Сергей Шведов - Шкатулка группенфюрера

– Кто отключил рубильник?

– Вадим Ситников. Он сначала вырубил свет, а потом включил. Ты сам подумай следопыт, как бы я из того подвала в полной темноте выбирался, а потом бы еще шарился по дому. Когда погас свет, я уже был наверху, где меня поджидала Ксения с фонариком. Мы с ней вместе открыли сейф и извлекли оттуда перстень.

– А ты не боялся столкнуться в кабинете с Алексеем Константиновичем?

Сашка ответил не сразу, видимо мой вопрос застал его врасплох. Пока он мучительно раздумывал, как выйти из щекотливого положения, я поспешил ему на помощь:

– Это ведь ты предупредил Кружилина, что Фотограф отправился с его супругой в бассейн, дабы заняться там черт знает чем?

– Ну я, – нехотя признался Седов. – Я же не знал, что его там убьют! Клянусь.

– Клясться ты будешь на суде, Саша. Там от тебя потребуют правду и только правду. Кто мог слышать ваш с Кружилиным разговор?

– Черт его знает, – пожал плечами Седов. – Сам понимаешь, о таком не кричат в полный голос. Кружилин был в бильярдной. Там же были Цонев и еще один тип, кажется тот самый, что сидел с тобой за одним столиком. Кружилин был на взводе, его только что обставили на бильярде, а он не любил проигрывать.

– Кто его обставил – Цонев?

– Нет, Валерий Георгиевич бильярдист никудышный. Тот тип обставил. Вспомнил, его Михаилом зовут. Но слышать они меня не могли, я отвел Кружилина в сторону и говорил шепотом.

Ох уж эти мне скоморохи! Между прочим, у Сашки великолепная дикция и когда он со сцены говорит шепотом, его слышно на противоположном конце зала. А что касается этого Михаила, то он мне сразу не понравился. Внешне он выглядел вроде пристойно, но как-то сразу бросалось в глаза, что он человек не этого круга. Я извлек из кармана визитную карточку, презентованную мне Будылиным, и набрал номер его телефона. Егор Иванович откликнулся почти мгновенно, хотя не сразу взял в толк, по какому поводу я его беспокою.

– А зачем вам понадобился Кравцов, Игорь Витальевич? Мы же с вами почти договорились по поводу ресторана. Плюньте вы на этот игорный бизнес. Там же сплошная морока. А после смерти Алексея Константиновича и вовсе начнется бардак с кровью.

– Значит, Михаил Кравцов имеет отношение к игорному бизнесу?

– Имеет. Кружилин ему до сих пор развернуться не давал, но теперь он свое хапнет. Не советую вам с ним связываться, Игорь. Темная личность, а уж те, которые за ним стоят и того гаже. Так как же насчет ресторана, я уже почти договорился.

– Я к вам своего компаньона подошлю, Егор Иванович. Семена Шергунова, он экономист по профессии. С ним и обговорите все детали. Кстати, вы не против, если к нашему проекту присоединиться Феликс Строганов.

В ответ трубка булькнула, видимо Будылин был ошарашен моим предложением и сейчас мучительно размышлял, стоит ли связываться со столь подозрительным во всех отношениях типом, как граф Феля.

– Вы обдумайте мое предложение, Егор Иванович, а потом позвоните мне.

Строганов моим предложением был обрадован еще меньше Будылина. Во всяком случае, не преминул выказать мне свое неудовольствие:

– Не надо впутывать меня в свои коммерческие проекты, господин Веселов.

– Помилуйте, граф, я предлагаю вам денежное дело. Доходный ресторан. А вы милейший сидите на миллионах как скупой рыцарь, подрывая тем самым экономическую мощь государства.

– Деньги должны крутиться, – солидным баском поддержал меня Седов.

– Экономисты, – брезгливо сплюнул через губу Строганов. – С вашими проектами по миру пойдешь.

– Хорошо, – проявил я покладистость характера. – Не хотите покупать ресторан, Феликс, давайте купим казино или на худой конец десятка полтора игральных автоматов.

– Имя продавца?

– Кравцов Михаил Михайлович.

Нельзя сказать, что казино «Дама треф» пустовало, но большого ажиотажа здесь не наблюдалось. У рулетки стояли несколько хмурых и сосредоточенных джентльменов. Два-три в пух проигравшихся завсегдатая бесцельно бродили по залу. У стойки бара дама вышесредних лет запивала горечь поражения красным вином из бокала. Наплыв посетителей ожидался позже, а пока обслуживающий персонал явно скучал. Наше появление в игорном зале вызвало некоторое оживление. Даже вечно сосредоточенный крупье бросил на нас настороженный взгляд от ближайшей рулетки. Не говоря уже о накаченных вышибалах, которые буквально пожирали нас глазами. На Сашку Седова атмосфера игорного заведения подействовала возбуждающе, он без конца потирал руки и бросал алчные взгляды на фишки, сиротливо разбросанные по столам. Строганов был строг, сух и деловит. Словом, являл собой тип аристократа, снизошедшего до малых сих по какой-то незначительной надобности. Свое шикарное, стоившее, надо полагать, немалых денег пальто он оставил в гардеробе. Двубортный костюм, кажется итальянский, сидел на его безукоризненной фигуре как влитой. Сверкнув золотыми перстнями на холеных пальцах, он небрежным жестом протянул свою визитную карточку ближайшему амбалу и сказал негромко, но веско:

– Доложите обо мне Михаилу Михайловичу.

Жест аристократа был оценен плебсом, поручение его сиятельства выполнили с похвальной быстротой и уже через минуту облаченный в смокинг и тщательно прилизанный джентльмен, видимо секретарь босса, выпорхнул из полумрака и сообщил нам с приличествующим случаю изящным поклоном:

– Господин Кравцов ждет вас.

Я, честно говоря, не большой любитель разводить китайские церемонии, сказывается, видимо, пролетарское происхождение и воспитание, но должен признать, что Феликс Строганов умеет производить впечатление и на отмороженных урок, и на наше хамоватое чиновничество, и даже на многое и многих повидавших бывших генералов КГБ. Впрочем, Михаил Михайлович Кравцов по нашим сведениям в органах не служил, в правящей партии не состоял, но зато за время великой криминальной революции сумел далеко продвинуться в воровской иерархии не без пользы для кошелька. Его кабинет был обставлен с вызывающей роскошью, столь характерной для наших нуворишей, неважно из какой среды они вышли. Впрочем, среда для всех нас была одна – коммунальная.

– Прошу, – Кравцов сделал широкий приглашающий жест, кося при этом звероватым глазом на смущенного Сашку Седова. Видимо, Михаил Михайлович был крайне удивлен и даже возмущен, что обреченный им на жертвенное заклание скоморох еще жив. Да мало что жив, так еще и имеет наглость беспокоить своим неуместным визитом озабоченных большими экономическими проблемами людей.

– Я огорчен, Михаил Михайлович, вашим неразумным поведением, – лениво протянул Строганов, с удобствами располагаясь в кресле. – Более того, мы все огорчены, – сделал граф широкий жест в нашу с Сашкой сторону.