночью. Спрашивал тебя. И еще - не ты ли тот Чернышев, что работает в милиции?

- Я говорил тебе: отключай телефон!

Она стала что-то еще объяснять, но Чернышев прервал ее:

- Разберемся! А сейчас мне нужна линия. Сюда должны звонить.

Он грохнул трубкой.

Лицо у него заострилось, глаза из-за бессонной ночи и забот глубоко запали.

- Вот козлы !

Анастасия подняла на него выгоревший взгляд.

- Ты о чем это ?

- Звонили жене... - он поморщился, - спросили, тот ли я Чернышев, который работает в к о н т о р е . Думаю - до них дошло, что мент и экскурсовод, который обращался к Ченю по поводу сестры - одно лицо...

- Нервничаешь ?

Виктор дернулся, было, зло, но в глазах Анастасии читалась такая тревога, что он только махнул рукой.

- Я-то что? Главное, жена с детьми. Куда их спрячешь?!

Чернышев вздохнул, достал из дальнего ящика стола сигарету, что делал крайне редко. Раскуривал долго: рассматривал, как юлит в ней огонек, поблескивает, танцует, снова наплывает. Светлые точки. Как насекомые...

- Сейчас один исход. Или они нас, или мы их.

Информация из Видного задерживались.

При обнаружении расчлененного трупа главную роль с всегда играло судебно-медицинское исследование, но что-то важное могло стать известным уже в самом начале - в результате осмотра на месте.

Во все века трупы, как правило, расчленяли чтобы воспрепятствовать установление личности жертвы. Однако сейчас - в эпоху пересадок человеческих органов - страшная находка в Видном могла содержать оставшиеся части тела донора, с уничтоженными на них особыми приметами - родимыми патнами, татуировками, бородавками.

Отделенную голову могли сжечь где-нибудь в котельной или

обезобразить и увезти за сотни километров, а потом выбросить - хотя бы в тот же канализационный люк.

Следствию в таких делах остается уповать на опыт и профессиональную подготовку экспертов.

Обычно линии расчленения проходят по суставам. Поэтому по особенностям и характеру отделения частей тела можно судить как о предмете, которым производилось расчленение, так и о степени знакомства преступника со скальпелем и анатомией человека...

Чтобы поторопить время, Анастасия включила автоответчик.

За сутки, пока они не были здесь, позвонил с десяток людей. В основном, оперативники.

Зная, что их голоса записываются, все звонившие разговаривали неестественными напряженными голосами, забывали назвать себя, намеренно коротко рубили фразы.

Кроме самого Чернышева никто не смог бы во всем этом разобраться.

- ..." Виктор! Объект отсутствовал. Вызвал повесткой на среду!".. " Срочно позвони Гаранину, у него для тебя новости..."

Какой объект? Какому Гаранину? Какие новости?

Уже немолодой чуть дребезжащий голос, возникший внезапно на пленке, показался Анастасии удивительно знакомым - человек изъяснялся неспешно и весьма подробно, чтобы оказаться руоповцем.

" ... Вы палатки у метро "Добрынинская" представляете? Полукругом, в сторону универмага... "

Анастасия даже не могла понять, вначале, к чему он ведет.

" Там их, наверное, с десяток. А, может, и больше... И вот во второй от метро, в правом вернем углу... Цену я не посмотрел..."

Ковальский! Она узнала его - инженер, "специалист по замкам", с которым они разыскивали место его заточения в больнице на Каширке.

Анастасия внезапно вздрогнула. Еще не отдавая себе полностью отчета в том, о чем он говорит, а лишь почувствовав...

" Крокодильчик Гена"... Точно такая игрушка, как в "амбулансе", в кабине. Вот я подумал: " может водитель поблизости тут живет или работает..."

Она точно знала: ничего о "Крокодильчике Гена" Ковальский им не говорил. Может Ловягину?

Запись кончилась.

- Виктор! - она уже перекручивала запись на начало.

Лицо ее вспыхнуло.

- Зеленый крокодильчик в "амбулансе"... Помнишь?

Чернышев уставился непонимающе.

- Мы Рындина забыли!

Все произошло как-то быстро, сразу, в одну ночь.

И Панадис. И Крончер. Теперь этот расчлененный труп и эти ночные звонки ему, Виктору, домой...

- Послушай...

Избежавший страшной участи инженер снова повторил свою версию, записанную автоответчиком.

- Это Рындин... Дьявол в ангельском обличьи...

Пока Чернышев слушал, Анастасия снова набрала номер дежурного по области.

- Еще ничего не могу сказать... - дежурный был немногословен: его теребили со всех сторон. - Труп отправили в Бюро судебно-медицинской экспертизы...

- Что известно о потерпевшем? Мужчина молодой?

- У меня нет данных.

- На нем одежда?

- Одежды нет. Отсутствует часть внутренних органов... Извини, у меня на прямом проводе генерал. Звони.

Он положил трубку.

- Да, это тот самый "амбуланс". Рындина... - Чернышев оставил автоответчик. - С "крокодильчиком". Ну,и чего дальше делать станем? Будем звонить начальству? - Он усмехнулся. Он был снова жестким, насмешливым, каким его привыкли видеть. Анастасия мотнула головой:

- Когда тебя задержали в Янги-Юле, я ведь начальство не вмешивала...

Чернышев вздохнул:

- Я - другое дело.

В углу его рта запеклась сигарета. Он посасывал ее хотя она давно уже отгорела.

- Представь себе, что тебе звонит кто - то из подчиненных: так, мол, и так, мы считаем, что израильский полицейский, прикомандированный к группе Чернышева захвачен мафией. И, скорее всего, - расчленен... Да это ведь международный скандал, ничего больше!

Он сплюнул горчившие во рту травинки табака и резко ударил рукой по столу.

- Все правильно: что они могут там сделать такое, чего

мы не в состоянии ?!

- Едем ! - она потянулась за сумочкой. - Только бы не сидеть...

Виктор угрюмо усмехнулся:

- К Рындину?!

Виктор яростно потер подбородок.

- А дальше? Санкции прокурора у нас нет. Ни на задержание, ни на обыск. Брать Рындина ? Но он слишком завязан в этом деле. Путей для отступления у него нет...

- Да ты ж сам себя надежды лишаешь, - вырвалось у Анастасии.

- Рискнуть можно только с воспомогательным персоналом Медиуцинского Центра. С секьюрити или с кем-то из бригады "скорой". Но я один не смогу. Нужны двое...

Анастасия кивнула и уселась на стул поудобнее.

Сомневаться не приходилось: в напарники она предлагала себя.

- Не знаю вот, не подкачают ли у тебя нервишки ? - спросил он нерешительно.

- Не подкачают, - сухо заверила она его.

- Ты еще не знаешь, о чем речь идет...

- Мне все равно... - вырвалось у нее.

Он вздернул броси, но ничего не сказал. Только еще яростнее потер свою короткую шевелюру.

- Для Рындина альтернативы не существует: я уже высказывал тебе о нем свое мнение. Для него жизнь и его детище неразделимы. Что же касается его людей, - они расколются...