Александр Трапезников - Тайны «Монастырского приюта»

– Бейте, бейте! – истерично закричал Багрянородский. – Теперь я понимаю, о чем писал мой предок, Семен Горельский. Его слова: «Внутри себя обнаружишь истину, но она же тебя и погубит!» Он говорил о богине Анаит, об этой карающей деснице!

– Возможно, – спокойно согласился Сивере. – Но смысл его высказывания гораздо глубже и простирается дальше золотой статуи. Что такое золото? Всего лишь металл. А истина, если она однажды открылась тебе, поистине губительна.

И он нанес еще несколько ударов киркой по ближайшим статуям. Одни оказались полыми, в других обнаружились законсервированные полуистлевшие тела, а в некоторых – просто скелеты. Сивере чувствовал, что он и сам сейчас похож на сумасшедшего, круша языческие изображения.

Он даже забыл, что в каких-то из них должны находиться трупы сыновей Тошика Полонского и Макса. Но ему чудилось, что где-то в этом зале звучит трагическая симфония, бьют литавры и барабаны, раздаются безумные аплодисменты самих монстров. А Багрянородский хохотал, подбадривая его криками.

Остановился историк лишь тогда, когда одна из статуй вдруг рассыпалась под ударами кирки, словно сбросила с себя оболочку – и перед его изумленным взором засверкало золото… Да, это несомненно была она, знаменитая в древности фигура богини Анаит, строгая и торжественная, с вытянутым вперед мечом из хрусталя.

– Вот она… – прошептал Александр Юрьевич, отступая на несколько шагов назад и прикрывая ладонью глаза. – Я нашел ее…

– Это я нашел, я! – закричал Багрянородский, бросаясь вперед. Он обнял колени Анаит, приник к ним губами и начал осыпать поцелуями.

А Сивере, отойдя еще дальше и бросив кирку, лишь сейчас увидел, насколько эта древняя армянская богиня напоминает ему другую, вполне земную женщину – Анну Горенштейн. Те же мраморные прекрасные черты лица, та же надменность во взоре.

– Осторожней, – предупредил он Багрянородского. – Не позволяйте себе вольности. Это божество. К тому же оно столько веков пряталось от людей. Поберегитесь.

– К черту! – огрызнулся Багрянородский. – Помогите мне вытащить ее отсюда! Я отрежу вам ее руку или ногу – и вы тоже будете богаты. Или подарю вам ее хрустальный меч. Что выбираете?

– Вы идиот, – сказал Сивере. – Это же произведение искусства. Ей место в музее.

– Я вас прибью! – пригрозил Багрянородский, наклоняясь за киркой. Сивере отступил еще дальше. Он действительно испугался, что безумец кинется на него. И пожалел, что остался безоружным. Хоть пистолет Куруладзе или Оленьки прихватил бы. Но сколько же людей его сегодня хотели убить! А Багрянородский действительно начал наступать на него, размахивая киркой. Но потом вдруг остановился, прислушиваясь к голосу, который раздавался откуда-то из коридора.

– Сивере! Сивере! – звал кто-то, словно свистел.

– Кто это еще? – прошептал Багрянородский, опуская свое смертоносное оружие. Он вновь повернулся к богине Анаит, как бы желая защитить ее от посторонних глаз. Чтобы больше никто не смел смотреть на его золото. Раскинув руки, он пошел к ней, словно хотел заключить ее в свои объятия. Но вышло так, что несколько мгновений спустя богиня сама двинулась ему навстречу…

– Я здесь! – прокричал Александр Юрьевич. – Сюда!

И тут произошел еще один подземный толчок. Некоторые статуи попадали. Богиня Анаит наклонилась вперед. Багрянородский упал на колени, молитвенно запрокинув голову.

– Отойдите от нее! – крикнул Александр Юрьевич. Но было уже поздно.

Последний, третий толчок из недр горы, самый сильный из всех предыдущих, завершил дело. Сивере, чтобы не упасть, ухватился за ближайший постамент, а золотая богиня Анаит рухнула на Багрянородского, пронзив своим хрустальным мечом его горло.

Сивере узнал голос, который его звал. Это была Анна Горенштейн. Но он бросился бежать, оставив в этом зале труп Багрянородского и золотую статую богини Анаит, которая жестоко покарала своего поклонника, жаждавшего обладать ею. Александр Юрьевич чувствовал, что еще одна встреча в подземелье приведет к новой, очередной смерти. И на сей раз она уже поразит его, Сиверса. Он словно попал в какую-то бешеную мясорубку, под лопасти мистической мельницы, а спасение могло быть только в одном – скрыться… Но куда?

Остановившись, он огляделся. Сейчас историк находился в туннеле, который вел к рыбе-вишапу. Вскарабкавшись по ступеням, он свернул в другой проход – к левому приделу монастыря. И вскоре оказался перед потайной дверью. Поворот кольца в когтях льва – и дверь открылась. Сивере надеялся, что уж сейчас-то он спокойно доберется до своей кельи и бросится на кровать, чтобы забыться, но…

Перед ним в коридоре стоял Прозоров и улыбался, попыхивая ему в лицо сигарой.

– Ну что, друг? – спросил он, щелкнув пальцами. – Все никак не нагуляешься по своему подземелью? А знаешь, который час? Половина пятого утра.

– А ты сам, что не спишь? – тяжело дыша, спросил Сивере.

– Тебя выслеживаю. Был в твоей келье – никого. Следы борьбы. Опять все переворочено. Я уж думал, что тебя похитили.

– Так оно и было, – сознался Александр Юрьевич. – Эти… Локусовы. Чуть не изжарили меня на священном огне. И едва не поужинали. Или у них такой ранний завтрак?

– Это они могут, – хмыкнул Прозоров. – У меня на них есть полное досье. Уроды. Им человека отправить на жертвенное заклание, что тебе пискнуть. Пошли в трапезную, сами чем-нибудь перекусим.

– Пошли! – кивнул Сивере, только сейчас почувствовав страшный голод.

На кухне они разыскали круг сыра, немного копченой колбасы, сухари и налили из бочки пару кувшинов вина. Уселись за большим столом, напротив друг друга.

– Багрянородский мертв, – с трудом выговорил Александр Юрьевич, поскольку рот у него был набит всякой снедью.

– Вот как? – ничуть не удивился Герман. – Это ему простительно. Давно пора.

– Его заколола в шею богиня Анаит.

– Аты, часом, не рехнулся?

– Нет. Куруладзе тоже убит. И Оленька. Это она устроила взрыв в своей келье. Второй из братьев Афониных, Игорь, тоже мертв.

– Ну, это понятно, – вздохнул Прозоров. – Я так и предполагал.

– Нас осталось пятеро. Ты, я, Анна, Тошик и Тереза.

– Уже нет. Четверо. Загляни под стол.

Сивере недоуменно посмотрел на него, потом все же нагнулся. Под столешницей он разглядел тело Тошика Полонского.

– Он хотел угостить меня тесаком, да я оказался чуть проворнее, – пояснил Прозоров. – У меня очутилась, совершенно случайно, тяпка для рубки капусты. Вот я и пустил ее в ход. А что бы ты мне посоветовал? Подставить под тесак голову?

– А за что он хотел тебя убить? – спросил Александр Юрьевич. На всякий случай он пересел на другой стул, подальше от хозяина гостиницы, будто тот мог ухватить его за ноги и утянуть под стол.