Олег Волынец - Серебро и свинец, иной вариант

Действительно, на опушке леса выстраивались в ряд пять боевых повозок ши. Из первой уже выскакивали бойцы в грязно-зеленом.

— Или они лишились ума, что готовы напасть на замок, — промолвил управляющий, — или желают поговорить, но опасаются вероломства с нашей стороны.

— Подлое семя, — пробурчал Тауторикс — вроде бы себе под нос, но так громко, что бас его донесся, наверное, до самого двора в шести человеческих ростах внизу. — Или не их сородичей видел я в становище беззаконников? Одну руку они протягивают нам, а второй сжимают за спиной лиходейский нож!

— И все же нельзя отказывать им в праве быть выслушанными, — отозвался Раатхакс. — Владетель принял их под свою руку, и, пока демоны не отвергнут его покровительства словом или делом, мы не можем воевать с ними. Обождем.

От кучки демонов отделились трое и двинулись пешком по дороге в направлении кирна. Раатхакс пригляделся, но громовых жезлов не увидал. Вместо того один из ши сжимал в руках белый плат на палке — некое подобие знамени.

— Надо полагать, посланники, — пробормотал управляющий.

— Похоже на то, — послышался новый голос.

Воевода и Раатхакс разом обернулись. Рахтаварин ит-Таварин ат-Бхаалейн не пользовался лестницами. Могучее его тело плыло в воздухе вдоль внутреннего края настенной площадки.

— Не знаю, чего хотят эти настырные демоны, — проговорил владетель, — но будем готовы к худшему, а надеяться станем на лучшее. Тауторикс — готовь дружину к бою. Тебя же, Раатхакс, я попрошу выйти с ними на переговоры. Возьми с собой двоих, кого посчитаешь достойным…

— Я поеду один, — сорвалось с языка у управляющего.

Владетель Бхаалейн поднял брови.

— Мне бы пришлось взять с собою чародеев немалого талана, чтобы не было зазорно, — пояснил Раатхакс. — Если же ши замыслили некое изощренное коварство, силы колдунов едва ли достанет, чтобы защитить и себя, и меня. Пусть лучше погибну я один, нежели ослаблю их смертью твое владение.

Тауторикс одобрительно хмыкнул.

— Пусть так, — кивнул владетель, хотя по лицу его видно было, как хочется ему возразить.

— А ну, Пирри! — Управляющий ухватил за ухо не успевшего вовремя отскочить мальчишку. — Беги быстро в конюшню, пусть седлают мне… поспокойнее кого-нибудь…

Хотя на стенах замка Раатхакс и мог завести спор с воеводой, готовым наброситься на подозрительных ши со всей мощью Бхаалейна по любому поводу и без оного, но сейчас, подъезжая к застывшим на полпути от опушки к стенам кирна посланникам, он чувствовал, как в душе его закипает гнев.

Слишком молоды и убоги были эти посланцы. Оскорбительно молоды. Демоны не снизошли до того, чтобы направить к владетелю своих вожаков, воевод или старейшин, — нет, они послали юнцов, безвластных и безответных. Впрочем, одно знакомое лицо управляющий узрел. То был толмач Лейв, такой же тощий и трусливо ежащийся, как и в тот день, когда трое владетелей порешили заключить мир с демонами стоячих камней.

Тот ши, что, как решил Раатхакс, был среди этих созданий за старшего, пробулькал что-то на своем наречии, и толмач перевел:

— Сотник Анатолис Бобрушков при моем пособлении приветствует вас, коун Раатхакс, от своего имени и от имени воевод нашего войска.

Управляющий кивнул.

— Я приветствую вас от имени владения Бхаалейн, — неохотно ответил он. — Зачем вы явились ко двору моего господина, ши?

Толмач обменялся несколькими фразами с простоватого вида сотником и ответил:

— Наши воеводы хотят знать, почему вы убили наших людей в нарушение договора между владетелем Бхаалейна и Советским Союзом.

Управляющий замком едва не задохнулся от негодования.

— Да как осмеливаются твои господа порочить имя Бхаалейна? — прогремел он. — Когда, где нарушали свое слово владетели этой земли? От века она такого не упомнит!

Толмач вздрогнул было, но потом стал твердо.

— Ваши дружинники, — пояснил он, не спрашиваясь у сотника, — напали на становище беззаконников, которым наши воеводы… продавали, — от управляющего не укрылась едва заметная запинка, с которой толмач выговорил это слово, — громовое оружие. Это… внутреннее дело Эвейна, и по нашему закону мы не можем поднять голос в их защиту. Но при этом погибли трое наших… приказчиков, так будет правильно?

Раатхакс кивнул. Для человека, учившего язык Серебряной империи без посредства чародеев, толмач изъяснялся на нем весьма гладко.

— Наши воеводы, — продолжал Лейв, — считают, что вы виновны в гибели советских людей, и требуют объяснений.

— Ши, — надменно ответил Раатхакс, — не могут ничего требовать от владетеля Бхаалейна.

Толмач, задумчиво покосившись на него, перевел.

— В таком случае, — пришел через него ответ, — чего стоит договор, который заключило с вами наше правительство?

Последнее слово управляющий не совсем понял — ни "императорский двор", ни "совет гильдий" не передавали его смысла в полной мере, — но оскорбительное значение вопроса было ему вполне ясно.

— Твои слова могут быть рождены незнанием или злодушием, — ответил он. — Ради вашего же блага сочту, что первым. Никогда еще владетели Бхаалейна не нарушали священного слова. Ваши демоны находятся под его рукой, покуда не нарушают законов гостеприимства. Трое приказчиков, о которых идет речь, — если то были приказчики, ибо воевода наш утверждает, будто они дрались, как воины, — Раатхакс не смог удержаться, чтобы не вернуть демонам оскорбление, пусть и не в лицо, но заклеймив их лжецами, — эти трое стакнулись с врагами владетеля и тем отказались от его покровительства. В их смерти — только их вина.

Толмач опять посоветовался с сотником, которому беседа явно наскучила.

— Наши воеводы, — проговорил он с явной неохотой, — не желают, чтобы их подручных убивали чужеплеменники, не спросив ни имени, ни чина. Они не считают, что подобное нарушение договора служит поводом для его немедленного и безоговорочного расторжения, но требуют, чтобы владетель Бхаалейна извинился перед ними за сие досадное происшествие.

Фраза была такая длинная и витиеватая, что к ее концу с толмача градом катился пот.

Управляющий на миг прикрыл глаза, пытаясь вникнуть в смысл услышанного. Что за притча? Так полагают безумные ши, будто ат-Бхаалейн нарушил данное им слово, или нет? Если полагают, то… дальше и говорить не о чем, Тауторикса кликать надобно, с дружиной. Если же нет и все ж требуют извинений… тут и воеводы не надобно. Из глубин Раатхаксова сердца, точно из колодезя, поднимался черный, холодный гнев, и казалось — вот еще немного, и выхлестнет он, и дородный управляющий, сбросив груз прожитых лет и набранных пудов, сам набросится на оскорбителей.

Раатхакс неторопливо окинул взглядом щуплого толмача.