Михаил Соколов - Хищник

До приезда оперов было ещё минут пятнадцать. Я принял душ, как-то освеживший меня, и все мои действия были основательно продуманы, тщательно взвешены, хотя за эти несколько минут вдруг заставал себя упорно разглядывавшим тюбик зубной пасты, потом крем для нормальной кожи, инструкцию к использованию которого внимательно прочитал. Я словно бы боялся невзначай расплескать в себе то тихое, хрупкое равновесие, которое только-только сумело воцариться во мне.

Тут в дверь позвонили, я открыл, с удивлением обнаружив, что уже вновь одет. Мужики, ввалившиеся гурьбой, деликатно приумолкли, заполняя квартиру шуршанием шагов, покашливанием, стуком передвигаемых предметов. Я, давая показания знакомому следователю, прошел на кухню. Фотограф посверкивал вспышкой, хотя света было довольно, кто-то снимал на видеокамеру, медэксперт суетился возле дивана...

Я вытащил сигареты, кто-то протянул мне возле лица щелкнувшую зажигалку, дым сразу кольцами поплыл к потолку. Я знал, что-то я должен был чувствовать, и ожидание этой лавины эмоций видел на лицах окружающие сейчас оперов. Был, как мертвец, сродни этим двоим, к одному из который я должен был что-то чувствовать, но не чувствовал, а так, повторял действия кого-то постороннего, словно бы шепотом подсказывающего мне неслышные другим советы. И вот ещё что: я двигался, говорил, объяснял, подписывал протокол, но ничего, ничего не осознавал, хотя все окружающее меня сейчас с ужасающей отчетливостью навсегда в мелких деталях запечатлелась в памяти, вплоть до пореза от бритвы на подбородке у врача, вплоть до белого прыщика вскочившего на сострадательно хмурившемся лбу следователя. Все, что творилось вокруг, и центром чего было то место на кухне, на которое было наложено уже действующее "табу" - вмещало память о тех моментах, которые отзывались во мне мукой невыносимоо раскаяния за разное из того, что уже навсегда стало прошлым. Главное, моя легкомысленная убежденность. что личная неуязвимость, которой я обладал, неким таинственным, связанным с собственной природой чудом перейдет на неё (даже имя пока нельзя было называть), сделав неуязвимой, как собственная продолжение. Связав её с собой, я тут же улетел прочь, забыв, что для меня она и есть та знаменитая Ахилесова пята, через которую легче всего погубить.

Мыслей было много, они были отрывистые, до конца не читаемые, лишь ощущения обладали целосностью и жгли, как каленым железом: её образ, весело тянувшийся к нему (так же, судя по позе, она в порыве мгновенного, но оказавшимся ложным узнавания, устремилась к двери поворотом тела), её смех, её обморочная страсть - сливались в единство, которое в действительности я не ощущал - но засевшее во мне ярче любого реального воспоминания.

ГЛАВА 33

ВОЕВАТЬ НЕ ТРУДНО

Когда все кончилось, я приехал в офис. Было это уже в в четвертом часу. Как-то машинально исполнил обязанности свидетеля - даже не свидетеля, а первого обнаружившего трупы. И теперь обдумывал дальнейшие шаги.

Прежде всего вызвал всех руководителей своих собственных силовых структур, начинапя с Лехи Пряхина, главы охранного предприятия "Секрет" и кончая директоров спортклубов. Пока их ждал, обдумывал расстановку сил. Хорошо, что банк и подходы к банку охранялись моими же людьми. Я позвонил дежурному и распорядился вызвать вторую и третьи смены охранников. Объявил общую тревогу. Тот ничего не спрашивал. я знал, что сразу примется исполнять мой приказ.

Начали приезжать вызванные мной руководители предпирятий. Сейчас, встречая их и приглашая рассаживаться в кабинете (скоро пришлось посылать за стульями) я порадовался, что к их подбору относился в свое время особенно тщательно, не мешая и им в свою очередь набирать людей по личным симпатиям. "Вассал моего вассала - не мой вассал". Главное, чтобы эти не предали.

Я пожалел, что торопясь домой, к Кате, и даже уже подозревая беду, я не попробовал убрать майора Вараскина и этого громилу с бородавкой, а если надо и бывшего друга умершего отца, бывшего собственного покровителя генерал-майора Романова. Неужели генерал с самого начала стоял за всем, что творилось здесь, в городе? Если это так, то дело плохо: я глупею. А может быть наоборот, ещё многого не знаю в жизни, раз напрочь исключил из своего ближайшего окружения (Семен Зелимханович как раз был из самых близких, ещё с дальнего детства) то, что сторонний человек заметил бы сразу предательство. Я ощущал лютую холодную ненависть, заполнившую каждую клетку моего тела. Это было восхитительное ощущение. Такого накала чувств я давно уже не испытывал. И пусть одна моя часть умерла сегодня с Катей, другая стала ещё сильнее: я не завидовал своим врагам. Тем, кто бросил мне сегодня вызов. Такой вызов!

Скоро мой кабинет оказался набит людьми. Открывая это совещание, пожалуй, самое многолюдное, из тех, что проводилось здесь, я коротко сообщил положение дел: москвичи решили прибрать к рукам ресурсы города, и, чтобы этого не произошло, надлежит немедленно, всеми силами выбить их с территории, которую они уже разохотились считать своей. Если сейчас дать слабину, нас раздавят. Все, как я и предполагал, были в курсе. Новостью оказалось лишь то, что штаб-квартира варягов обосновалась в Княжеском особняке за городом. Я знал, что кроме четырех-пяти человек, оставшейся ещё от прежнего владельца и по наследству перешедших к Лене, охрану особняка вели ещё семь мужиков из моей фирмы. Я поискал взглядом Романа Ольхова, директора фирмы, которая и направляла этих семерых.

- Роман! Кто из наших сейчас там?

Круглое, добродушное, покрытое крупными веснушками лицо выразило удивление:

- Щербаков пару дней назад звонил, передал, что Елена Михайловна отказывается от услуг наших людей. Оплату назад не требовала. У нас контракт ещё два месяца действителен. А я думал, ты в курсе.

- Надо было мне сразу лично сообщить, - нахмурился я.

- Но ты же каждый день там бываешь, я думать не мог, что это без твоего ведома.

- Значит, выходит, от наших людей там избавились.

Я тут же позвонил подполковнику Свидригайлову, в Управление, зная, что тот должен быть там. Связали немедленно.

- Владимир Владимирович! Это я. Вы не знаете, где сейчас находятся люди майора Вараскина? Сам он в особняке Куницыных, я знаю. А вот люди? И сколько их прибыло, вы не в курсе?

Я выслушал и положил трубку. Все выжидательно смотрели на меня. Во всем, что сейчас здесь происходило, была какая-то несуразность. Создавая эту свою многоярусную структуру, я никогда не думал, что придется мобилизовывать силы для серьезного дела. И не готовился к этому. Были люди, был бизнес. Каждый человек в отдельности выполнял свои мелкие обязанности, выполнял хорошо, структура работала блестяще, исполняя свое назначение приносить доход. Теперь надо было предпринять другое.