Елена Арсеньева - Ключ к сердцу императрицы

Лидия не заботилась о будущем. Она все чаще думала о прошлом и ругательски ругала себя за то, что поддалась на уговоры Ирины. Не нужно было ехать сюда, в Затеряево! Не нужно было устраивать для себя такую пытку!

Ирина хоть и некрасива, но такая милая! Она станет очень хорошей и верной женой Алексею. Она будет закрывать глаза на все его проказы. А проказы будут… Или он просто не успеет напроказить? А что, если он уже проказит с кем-нибудь из хорошеньких крепостных? Ирина, конечно, воспринимает это спокойно. Для сего времени такие дела в порядке вещей! Но даже если бы, скажем, вдруг да и сбылись тайные и грешные мечты Лидии, если бы Алексей внезапно взял да и пришел к ней, и это стало бы известно Ирине, она, наверное, сделала бы вид, что ничего не происходит…

Лидия вздрогнула — заорали петухи. Птичник стоял рядом с тем крылом дома, где была ее светелка. Крик доносился громко и отчетливо.

Она высунула голову из-под подушки и прислушалась.

Очень странно… Пора бы призраку Гаврилы Ивановича угомониться! А он ходит и ходит. Только теперь не по чердаку шляется, а спустился оттуда и скрипит половицами в коридоре… около самой двери Лидии!

Она села в постели, прижав руки к груди и чувствуя, как колотится сердце, словно держала его в ладонях. Несмотря на то что она была женщиной XXI века, в душе ее всегда жил страх перед неведомым, который еще и укрепился в этом странном мире, где знай плевали через левое плечо да еще и оглядывались опасливо, не стоит ли там бес, где не садились за стол, не перекрестясь, где в каждом, самом незначительном и неприметном явлении видели вещий знак Судьбы и самонадеянно не сомневались в том, что и Богу, и его вечному противнику до каждого человека есть дело.

Говоря попросту, ей было сейчас ужасно страшно. А услышав, что кто-то потряхивает дверь, словно проверяя, закрыта ли она на крючок, Лидия и вовсе в оторопь впала.

Этот дурацкий крючок! Она все время забывала его накидывать! В самом деле, зачем? В доме только свои, да и Ирина порой забегала поболтать, входила тогда без стука. Может быть, и сейчас она пришла?

Нет, Ирина прибегала легкой, но уверенной поступью. Этот же человек — или призрак?! — крался осторожно, замирая при каждом скрипе половицы.

И вот дверь начала приотворяться. Лидия неслышно метнулась с кровати, едва успев взбить одеяло в некий ком, напоминающий очертания ее тела. Замерла за комодом.

В комнате было темно — осенние ночи стояли мрачные, туманные — видно было только, как что-то смутно белеет в темноте. Господи, матушка Пресвятая Богородица… да ведь это саван!

Лидию затрясло так, что показалось, будто комод, к которому она прижалась — тяжелый, дубовый комод, — заходил ходуном. Она отодвинулась, пытаясь унять дрожь, стараясь не дышать, хотя умом понимала, что, если в комнате призрак, для него все ее попытки укрыться смешны и нелепы. Он должен проницать тьму своим горящим мертвенным взором, он все видит насквозь! Вот сейчас он поведет головой, и на Лидию упадет взор его мертвых глаз!

Ее собственные глаза хоть и не были всевидящими, но все же успели привыкнуть к темноте, а потому она смогла различить, как призрак ведет головой из стороны в сторону. Однако создавалось впечатление, что он по-прежнему не видит Лидию! Во всяком случае, он недовольно фыркнул и пошел не к комоду, около которого она скорчилась в три погибели, а к кровати. Наклонился, ощупал скомканное одеяло. Отпрянул, расправил его, потряс, словно надеялся, что оттуда выпадет хозяйка постели. И приглушенным шепотом воскликнул:

— Лидия! Где вы?!

Голос Алексея!

Он здесь? Зачем? Что-то случилось в доме?

Лидия выскочила из-за комода:

— Господи, Алексей? Вы?

— Ну да, — отозвался он странным голосом. — А вы что, кого-нибудь другого ждали?

— Глупости какие, — мигом ощетинилась Лидия, едва удерживая на кончике языка наиглупейшее в мире признание, что ждала она именно его, то есть не то чтобы ждала, но от души надеялась, что он вдруг возьмет да появится. — Просто по чердаку, как обычно, бродил призрак дядюшки Гаврилы Иваныча, а потом даром что петухи пропели, шаги к моей двери переместились, ну я и перепугалась до смертушки…

Алексей чуть слышно хихикнул:

— Вы меня за призрака, что ли, приняли?

Лидия пожала плечами, как-то очень остро осознавая, что стоит перед ним в одной льняной рубашке. Рубашка, конечно, была вполне благопристойна, на груди присобрана, на завязочку завязана, с длинными рукавчиками и вообще почти до пят, но все же под ней-то ничего!

— Во всяком случае я очень рада, что это вы, а не призрак, — сказала она со всей мыслимой холодностью и обхватила себя руками, как бы озябнув, а на самом деле только для того, чтобы скрыть, как соски напряглись.

О господи, стыдобушка…

Зачем он пришел? Зачем он пришел к ней среди ночи?!

Да нет, не может быть, чтобы…

— А вам что же не спится? — спросила Лидия самым дружеским на свете и самым равнодушным голосом. — А то, не дай бог, что-то случилось?

— Случилось, — не вполне внятно проговорил Алексей. — Дурно мне сделалось. Так дурно, что едва мог терпеть.

— А Кеша где же? — испуганно уставилась на него Лидия.

— Не знаю, — досадливо дернул плечом Алексей. — Пошел куда-то. Ну вот я тоже пошел… помощи искать…

Голос у него был странный, дрожал, словно вибрировал. Похоже было, что дрожит туго-туго натянутая струна.

— Но комната Ирины ближе к вам, чем моя, — пробормотала Лидия, чувствуя, что озноб ее отпустил и тело начинается наливаться жаром. — Отчего же вы к ней не пришли?

— Да как же я мог к ней прийти? — чуть ли не испугался Алексей. — Я ж ее скомпрометирую навеки!

— Ну и что? — фыркнула Лидия. — Скомпрометируете да и женитесь.

— Но я же не хо!.. — Алексей осекся.

Лидия смотрела на него сквозь разделявшую их тьму так пристально, что начало резать глаза.

— А меня, значит, скомпрометировать не страшно? — прошептала она, почти не понимая, что шепчет.

— Нет, — выдохнул в ответ Алексей, делая шаг ближе. Его руки коснулись ее плеч и медленно повлекли к себе, ближе и ближе, пока тела их не сомкнулись и она не почувствовала его напряженную, изнемогающую плоть.

— Ты видишь теперь, что ни Кеша и ни Ирина в боли моей помочь не могут, — бормотал он ей в ухо, и руки его блуждали по ее телу — бессмысленно, торопливо, словно Алексей искал дорогу, да только сам не знал, куда собирался идти. — Ты меня с ума свела своими поцелуями, ты меня разума лишила, ты мою душу отняла. Невесть откуда взялась, невесть куда кануть можешь, ну так я не хочу, чтоб ты исчезла, хочу, чтоб ты со мной была — не на жизнь, так на час, не на век, так на мгновенье!

Едва ли он сознавал, что говорит, а Лидия едва ли осмысливала его слова. Красноречивей всех слов на свете были его руки, и жгли они жарче огня. Он развязал тесемки, стягивавшие ворот ее рубахи, — прохладный, льняной, целомудренный кокон, в который Лидия была заключена, упал к ее ногам, и она ощутила, что ничто на свете уже не разделяет их тел, которые так и рвались друг к другу, друг в друга.