Лариса Светличная - Детсадовская история

Методист обошла всех, под ее взглядом дети еще сильнее вжались в стену, у которой стояли. Почему у нее лицо такое похоронное? Она разве не на детский праздник пришла?

— У нее всегда такое лицо, — прошептал мне Артем.

Это я что ли опять вслух сама с собой разговариваю? Здравствуй, шиза! Знала, что не надо мне идти в детский сад работать. Здоровье не то.

— Какие тут костюмы у детей? — пересчитывала методистка. — Шапочки зайчиков, медведь, лиса, волк, лягушка. И поправьте Даниле голову, чтобы рот был по центру!

Нина Семеновна поправила ребенку шапочку медведя.

— Артем Альбертович, что это на вас за костюм? — продолжала критику Людмила Васильевна.

— А что?

— Кафтан очень длинный, надо было подол подрезать, а то на женское платье похож! Вы же мужчина!

— Я не мужчина, я — воспитатель!

Если бы методист в школе уроки истории не прогуливала, то знала бы, что кафтаны по своей длине отличались от современных мужских рубашек. Начальству в детском саду положено иметь высшее образование. Оно у них и было. У заведующей — сельхозинститут, у методиста — политехнический. Педагогика и рядом не стояла.

Тут методист увидела мои джинсы и оскалила зубы.

— Через десять минут спектакль, а вы еще не в костюме?! Мне что ли вместо вас сыграть Василису Прекрасную?!

Артем воспринял слова всерьез и шарахнулся от нее, потому что в конце спектакля ему предстояло взять главную героиню за руку и приобнять за талию, но даже от этих невинных действий его передернуло, когда он представил на моем месте методистку. Так-то, милый, все познается в сравнении.

Я только пожала плечами. Выгонят — уйду. Я уже почти все узнала, что хотела. Янка точно не причем.

Наконец пришла кастелянша, у которой был ключ от кладовки, и дала мне сарафан. Что мне понравилось — он блестел. Я, как сорока, люблю все, что блестит. Знаю, что это признак плохого вкуса. Но я над собой работаю. Сарафан еле на меня налез, а я совсем не толстая, действительно, детский размер. Жал в груди, подол был коротковат, пастельные тона мне не идут, но едва я эти мысли озвучила, как кастелянша предложила мне заткнуться.

— Все нормально, тебе в нем не замуж выходить, а детям без разницы, что на тебе надето, они заметят только то, что ты блестишь не хуже нашей Гирлянды.

— Он мне в груди тесен!

— У тебя и груди-то нет. Сейчас еще кокошник на голову наденешь!

Кокошник, в отличие от сарафана оказался мне велик и сползал на нос.

— Не беда, — утешила меня кастелянша. — Сейчас косу привяжу, и все нормально будет. Где тут у меня парик Снегурочки?..

Прицепная коса оказалось блондинистой, и была привязана к белой шапочке из искусственного меха. Бесцеремонно оторвав ее, кастелянша какой-то летной завязала сзади в хвост мои волосы, подобрала их шпилькой кверху и привязала тяжелую косу. Сверху водрузила кокошник. Я взглянула в маленькое зеркало на стене.

— Все, представление отменяется! Я в таком виде к детям не пойду!

— И что не так?!

— Спереди волосы одного цвета, а сзади — другого!

Сзади висела снегурочкина коса, а впереди торчала моя темно-русая челка.

— Нашла из-за чего переживать.

Кастелянша сняла со своей шеи длинные бусы под жемчуг, вытащила из коробки булавки и принялась возиться над кокошником.

— На лбу у тебя будут бусы в два ряда, у лица они спускаются, сейчас булавками закреплю, стой, не вертись, теперь сзади еще к косе бант надо привязать вот так, и на кокошнике его зафиксировать. Отлично! Все блестит, лица твоего почти не видно, губы помадой накрасить… Все! Если особо не приглядываться, то за красавицу издали сойдешь!

Вот спасибо на добром слове! Но с моей точки зрения, подозрительная конструкция на моей голове была неустойчивой.

— Как бы это все с меня не свалилось, — засомневалась я.

— А ты головой не маши и ничего не свалится! Давай, пошла, вперед, на сцену!

Как и предсказывала кастелянша, мой выход дети встретили восхищенным выдохом. Но не успела я искупаться в своей неотразимости, как Артем забыл слова.

— Здравствуй, красна девица! — это он помнил.

— Здравствуй, добрый молодец! Куда путь-дорогу держишь? — свои слова я знала, а чего не знать, сама вчера сценарий сочиняла.

На это он должен был ответить: «Велел мне мой батюшка родимый по свету странствовать, добрым людям помогать, людей посмотреть, да себя показать». Это была его самая длинная фраза. Еще он говорил: «Помогу я горю твоему!». И в самом конце — «Ну, Кощей, не уберешься восвояси, мой меч — твоя голова с плеч!». Все остальное разыгрывали Седа Самсоновна с Ниной. Но видимо я переоценила и память, и актерские таланты Артема. Еще не надо было методистке перед спектаклем его пугать. Он посмотрел на меня, на детей, опять на меня и выдавил:

— Послал меня батюшка!

Я молчала, а моей зверской рожи не было видно из-за кокошника с бусами.

— Батюшка меня как послал…

Мог бы слова и выучить! Лодырь!

— В общем, батюшка меня послал.

Присутствующие в зале взрослые уже откровенно ржали, дети к счастью ничего не поняли, разглядывая наши блестящие костюмы.

— Ну, как послал меня батюшка, так я и иду!

Взрослые еще немного полежали под стульями, но дальше, слава богу, все пошло по тексту. К средине представления я почувствовала, что коса с моей головы отваливается, а одна из булавок, придерживающих бусы на кокошнике, расстегнулась и впилась мне в лоб. Итак, внимание, дети, сейчас ваша детская сказочка плавно перейдет в ужастик. Василиса внезапно облысеет, и кровь вот-вот потечет со лба. Пришлось сымпровизировать, и на вопрос Кощея, пойду ли я за него замуж, отвернуться и сделать вид, что реву, а самой в это время пристегнуть на место булавку, пока она не выколола мне глаз. Так как булавка плохо поддавалась, то ревела я долго, и дети уже начали возмущаться: убирайся, Кощей, папа, когда придет, сам на ней женится! Кощей в исполнении Нины обалдел, так как по сценарию я должна была с гордо поднятой головой ответить, что и слезинки он не дождется. Когда появилась Баба Яга и стала колдовать надо мной, я ей шепнула, чтобы она встала сзади и привязала на место косу. Та сразу сообразила, что все плохо, но опыт в подобных делах у нее был, и моя коса благополучно продержалась на моей голове еще пятнадцать минут.

Дети были в восторге от спектакля, я хлебнула успокоительного, которое теперь носила с собой, наконец сняла с себя всю сбрую: и кокошник с бусами, и косу и сарафан. Хорошо-то как!

— Я вам чуть спектакль не сорвала, — покаялась я.

— Все отлично! Ты не видела, что у нас было на Новый год!

— А что было?

— Улет! — сказала Нина, а кастелянша, в коморке которой мы переодевались, заржала. — Тут работали три молодые воспитательницы, и все недавно замуж вышли, сейчас, если хочешь знать, все в декрете. Так слушай, У них были роли Вьюги, Феи и Снегурочки. Вот входит Дед Мороз. А он этих девчонок-воспитательниц в глаза до утренника не видел.