Ира Зима - Гелен Аму. Тайга. Пионерлагерь. Книга первая

— Ну, так что, рассказывай, как это все приключилось с тобой, — начала я. — Это все из-за моей матери? Хочу понять, чего тебе от меня надо, — мне нужно время протянуть, «сонник» должен в него как-то попасть.

— Ты о чем? Что я в Лизу был влюблен? Ну да, было дело, я даже развелся, но она не вернулась… Но у нас не было ничего, говорю же, она была с принципами вся, ну или что точнее: ей никто не был нужен.

— То есть это все потому, что мы похожи… — вот блин, да отвернись ты уже от меня, хватит уже пялиться.

— Да вы не похожи! Вообще! Внешне есть что-то, жесты там, вначале, конечно, это меня и зацепило, и Алена твоя из-за этого сорвалась, — налил еще по бокалу, но мне не удается ничего сыпануть.

— В смысле Алена? — во дает, он вот так мне признается?

— Она тебе не говорила? Странно, думал давно все всем разболтала! Да стоило только от Викуши скрывать, у нас был с ней роман, но когда работаешь вместе — все так сложно, короче, я не хотел, чтобы Вика срывалась на девчонку, а сейчас… я все равно собираюсь уехать…

— А Алена собиралась с тобой…

— Нет…

— Как же, зачем она хотела «кубок» выиграть, только чтобы ехать за тобой… И что случилось?

— Ты…

— Это я уже поняла, подругу я потеряла с самого начала сезона…

— Нет, не сразу, она хотела в Краков за мной, это я понял и поддерживал ее, я знал, что команда не выиграет, но тут начался ваш конфликт. И Алена слетела, стала такую агрессию тащить, я конечно диву давался, сдуру как-то ляпнул, что ты на мать похожа, но так, без придыханий, вот она и зациклилась на тебе… И я тоже. Случайно! Не хочу, чтобы ты от меня шарахалась как от педофила, поэтому и рассказываю, что все естественно… Когда Вика собралась Алену в поездку отправить, я был дико рад и сам путевку горящую нашел, мы договорились, что встретимся в Москве, я дал бы ей денег, думал, что она успокоится…

— Но ты не собирался никуда ехать… — он сделал глоток, в этот раз я успела ливануть психотропное в его бокал.

— Нет, не собирался… — он еще отпил.

Разговор идет в правильном русле, но меня очень смущает, что он так открыто обо всем говорит, и завернутость на мою персону он открыто признает, это вполне в маньячную тему вписывается. Но и все же, зачем меня надо было убивать? Кажется, что ему никто не отказывает, и он привык соблазнять дубово, и не парясь. Откуда такая извращенность? Ответ может быть один, если он псих, тогда и нормальные объяснения неактуальны. Может он вообще не знает, что косит девиц?

— И где Алена? — пора приступать к новой стадии, вдруг и маньяк выползет?

— Не знаю, я не собирался, но поехал за ней, хотел как-то все утрясти, договориться, чтобы уже точно не возвращаться к разборкам, хотел предложить ей остаться в Москве, но она не приехала в назначенное место и не звонила. И я, знаешь ли, рад, — не врет, гад, ни одним словом. И что это подтверждает?

— Даже не сомневаюсь, сплошные плюсы: и нервы целы, и кошелек… — комментирую я, а он так убирает волосы с лица одним жестом, ему вроде как неловко, но не очень, похотливый гад, но не убийца же!

— Ну да… главное, она от тебя отвязалась, и вот, у тебя все получилось! Так что, встречаемся в Кракове? — поднял свой бокал и выпил все.

— Мне в ванную надо, — не допивая пошла в прихожую и тихонько вышла в холл.

Босиком пробежала до лестницы с фикусом — никого нет, переодела Аленино платье, достаю парик, хочу куда-то пристроить скальпель и краем глаза сквозь лестничный витраж вижу фонтан. И почему он меня смущает? Приладить чехол со скальпелем некуда, если только за резинку трусов, что дико неудобно, но в фонтане явно кто-то лежит и кажется лицом в воду. И до конца не осознавая свои действия, бросив как попало и пакет, и скальпель, и туфли, босиком уже неслась вниз. Выскакиваю из корпуса и прыгаю в фонтан, вытаскиваю обмякшую тушу, тяжесть нереальная, и вода течет, платье стало мокрое, переворачиваю на спину, а Антон уже не дышит. Перегар стоит столбом, но он не дышит… И откуда он тут взялся, если уехал в Москву?! Что он тут делает?! Это я уже ору в каком-то дурмане, ору на него и на всю аллею, но никого нет, вообще никого! Делаю «искусственное дыхание», как нас учили на «зарницах», и даже через рот, придавливаю грудину, и ору на него снова, и бью, такой он придурок! И вот в меня плюется фонтанчик воды, Антон перекуливается чуть набок, заваливая и меня, и снова плюет:

— Малая, я тебя искал, искал…

— На хрена ты так упился? Что ты тут делаешь? Ты же чуть не утонул! В фонтане!

— Правда? Не заметил… Ну, спасибо, буду должен…

Ну вот, сейчас приду, клиент в отключке, а у меня так все гладко шло! Тащу Антона на лавку, что рядом, но подальше от воды, чтобы опять случайно в фонтане не очутился, он завалился на бок и кажется сразу уснул, а я побежала в корпус и наверх, и никого через стеклянные пролеты так и не заметила. Возвращаюсь, дверь прикрыта, парик натягиваю и захожу в комнату в сумерках, Игорь устало поднимает голову, которая уже покоилась на груди сонно. Сидит он лицом к балконной террасе в кресле, на него падает желто-белесая полоса от уличного фонаря, а я встаю напротив в тени тусклого света, чтобы читался образ Алены как можно буквальней. Игорь встрепенулся, махнул на меня рукой:

— Алена, где ты блин была, — говорит замедленно, но настроя не теряет. — Я приезжал в Москву, чтобы ты сюда не возвращалась, а теперь все, уходи, весь вечер о тебе говорю и не хочу больше…

— Где ты меня спрятал, — говорю я тихо, маньяк пока не вылупляется, но с Аленой связь явная, надо дожимать. — Ты меня убил и спрятал. Где? Скажи где, и я отстану, уйду насовсем, а так все время буду приходить…

— Не…

Стояла я спиной к окну между светом и Валевским, слышу хлопок, но падаю на пол чуть раньше, вижу темное пятно на лбу Игоря, а меня словно кто-то невидимый толкнул в плечо и опрокинул, ползком выбралась из комнаты, подталкиваемая чутьем, а не смыслом своих действий. Отползла в коридор и боюсь шевелиться, страшно, я как на ладони тут и такое чувство, что будут стрелять снова и придут за мной сюда, потому что в меня надо было попасть, в меня! Бегу в сторону лестниц, хватаю пакет и наверх по пролету, сижу в углу, прячусь, дрожа, ни хрена не понимая, и через витраж внизу под корпусом вижу Ромку…

И ничего не соображаю — он убил отца? Попал в него? Бегу вниз, не зная «зачем»? Но бегу на улицу за ним, мимо лавки с Антоном. Ромка меня слышит, оборачивается и мне страшно видеть его лицо, оно другое, серое, перекошенное. Ромка резко возвращается ко мне в два прыжка, хватает, трясет, бьет по скуле, швыряет на газон, я падаю и задеваю лавку с Антоном, и так жутко больно и даже не понятно, где сломано, но что-то сломано точно. Ромка убегает, а я не знаю, что делать! Что делать? И бегу через пролесок к дому Наташкиного отца, только Боря Ким может спасти Ромку сейчас, только он… Бегу через лысоватый лес, запинаюсь, падаю и только пакет с париком спас мои глаза от веток, встаю и снова бегу, спотыкаюсь и валюсь на преграду под ногами, руки попадают во что-то липкое, теплое, не понимаю, что это такое? В руках черные как смоль волосы, и знакомая юбка, и… это моя мать? На теле нет лица, каша, месиво, руки мои в крови и запах металла, только горячий запах, душный, преисподний, биологический, живой, юбка Наташкина и… я не могу больше здесь быть, это все.