Григорий Глазов - Смерть не выбирают (сборник)

– Из-за этого она и с Назаркевичем враждовала?

– За два часа можно модернизировать деревянную тачку. Кубракова предпочитала модернизировать скоростной автомобиль, хотя на это нужен месяц. А Назаркевич примется доводить до ума тачку, потому что она нужна немедленно. Вот вам разница между ними. Он, безусловно, хороший, способный специалист, фонтанирует идеями. Но в основном для тачки. Тщеславен, гипертрофированно самолюбив, полагает, что она не дает ему хода, затирает, завидует. Неприязнь перешла почти во вражду.

– Почему же она не рассталась с ним?

– Видимо, дорожила как специалистом. От нас и так люди уходят в кооперативы. Платим мало. Ушел технолог Вячин, компрессорщик Матляк, сейчас по договору нанялись куда-то руководитель нашего энергетического хозяйства Лагойда и тот же Назаркевич.

– А куда?

– В какой-то кооператив, не знаю названия… Вот так и живем. Затеял интересное дело с немцами и – на тебе…

– Что за дело?

Яловский стал рассказывать о поездке в Германию. А Скорик, слушая вполуха, подумал: "Неужто между Кубраковой и Назаркевичем в итоге произошло нечто такое, что?.." Наконец, спрятав бумаги в "кейс", он сказал:

– Мне придется сделать обыск в кабинете Кубраковой.

– Это уже ваши хлопоты, – ответил Яловский…

В приемной Кубраковой никого, кроме секретарши, не было. Она стояла у сейфа, вытаскивала папки, сортировала их и расставляла вновь в известном ей порядке. Солнце, бившее из окна, просвечивало ее рыжие локоны, и, казалось, они покрыты каким-то золотым лаком. Поздоровавшись, Скорик сказал:

– Светлана Васильевна, я буду делать обыск в кабинете Кубраковой, нужны понятые. Двое. Скажем, вы и пригласите еще кого-нибудь.

– Кого именно?

– Не имеет значения… Впрочем, можно бы товарища Лагойду.

– Хорошо, я позвоню ему…

В это время осторожно приоткрыв дверь, робко вошел немолодой мужчина и стоя на пороге, тихо спросил:

– Разрешите?

– Входите, Анатолий Филиппович.

– Я принес ключи Елены Павловны, – и он положил на столик возле пишущей машинки связку ключей.

– Спасибо, Анатолий Филиппович.

Уже уходя, мужчина поймал на себе взгляд Скорика, и тот заметил, как едва сдвинулись к переносице его брови. Что-то странное было в этом человеке, какая-то пружинистая сила ощущалась в нем, ее выказывала свободная походка. А странным, как понял Скорик, было лицо: совершенно лысый череп, непривычного цвета загар – не сезонный, что ли, а вроде постоянный, заполнивший каждую складочку, каждую морщинку, ну а главное зубы – ровные, белые, один в один, а десны по-юношески розовые, не осевшие от пародонтоза, не изувеченные никотином, – именно это прежде всего бросилось в глаза. Скорику показалось, что где-то он видел похожее лицо, а может именно этого человека. И когда тот, вежливо попрощавшись, вышел, Скорик вспомнил: в кабинете у старшего помощника прокурора области три-четыре года назад. Скорик зашел тогда по какому-то вопросу. Тот читал, листал бумаги, а человек этот сидел напротив. Скорик ждал, пока коллега освободится и разглядывал странное лицо визитера.

"Хорошо. Будем разбираться", – сказал помпрокурора, подняв голову, а когда посетитель ушел, пробурчал: "Сперва сажаем, потом выпускаем".

"Кто это?" – поинтересовался Скорик.

"В сорок пятом, после войны посадили за сотрудничество с немцами в Богдановске. А дело-то вот, – похоже, дохлое, – он показал тоненькую папку. – Буду сочинять представление в суд. Комиссия по реабилитации рассмотрела"..

– Светлана Васильевна, что за ключи вам принесли? – спросил Скорик. Сколько их вообще от приемной и кабинета?

– Три пары. Эти, – она указала на только что возвращенные, – всегда находятся у вахтера, запасные. Одна пара у меня. И еще одни постоянно у Елены Павловны. Личные.

– А этот человек, который принес?..

– Анатолий Филиппович? Наш ночной вахтер.

– Как его фамилия?

– Сердюк…

Запыхавшийся, быстро вошел Лагойда, – коренастый, плотный, пригладил светлые волосы над высоким лбом с глубокими залысинами.

– Заходите, Юрий Игнатьевич, – поднялся Скорик. – Я буду делать обыск в кабинете Кубраковой. А вы и Светлана Васильевна – в качестве понятых. Не возражаете?

– Чего уж тут возражать, как говорят, понятой – не нанятой, – слегка улыбнулся Лагойда, не заметив, как неодобрительно нахмурилась Света…

Скорик тщательно перебирал и просматривал каждую страничку – и те, что лежали на столе, и те, что в целлофановых папочках, выдвигал ящики, рылся в них. Лагойда и Света сидели рядом, сперва наблюдали за Скориком, затем о чем-то тихо переговаривались. Ничего не найдя, Скорик прошелся по кабинету, обозревая его, вернулся к столу и взялся, как за увлекательное чтение, листая перекидной календарь, начав с февраля. Все странички были исписаны памятками, зачеркнутыми быстрым росчерком шариковой ручки. Прочитывая их, Скорик удивлялся разнообразию всего, чем занималась и во что вникала Кубракова, но для него все это было чужим и чуждым, неинтересным. И только в одном месте – на листочке за 12-е мая заключенная в овал красным фломастером незачеркнутой осталась запись: "Вячину". Если рядом с другими записями имелись слова-комментарии "позвонить", "выяснить", "договориться", "встретиться" и прочие, то в этом случае значилась только фамилия. Вырвав листок, Скорик положил его в карман…

Закончив и исполнив все формальности, Скорик вышел из кабинета в сущности с пустыми руками. Опечатывать его больше не было смысла. Поблагодарив и отпустив Лагойду, он только спросил:

– Юрий Игнатьевич, где вас найти, если понадобитесь?

– Этажом выше, комната 27, – Лагойда вышел.

– Светлана Васильевна, вы Вячина знали? – спросил Скорик.

– Конечно, он у нас много лет проработал технологом.

– А где сейчас?

– В кооперативе "Астра".

– Какие у него были отношения с Кубраковой?

– Нормальные.

– Он появлялся у вас после ухода в кооператив?

– Очень редко.

– Вообще в институте или именно у Кубраковой? Когда последний раз они виделись?

– За день до ее отъезда в Германию. Он буквально поймал Елену Павловну на улице возле института, мы уже с нею шли домой. Хотел о чем-то поговорить, но она спешила и сказала, что после ее возвращения. Второй раз пришел, когда она была в Германии, справлялся, не вернулась ли еще.

– Не была связана Кубракова с Вячиным какими-нибудь институтскими делами? – он достал из кармана листок календаря. Видите – "Вячину". Это ее рукой написано?

– Ее. По-моему, Елена Павловна никаких дел с кооперативом Вячина не имела. Хотя утверждать не берусь.

– Вы не знаете, в каких кооперативах Лагойда и Назаркевич?

– Кажется, вместе с Вячиным.

– Спасибо, Светлана Васильевна, – поднявшись, Скорик направился к двери.