Михаил Соколов - Хищник

Надо же, сообразил.

- Я исключение, - сказал я. - Во-первых, деньги для меня не самоцель. Их у меня и так предостаточно. Я вообще стараюсь быть эпикурейцем. Когда проголодаешься, кусок хлеба вкуснее, чем любая еда на сытый желудок. А все, что можно достать за деньги в конце концов приедается. Тебе ли это не знать, ты-то с детства все имел.

Аркадий слушал, но с сомнением во взоре. Я продолжал заливаться соловьем.

- Для меня жизнь - игра. Два года назад я приехал в ваш приволжский городок, осмотрелся и сразу пошел к твоему отцу в мэрию. Знаешь что я ему предложил? - спросил я.

Аркадий не знал.

- Я предложил ему освободить город от бандитского беспредела, от укоренившегося криминалитета, уже поделившего город на секторы личных интересов. А очистив, единолично, хоть и с поддержкой властей города, занять образовавшуюся нишу. На первый взгляд - абсурд, да?

Аркадий, кажется, соглашался.

- Нет, парень, твой папа никогда не стал бы Князем, если бы не мог взглянуть на проблему с точки зрения нетривиальной. Он согласился. Ну а дальше ты, конечно, слышал. Помнишь я тут устроил шум и гам? Не мог не слышать.

- Да, - согласился Аркадий. - Вас ещё Оборотнем после этого прозвали.

- Вот-вот, - сказал я и взглянул на часы. Начало пятого. Шестнадцать двенадцать. Взглянул на Аркадия. Тот молча курил.

- Ну что, пора звонить Станиславу Сергеевичу? Или лучше Самсоновым?

Аркадий махнул рукой: все равно, мол.

Я решил позвонить полковнику Коневу, потому что он, все же, был городским милицейским начальником, а я, ещё с времен своей службы в СОБРе предпочитаю людей в форме всяким штацким. Атавизм, короче.

Соединился быстро. Разговор был краток, но понятен и Аркадию.

- Аркадий у меня, - сказал я, представившись полковнику. И продолжал односложно. - Нет, он жив-здоров. Перепугался от неожиданности и дал деру. Я его в центре подобрал Все, все... Нет, нормально... Спокоен... Случайно отошел в туалет...

Потом полковник давал ценные указания, которые я не прерывал. Выслушал, обещал исполнить все точно и положил трубку.

- Все, - сказал я и потянулся к пачке сигарет на столе. - Тебя там уже искать начали. Можно было бы и раньше позвонить. Поедем сейчас в ваш фамильный Куницынский особняк.

Вот так все и началось.

Вышли из офиса, подошли в большому белому "Джипу", американского, фордовского происхождения, сплошь увитому толстыми трубами с боков и один раз - поперек. На трубу можно было встать, влезая внутрь. Машина, вообще, была под стать хозяину, то бишь, мне - большая, мощная.

Тут, как будто нарочно, померкло солнце, Аркадий тоже как-то скис, но надо было ехать.

- Ты чего, Аркадий? - спросил я и потянул его к машине. - Не кисни, все будет о,кей.

ГЛАВА 5

ПРИЕМ В КНЯЖЕСКОМ ОСОБНЯКЕ

Мы сели в мой трубчатый "джип" и рванули вперед, спеша на важное, кому-то особенно нужное собрание. Я закурил, опустив стекло передней дверцы, отчего ветерок, необычно свежий и влажный, несмотря на солнечно-пыльное обрамление улиц, проносящихся мимо машины, весело охлаждал мой раскаленный от мыслей лоб.

А между тем как-то совсем быстро дома снизили этажность, тут же стали одноэтажными, исчезли совсем, и вот уже дорога ровной лентой легла вдоль аллеи высоких тополей, изредка уступавших место раскидистым липам, навстречу вырастали и с ревом исчезали позади разноцветными солнечными бликами брызгающиеся отечественные и импортные машины. Вдруг впереди показался и быстро вырос в размерах велосипедист, оказавшийся молоденькой нимфой; медленно отталкивая педали лакированными шоколадными ножками, девушка поравнялась и мгновенно исчезла позади, скорее всего, навсегда.

И тут, так же внезапно, как кончился город, открылась Волга: сверкнула беспределом, шороховато заискрилась, залитая солнцем и небесной голубизной и потекла параллельно. Аркадий тоже курил, смотрел в приоткрытое окно и постепенно, - может, из-за речного и небесного простора, из-за вольного ветерка, гуляющего по салону, может быть из-за канувшей в прошлое молоденькой велосипедистки, - но он взбодрился. Чего горевать в его возрасте. А папа? Папу кажется он не так уж и любил. Уважал, конечно, но и грысся постоянно. Особенно, когда Князь сделал княгиней свою секретаршу. Меня тогда ещё не было в городе. Да, года три назад.

Тут впереди, с пригорка, легко подбросившего нас выше, внезапно показался лес, а показавшись, быстро приблизился. Потом вдруг пошли дубы, мелькнуло животное, размером с небольшую собаку, но коренастей - неужели барсук? - пролетела сорока, сверкнув белым животом и стало совсем хорошо. Машина давно уже шуршала колесами по гравию, дорога запетляла, стала уже, с обеих сторон придвинулись клены и липы, переплелись высоко над ними, так что образовали туннельный свод, под которым они, плавно качаясь на ухабах, и двигались. Кажется, на одной из веток сидела белка, во всяком случае звучное цоканье на мгновение громко зазвучало в окошке и тут же исчезло, вместе с рыжим, сердитым источником. Все было здесь тихо и неподвижно.

Мы углублялись в лес все дальше и дальше. На самом деле, я знал, что дорога больше петляет, создавая иллюзию проникновения в дебри; от опушки, где мы вьехали в лес, было километра три по прямой, не больше, но пора было бы уже показаться и дому.

Внезапно впереди показался просвет, затем синий клочок неба с пушистым отворотом облака, и через минуту деревья расступились, поредели, дорога изогнулась, превратилась в широкую подъездную аллею, они завернули за последний поворот и очутились перед усадьбой. И как же красиво светился красный кирпич стен сквозь зрелую летнюю листву буков и дубов, окружавших там и сям дом. Воплощение изящества и красоты, изысканно-безупречный, дом совсем не походил на возникающие последние годы, словно грибы, двух-трехэтажные дома обогатившихся граждан. Попался, видимо, хороший архитектор, или природный вкус старшего Куницына оказался тоньше, позволив отказаться от привычного. Во всяком случае, "ново-русской хрущевкой" здесь и не пахло. Когда же они подъехали к широкому каменному крыльцу, возле которого суетились одинаковая обслуга, а по обеим сторонам замерли на солнце разнокалиберные иномарки, увидели через высокие до пола окна, почти сплошь занимавшие стены первого этажа, что в холле полно людей.

- Судя по всему, все уже в сборе, - пробормотал я и, повернувшись к Аркадию, подмигнул - будет жарко.

Повернулся, замер на минуту, потом возразил сам себе:

- А может и нет. По идее, уже все решено и расписано. Осталось собрать консенсус и адьёс.

Я присматривался. Нащупал ручку дверцы, продолжая через опущенное стекло разглядывать людей за стеклом, сейчас зашевелившихся. Видимо, известие о нашем прибытии пошло гулять по залу, но тут подоспел один из шатающихся перед входом плечистых мужиков в черных костюмах и отпер - не передо мной - перед Аркадием дверцу.