Олег Волынец - Серебро и свинец, иной вариант

— Передай своим хозяевам, смерд, — произнес он величаво, — что Рахтаварин ит-Таварин ат-Бхаалейн называет их лишенными чести. Именем Серебряного закона подобное оскорбление должно смываться кровью.

— О чем там еще толкует этот пузатый урод? — поинтересовался капитан Бобрушков.

Лева Шойфет беспомощно пожал плечами.

— Не совсем понимаю… — замялся он.

— А какого хера? — возмутился капитан. — Они тут что — совсем кретины? Лыка своего зеленого не вяжут?

— Он говорит, что оскорбление, которое мы ему нанесли, должно смываться кровью, — не без тайного удовлетворения процитировал Лева. — Сколько потребуется крови, я не уточнял.

Капитан уставился на надменного Раатхакса.

— Он что — больной? — только и выдавил он.

— По местным меркам — едва ли, — ответил Лева. Он уже усвоил, что может говорить почти все, что захочется, если только выдать эти слова за перевод с эвейнского. Или комментарии к переводу. — Он придворный… в общем, он ко двору местного феодала приписан. Я сейчас попробую поподробнее его расспросить…

Он пустился в дискуссию с посланцем владетеля Бхаалейна, а капитану Бобрушкову оставалось только беспомощно выслушивать многосложные эвейнские слова, сыпавшиеся из Левы, точно макароны с вилки.

— Он вызывает нас на поединок, — внезапно прервавшись, перевел Лева. — То есть не он лично, а его господин с войском. — Он помедлил, прислушиваясь к словам парламентера. — Говорит, что из уважения к себе, а не к нам не станет выводить в поле всю свою дружину, а ограничится равным числом бойцов… чтобы никто не мог назвать его трусом.

— Товарищ военный переводчик, — с трудом переведя дыхание, выдавил Бобрушков. — А вы ему объяснили, что такое БМП?

Лева снова пустился в объяснения, размахивая руками на манер ветряной мельницы. Раатхакс презрительно глянул сначала на капитана, потом на БМП-1, плюнул в траву и развернулся. Его прямая, как палка, спина еще долго маячила перед глазами у ошарашенного Бобрушкова.

Капитан не мог поверить, что местные жители решатся напасть на его отряд, до той минуты, когда ворота замка распахнулись и дружина владетеля Бхаалейна под его родовыми знаменами не вышла торжественным шагом на разводной мост.

Перед началом боя у Калея ит-Велта всегда дрожали руки.

Раньше он довольно долго и безуспешно пытался с этим бороться, сейчас же перестал — в конце концов, колотень прекращалась сразу, стоило только сделать первый шаг в сторону врага. А раз так — то и внимания особливого ей уделять не след. Мало ли кто чем перед сечей балуется. Кто Керуну хвалу шепчет, Энке-одноглазый, тот всегда диев нехорошо поминает, а у него, Калея, руки вот — и что с того?

Вот и сейчас, стоило только Тауториксу потянуть из ножен меч — и не успел еще сверкающий клинок, описав дугу, указать на едва различимую цепочку ши, как дрожь тут же прошла, ровно и не было ее никогда.

Калей тоже достал меч — не торопясь, потому что до ши было еще топать и топать. Жаль, что воевода приказал выступить по-пешему, подумал он, на конях бы в два счета домчали до демонского строя. Видать, крепко запали воеводе в душу шиевы подземные ловушки. Хотя б когда они успели их спрятать под стенами замка?

И, словно в ответ на его мысли, впереди раздался одинокий хлопок, затем еще и еще — и пошли вспыхивать на поставленном огневиками щите алые капли.

— Слава!

— Слава! — подхватили десятники зычный рык воеводы.

Бегом так бегом, подумал Калей, перехватывая меч поудобнее. Все равно они не могли бежать быстрее, чем чародеи, держащие щит, — рой огненных пчел хоть и поредел, но не иссяк, и дружинник хорошо представлял, что случится с любым, посмевшим выйти из-под защиты. А пока… пока пусть демоны поближе познакомятся с родовым даром Бхаалейна.

Родичи владетеля и впрямь старались вовсю. Калей видел, как расшвыривало по сторонам фигурки в грязно-зеленых одеждах — словно клочья сена, срываемые со стога ураганом, как взлетела вверх похожая на гроб повозка и рухнула, заставив землю содрогнуться.

И вдруг со стороны ши раздался новый хлопок, намного более громкий, чем предыдущие, — и позади дружинного строя вырос столб дыма и пыли. Трое воинов, оказавшихся поблизости, упали. Калей успел заметить, что двое так и остались лежать не шевелясь, а третий, хватаясь за живот, пытается привстать.

Еще два столба взметнулись впереди, никого не задев, затем ши пустили в ход еще одно колдовство — что-то громко застучало, и сразу же дико завопил дружинник, бегущий справа от Калея, — пуля крупнокалиберного прошила огневой щит, превратившись при этом в каплю раскаленного металла. Следующая очередь смела сразу четверых.

Калей бросился вперед. Грязно-зеленые фигурки демонов были совсем близко, и он даже успел наметить для себя первого врага — демона, который, отбросив оказавшийся бесполезным громобой, прилаживал на плечо какую-то хитрую штуковину.

Ему оставалось не больше полтораста шагов, когда штуковина глухо рявкнула, выбросив клуб сизого дыма, — и перед лицом Калея распустился ослепительно красивый огненный цветок.

Первым, кого увидел Лева, выбравшись из кустов, был капитан Бобрушков.

Капитан сидел на земле, осторожно придерживая левое плечо, и, уставившись на разбитый БТР, монотонно повторял одну и ту же фразу:

— Вот суки, б…

— Э-э… товарищ капитан… — осторожно начал Лева. Бобрушков медленно повернул голову и посмотрел стеклянными глазами куда-то сквозь Шойфета.

— Плечо сломали, суки, — пожаловался он невнятно. — Или вывихнули. Б…, болит-то как.

Рядом с Левой, лязгнув, затормозила БМП-1, на башне которой гордо восседал командир приданного мотострелкового взвода старший лейтенант Лоза.

— Не, ну ты видел! — закричал он, спрыгивая на землю. — Как мы их, а!

— Мы их или они нас? — уточнил Лева.

— Конечно, мы их! — радостно воскликнул Лоза. — Видел, как они драпали к себе в замок, хвост поджав? Эх, жаль, снарядов мало осталось, а то б я им…

— Ты че — весь боекомплект успел расстрелять? — вскинулся Бобрушков.

— А у меня какая-то гнида половину укладки бронебойными засыпала, — не переставая глупо улыбаться, ответил Лоза.

Первый в его жизни бой — выигранный, как ему казалось, — все еще кружил голову, пьянил запахом пороха соляры и солоноватым привкусом крови.

— Хорошо, что додумались бээмпэшки к лесу отвести — Бобрушков попытался нажать на плечо, но тут же, скривившись от боли, отдернул руку. — Если б не твои пушки, нам бы был полный п…ц. Пулеметы их ни х… не брали, видел?

— Но на правом фланге их же пулеметами положили? — возразил Лоза.

— Ага, после того, как они там всех в капусту порубили. — Капитан оперся на здоровую руку и медленно, неуклюже попытался встать. — Б…, ну помогите же!