Александр Трапезников - Тайны «Монастырского приюта»

Прозоров, а за ним Багрянородский и Сивере тихо скользнули в проем и спрятались за бесформенной статуей Бафомета с козлиной головой. Макс с Оленькой были так увлечены своим разговором, что ничего не почувствовали.

– Как же ты их удавил? – спросила она, еще и посмеиваясь.

– Молча, – гордо объявил бывший цирковой гимнаст. – Вот этими самыми руками. Это капканы. Хочешь, покажу?

Он дотронулся до изящной шейки вавилонской блудницы и слегка поджал. Оленька, согнув колено, ударила его в промежность, но тот вроде бы и не шелохнулся. Может быть, и там у него железо? Однако секунды три спустя он разжал пальцы, и девица едва не опустилась на пол. Чуть похрипев и отдышавшись, она сказала:

– Урод, теперь верю, но больше так не шути. Тебя никто не видел?

– Вроде нет, – Макс оглянулся и хохотнул. – Кому тут быть? А этих я удушил на кухне, как ты и советовала. Ради тебя я сделаю все, что прикажешь. Ты божественная!

– Ну, это понятно, – согласилась Оленька. – Когда все кончится, мы с тобой уедем… в Америку. Или еще куда-нибудь.

– Как скажешь, – кивнул Макс. – Я весь в твоей власти. Кого еще убрать? Тошика? Куруладзе? Или кого-нибудь из постояльцев? Может быть, Сиверса? Багрянородского? Кого прикажешь.

Багрянородский толкнул в бок Александра Юрьевича и прошептал:

– Вот сволочь! Нет, ну вы только подумайте?..

– Заткнись!.. – прошипел Прозоров, зажав возмущенному Багрянородскому рот.

Между тем разговор сообщников продолжался.

– Нет, с ними пока подождем, – произнесла Оленька. – Не торопись. Эти поплатились за Стаса, но мне нужен футляр.

Она подошла к трупам, с каким-то сладострастным любопытством посмотрела на них. Одного даже перевернула ногой.

– А славные были мальчики, а уж втроем и вовсе не оторваться, – сладострастно сказала она. – Ладно, я приготовила гипс. Давай работать.

Тела покойных оттащили к большой лохани, возле которой стояло жестяное ведро. Дело закипело. Макс зачерпывал разведенный гипс, обмазывал им трупы. Оленька помогала, лепила форму. Так, постепенно, мертвые братья превращались в уродливые статуи.

Работа спорилась, плоть исчезала под гипсом.

– Это ты ловко придумала, – сказал Макс. – Никто вовеки не догадается.

– Меня надоумил Стас, когда мы первый раз попали в этот зал, – отозвалась Оленька. – Простенько, а со вкусом. Гипса тут много, на всех хватит. На всех любовников, – добавила она многозначительно.

– Но ты ведь любишь только меня? – немного ревниво спросил Макс.

– Конечно, тебя, малыш, – нежно ответила она. – Не сомневайся. Я люблю мощь и покорность. Потом вернемся ко мне, и я подарю тебе все райские кущи. А теперь ответь: Куруладзе заодно с Тошиком?

– Не знаю, – сказал циркач. – Он не посвящает меня в свои планы. Ко мне все относятся как к тупой скотине, а я не такой.

– Разумеется, не такой, милый. Мы оба божественны. Только я – красавица, а ты – чудовище. Вот и вся разница.

Работа была закончена, не прошло и двадцати минут. Теперь на полу лежали две статуи. Одной из них Оленька приделала рога и пару хвостов, другой – огромный живот, из которого торчала кисть руки.

– Зачем? – спросил Макс.

– Чтобы они не отличались от других, – ответила Оленька. – Шутки ради. Тот древний скульптор тоже был отчаянным весельчаком, как погляжу. Ну что, посмеемся в последний раз?

– Посмеемся! – радостно ответил Макс, еще не понимая, куда она клонит.

Оленька отступила на пару шагов назад, вытащила из-за спины пистолет. Навернула на него глушитель.

Делала это медленно, поскольку Макс все равно не шевелился, остолбенев от неожиданности.

– Ты был очень милый, малыш, – с сожалением сказала она. – Но мне больше не нужен.

– Как это? Куда же я денусь? – тупо спросил Макс.

– Отправляйся в Америку. Без меня, – ответила Оленька. Раздался всего один хлопок. Пуля угодила прямо в лоб, и бедняга повалился навзничь.

Оленька тяжело вздохнула, спрятала пистолет, зачерпнула из лохани ведром и принялась за работу. Создавая новую статую, она что-то весело напевала. Потом, критически осмотрев гипсового монстра, приделала ему еще одну пару ослиных ушей.

– Вот теперь все, – сказала она, вытирая руки. И пошла через весь зал к противоположному выходу, удаляясь от прячущихся за Бафометом постояльцев.

Багрянородский вновь ткнул Александра Юрьевича в бок.

– Нет, я тащусь, вот баба! – прошептал он. – Геракл, а не женщина. Богиня Анаит!

Сивере оглянулся, ему было не по себе от всего увиденного.

– А где Прозоров? – удивленно спросил он.

Герман исчез. Как сквозь землю провалился. Это было вполне возможно, поскольку в некоторых местах в полу зияли дыры, они вели еще глубже вниз, в другие подвалы. Но он вполне мог уйти и через пролом в стене или воспользоваться одним из выходов из Зала Скульптур. Вот только зачем нужно было исчезать так поспешно, даже не предупредив спутников? Осмотрев все помещение, Багрянородский с Сиверсом убедились, что его нигде нет.

– Может быть, похитили? – предположил частный детектив.

– Он не Елена Прекрасная, – отозвался Александр Юрьевич. – Этот враз в лоб закатает, хотел бы я посмотреть на похитителей.

Они остановились возле трех только что обмазанных гипсом тел. Статуи как статуи, только уродливые, никогда не скажешь, что внутри – трупы.

– Давайте подведем предварительные итоги, – предложил Александр Юрьевич.

– Ну! – однозначно ответил Багрянородский.

– Дело обстоит так. Матвея Матвеевича, Комамберова, его супругу и Дембовича с Лейлой – последнюю случайно – убили, судя по всему, эти братья, закатанные в гипс. И не без активного участия Тошика. Хочется думать, что и старушки на их совести. Возможно, и братья Афонины. Но цель? Какой-то футляр, о котором талдычит Оленька? Мне почему-то кажется, что на этом убийства не кончатся.

– Не стоит ли нам обо всем рассказать Куруладзе? – спросил Багрянородский.

– Не уверен, что Оленька уже не окрутила и его. В таких условиях искать сокровища равносильно желанию побродить по спаривающимся змеям. Лучше всего вернуться в наши кельи и как следует затвориться.

– Может, еще и лоб расшибить в молитве?

– Кое-кому не помешает, – веско сказал Сивере. – Видите ли, уважаемый, зло порождает зло, мы с вами ничем не отличаемся от других людей, здесь обитающих. Так же хотим чего-то получить, причем не свое, и бесплатно. Втянуты, по существу, в погоню за миражом. А где мираж, там – обман, мистика, всякая чертовщина, которая мерещится за каждой статуей.

Все гораздо проще. Люди, люди творят беззаконие, а силы тьмы лишь помогают им в том.

– Проповедником не пробовали подработать? – спросил Багрянородский. – Пошли отсюда, отец Александр, пока нас самих в статуи не закатали.