Александр Трапезников - Тайны «Монастырского приюта»

– А Россия?

– Вполне возможно, что подобное может случиться и с нами. Есть такой феномен, он называется: ущеми себе дверью яйца. К боли постепенно привыкаешь, и она уже начинает доставлять тебе специфическое наслаждение. Так и мы. Я имею в виду – унижение по всем сферам.

– Все-то ты врешь! – обиделся Александр Юрьевич. – А как же Крым? Воссоединение с Россией и небывалый духовный подъем в народе?

– Это как лакмусовая бумажка, проверка на прочность. Если теперь сделаем шаг назад, то все, пропадем. Полетим вниз, как Комамберов. А пойдем дальше – тогда уже хоть война, хоть что, но победим по всем статьям. Всех.

– Может быть, ты и прав. И Комамберов тоже.

– Атебе не кажется, что метили не в него, а в тебя? Вы ведь шли рядом.

– Вряд ли. Посмотри, какая точность попадания. Стреляли из арбалета.

По двору прошли два дюжих сынка Тошика Полонского – в красных комбинезонах, с полным альпинистским снаряжением. За ними с мотком веревки на плече прошагал Дембович.

– Нелегкая это работа – тащить Комамберова из пропасти, – произнес Герман, проводив их взглядом.

– Из арбалета? – переспросил Багрянородский, присаживаясь на рыбу за их спинами, но обернувшись к сокурсникам: – Простите, слышал ваши слова. А я и сам подумал: вот непременно из арбалета его и убили, а как иначе?

– Ну да! – кивнул Сивере, заметив, как передернулся от неприятного соседства Прозоров. – Дело в том, что когда я стоял там, на северном плато, и смотрел в бинокль, то совершенно случайно увидел арбалет. Слепило солнце, но я не мог ошибиться. Я неприятно удивился, словно предчувствуя что-то.

– Х-мм… Интересно, в чьих же руках он находился? – спросил Багрянородский.

– На этот вопрос я вам не могу ответить. Человек стоял на верхней галерее, захачкарой. Будто прятался. И он был в капюшоне. Потом быстро исчез.

– Х-мм… – подобный звук на сей раз издал Прозоров. – Давайте подсчитаем. В гостинице в то время оставались лишь князь Романов, три старикашки, я, вы! – он ткнул пальцем прямиком в солнечное сплетение Багрянородского, отчего тот ойкнул. – А также двое сыновей хозяина, его племянник, дочь и жена. Больше никого. Значит, Вильгельм Телль кто-то из нас.

Немного помедлив, Александр Юрьевич решил признаться:

– Есть вообще-то еще кто-то. Некий горбун. Я видел его вчера ночью в коридоре. Погнался да не догнал. Верткий.

– Эка новость! – усмехнулся Багрянородский. – Да ваш горбун – местное привидение. Достопримечательность монастыря. Я всякий раз, как приезжаю сюда отдыхать, с ним сталкиваюсь. Позавчера тоже.

– Взрослый человек, а порете чушь, – заспорил Прозоров. – Какие привидения? Я, между прочим, тоже видел вашего горбуна три дня назад, когда засиделся у Полонского. Он юркнул под лестницу и исчез в каком-то подвале. Но я принял его за племянника Тошика. Какой еще придурок станет шастать по ночам в капюшоне?

– Гела – не горбун, – заметил Сивере.

– Но роста низенького, а на спину под плащ можно что-то подложить. Или что-то уносить в рюкзаке. Вот вам и горб.

– Разумно, – согласился с Прозоровым Багрянородский. – Но приятнее считать его привидением. Это так готично.

– Анна Горенштейн считает, что это ее бывший муж, которого взорвали вместе с его «Лексусом», – не удержался Сивере. – Тоже отчасти готика.

– Вот только ее бредней нам не хватало! – сердито бросил Прозоров, который, что было заметно, отчего-то сильно невзлюбил вдову. – Было бы неплохо найти этот арбалет.

– А здесь есть оружейная палата, – отозвался Багрянородский. – Вроде музея. Там и арбалеты водятся. Пошли, глянем?

– Пошли, убивцы! – весело ответил Прозоров.

Оружейная находилась в так называемой Сторожевой башне, смотревшейся настоящим бастионом у западной оконечности монастыря и соединенной с ним крепостным валом. Четыре другие башни по периметру были гораздо меньших размеров, и каждая из них имела свое название. К Сторожевой можно было пройти из западного придела, минуя подсобные помещения и внутренний дворик. Или попасть в нее по туннелю в крепостной стене. А также по подземным коммуникациям. Или еще черт-те как, чего вообще никто не знал.

Багрянородский признался, что на экскурсию в Оружейную палату в прошлом году их водил хозяин гостиницы, но сейчас тот помогал своим сынкам вытаскивать из пропасти Комамберова, потому его и не стали беспокоить, а обратились к Терезе.

– Без его разрешения не могу, – сказала женщина, потупив взор.

– На пару минут, – попросил Сивере. – Вы нам только ключи дайте, а сами не ходите. Хотя не понимаю, чего тут особенного?

– Ладно, – кивнула Тереза. – Вам я доверяю.

Она вытащила из старинного комода связку тяжелых ключей и передала Александру Юрьевичу. Затем шепотом добавила:

– Не говорите Тошику. И поскорей возвращайтесь.

Троица мужчин отправилась к Сторожевой башне через западный придел.

– Чего это она? – спросил на ходу Прозоров. – У тебя с ней какие-то шуры-муры, брат?

– Отстань, – попросил Сивере.

– Полонский страшно ревнивый, – предупредил Багрянородский. – В позапрошлом году он чуть не застрелил одного коммерсанта, который вздумал за ней поухаживать. Еле ружье из рук выбили. Скандал.

– Пришли! – сказал Сивере, уткнувшись в железную дверь. Поковырявшись ключом, снял висячий замок. Ржавые петли заскрипели. Внутри было сыро и сумрачно, свет проникал через узкие бойницы в башне. Наверх вела винтовая лестница, вниз – еще одна, едва прикрытая люком. Стены скользкие, в плесени. Запах какой-то скверный, кислый, несло испражнениями, откуда-то из подвала.

– Где твой музей? – перешел на «ты» Прозоров. – Ты, часом, не ошибся номером?

– Наверху, – сердито отрезал Багрянородский. – Ползите за мной, туристы.

Винтовая лестница вывела их в объемное помещение, достаточно чистое и светлое. Экспонаты либо лежали на полу, либо были развешаны по стенам. Александр Юрьевич, мгновенно позабыв обо всем, начал прохаживаться по комнате, удивленно цокая языком и даже пританцовывая возле некоторых старинных вещиц.

Кое-что тут представляло подлинную ценность, другие предметы были более поздними подделками, но выполненными очень искусно. Он замер возле прекрасной работы – алебастровой вазы из Урука, с цилиндрической печатью, где был изображен орел, когтящий оленей. Прошел мимо копии медной головы Саргона Древнего. Внимательно осмотрел бронзовую статуэтку царицы Каромама, непонятно каким ветром занесенную сюда из Египта. Впрочем, пути-дороги торговцев и воинов неисповедимы.

Похож на настоящий был и серебряный сосуд из Боскореале. На столике под стеклом лежали более мелкие предметы: скифский гребень, гривна со сфинксами, изящная сережка, кольца, бронзовый пояс с гравированными воинами-лучниками из Самтавро. Рядом – гипсовый слепок со шлема урартского царя Аргишти, а под ним – сасанидское блюдо с изображением царской охоты Шапура II. Тоже копия, как и бактрийская бронзовая статуэтка, изображающая готового к прыжку фантастического зверя с лапами льва и крыльями птицы.