Лариса Захарова - Петля для полковника

Вспомнил, какое сегодня число — нечетное, значит, Лида не на службе, в кафе — и ускорил шаг.

Издалека еще, из-за забора, перегородившего улицу, увидел — не тянется очередь к «Ветерку», хотя время обеденное. Удивился, обычно завсегдатаи заранее выстраиваются в борьбе за одно из пятидесяти посадочных мест.

На дверях болталась написанная от руки табличка «Учет». Кто велел? Зачем? Ведь решили же — никаких антрактов! Когда учитывать, когда санитарию наводить — сугубо внутреннее дело, посетитель не должен страдать, Противный холодок пробежал по спине — проверка сверху? Но Квакин железно обещал: никаких вмешательств, пока дело окончательно не станет на ноги.

Киреев толкнул дверь, она оказалась закрыта на замок. Постучал, потом позвонил. Сквозь матовое стекло увидел Виноградова. Дверь открылась — вид у Кирилла был словно с жуткого перепоя. Мрачно взглянув, Виноградов удивленно протянул: «А...» — и ни здрасьте тебе, ничего: повернулся спиной и пошел в вал, шаркая ногами.

— Привет, ребятишки! Что у вас стряслось? Почему вид похоронный? — бодрячески завопрошал Киреев. — В чем дело?

У гардероба стояла Лида — бледная, злая.

— Ты почему так долго? — тоже без предисловий. — Твоя доченька не удосужилась передать? Или ты у нее не был? — Тон грозный.

Да что у них происходит?

— Звонила как дура, телеграмму дала! Море и сосны не отпускали?

—Умер кто? — раздраженно спросил Киреев.

— Хуже, — прохрипела Лида. — Бориса арестовали.

— Что?!

— Вчера утром на квартире, — отрывисто проговорил Кирилл. — Люську ждем. Она поехала выяснять...

Киреев взял себя в руки, пошел в зал, сел за первый столик. Теперь уже Виноградов и Лида поплелись за ним.

— Где Глеб?

— У него с сердцем плохо. Инфаркт даже предполагают, — ответил Виноградов, — в больницу взяли.

— Вот, значит, что у вас за «учет»... — хмыкнул Киреев, никак не осмыслив еще весь кошмар происшедшего. — Кто арестовал, за что?

— Убеждена, все из-за его языка! — Лида резко кивнула на Виноградова. — Он Леху рассчитал с треском! Глеб и Борис поддержали, и вот... Что, мешал тебе Леха? Враки это все были, враки! Ты побежал, он и отомстил... Сволочь!

— Ничего не понимаю! — пожал плечами Киреев. — Какая связь? Леха, Кирилл, Борис... Кто куда побежал? При чем тут этот несчастный бич?

— А при том, Виктор Николаевич, — начал Виноградов, и Киреев почувствовал, как он закипает. — При том, что я не желаю снова ходить в драной майке и считать гроши! Не желаю! А Леха этот после восьми водкой спекулировал. Здесь, в кафе! Между прочим, в том числе и в розлив. Десятка стакан, то есть двухсотка. Я давно за ним заметил. Что же мне было делать — спокойно наблюдать?

— Вот-вот! И выпустил джинна из бутылки. А Борис, который отвечал за все, пострадал. И дело тоже. За что боролись, — Лида презрительно фыркнула, — на то и напоролись. Тоже мне, борец за трезвость! «Торпеду» уже вынул? Перестроился?

— Тихо, — Киреев жестом остановил жену. — Этого не может быть. Рассказывай толково, Кирилл. А ты молчи, — приказал Лиде.

Виноградов собрался с мыслями, сосредоточенно глядя в одну точку, пожевал губами. Лида отвернулась.

Киреев окинул взглядом зал. Пусто. Даже холодно. День пасмурный, поэтому?..

— Я давно заподозрил, что Леха спекулирует водкой, — раздался глухой голос Виноградова, — решил пронаблюдать, чтобы убедиться. Никому не говорил, потому что оклеветать человека — самое простое дело. А такому мужику, как Леха, сойти с дистанции — раз плюнуть. В этом смысле все сходилось. Представил себе картину: не дай бог — милиция. Но не успел с ним разделаться. В этот день, накануне ареста Бориса, общественники приходили. Не знаю откуда. Только потом, когда Люся принесла им ужин, говорят: «Контрольный заказ» — и к весам, и за калькуляцией. Но все обошлось нормально, с ними Глеб и Борис объяснялись. Никаких претензий. Только пока они там проверку устраивали, я смекнул: а ну как дальше пойдет эта контрольная?.. Не вовремя смекнул, как утверждает ваша супруга. Но я испугался. И на задний двор! Тем более уже девятый час. Самое время, как говорится. И буквально за руку этого мерзавца схватил!

Из груди Киреева вырвалось нечто нечленораздельное, но явно горестное.

— Нет, в зубы я ему не давал, — по-своему понял это восклицание Виноградов. — Я с ним культурно расплатился и сказал коротко и ясно: «Пошел вон!» А он юзом-юзом — и к Борису за защитой. А там общественники. И то ли общественники уже прознали про Лехины аферы, то ли вообще это были не общественники, а... Сами понимаете кто. Наутро Бориса арестовали. Вчера. А контроль был позавчера.

«Это когда я с Машкой тары-бары разводил... — отрешенно подумал Киреев. — Истинно, когда бог хочет наказать — он лишает разума. До Дьяченко ли мне сейчас?! Далась мне эта рыба! К рыбе не придерутся. Там все в соответствии с уставом. «Зеленодолье» — вот где слабое место! Но Балакин целиком на Борисе, меня там и не было после подписания договора. А договор законен, абсолютно. Или Борис начал собственные игры? Тогда все логично, пусть расплачивается. А я ни при чем. Глеба терять не хочется, конечно... Если с Борисом серьезно, придется мне и с Глебом расстаться — брат, никуда не денешься. Ничего, поваров в Москве пруд пруди. Значит, нужно менять троих. Люська сама уйдет. Квакин? Чем мне реально может помочь Квакин? А больше и помочь некому».

— Почему закрыли кафе? Что, жизнь остановилась? — спросил жестко.

— У нас ни продуктов, ничего... — бросила Лида.

— Ну и дураки... Это все недоразумение. Чтобы к ужину кафе открылось! В магазин идите, в угловой, на рынок трухайте... — швырнул им деньги из кармана, не считая. — Отчет составите потом.

Лида только хмыкнула. Виноградов помялся, но деньги взял.

— Но если только холодные блюда, Виктор Николаевич...

— Я в райисполком. И чтобы к вечеру вы мне кафе открыли! Ищите повара, звоните жене Глеба, ищите Люську... Или кого угодно! Иначе нас действительно закроют, и ты, мой дорогой, — в упор посмотрел на Виноградова, — опять будешь при пиковом интересе. Понял? Я тебя из дерьма вытащил! — порывисто встал, направился к выходу.

Хорошо, что в поезде побрился. Сорочка... А, бог с ней, с сорочкой! Схватил такси, хотя до райисполкома всего три троллейбусных остановки. Таксист повез, когда показал ему трешку. Показал — и бросил на переднее сиденье.

Счастье, Квакин был на месте.

Он уже все знал. Вздыхал.

— Давайте напрямик, Виктор Николаевич, — предложил мягко. — Лично я спокоен, но волнует то обстоятельство, что в наших отчетах, я же знаю, завышалась сумма доходов кафе. Замечу: регулярно завышалась.

Киреев усмехнулся. Зачем он об этом говорит? Он что, сам хочет туда, где сейчас Борька?

— ...Поэтому меня интересует, — продолжал тот, — знал ли сам Пастухов, его брат, его жена, что мы с вами договорились — дабы придать новому делу больший вес — чуть-чуть приподнимать для начала сумму оборота?