Ирина Громова - Ведьма на зелёной фишке

Этого всего Яков Павлович так никогда и не узнал. Не увидел ни внучку Настю. Ни правнучку Ксюшку. Так же как и не узнал, что через Валентину с Терентием вернулось лицо и появилось будущее у знаменитого хутора Галучевых в Кручихе. Что единственным, оставшимся в живых потомкам Фёдора Васильевича вернулись все земли в полном составе. И даже заработал кирпичный заводик.

А вот линии Ивана, однажды предавшего свой род, так Господь и написал на роду – угаснуть на сыне Борисе. Борис Селивёрстов (Галучев), был человеком очень талантливым, продолжил дело отца, пошел по партийной линии. Дослужился до поста председателя исполкома района. Женился на простой и очень некрасивой женщине, с которой Бог не дал ему детей. Поговаривали, что был очень охоч до женского пола. Но так и не решился жениться по новой, потому что очень боялся испортить карьеру. В советское время разводы руководителей не жаловали – можно было поплатиться постом. А карьера и преданность делу системы у Селивёрстовых стояли на первом месте. На этом род по линии Ивана и кончился.

Никакой информации о том, кто нашёл клад золотых монет, спрятанных где-то на землях поместья Кручихи, в музее, разумеется, не было. Прятал ли Фёдор Васильевич свой клад на самом хуторе или где-то на своей земле – а это территория в несколько десятков квадратных километров – никто не знал.

И даже Терентий Павлович, по-моему, относился к легенде только как к возможности использовать историю в раскрутке гостиницы. А вот если бы клад был реальностью, убийца мог бы посмотреть на ситуацию по-другому. Хотя зачем ему убивать хозяев. Достаточно найти карту и порыться в имении. Тем более, сам Терентий готов снабдить кладоискателей специальным инструментом. Достаточно подождать месяц и хозяин сам откроет сезон охоты на семейные сокровища.

К схеме генеалогического древа Галучевых захотела получить фотографии. Вспомнила, что несколько интересных снимков вытащила из альбома Валентины в Кручихе. Это, кажется, была еще дореволюционная фотография, где семья счастлива и в сборе. Фёдор Васильевич и Людмила Леонидовна Галучевы и все четыре сына. Двое постарше – видимо, Пётр с Иваном. И двое младших: Матвей и Павел.

Изучив документы, я поняла: мне надо позаимствовать у музея папочку, чтобы сделать копии фотографий.

И где-то раздобыть фотки партийных деятелей Селивёрстовых.

Варианта было два. У Василисы Марковны. У них в администрации много фотоматериалов разных лет. Или в нашей библиотеке. Наверняка сохранились подшивки районных газет. Я решила начать с Василисы Премудрой.

Не успела подойти к поселковой администрации, как от неё, под аплодисменты дорогих светлопутейцев и свист мальчишек, выражающих восторг и одобрение, отъехали, зеленый «Хаммер», черный «Майбах» и розовый «Понтиак». При этом «Хаммер» занимал практически всю дорогу, не оставляя места для встречного транспорта.

Василиса Премудрая стояла на крыльце, как мамаша, провожающая солдата на войну в торжественном серебристо-сером костюме, и белым платочком смахивала слезу.

– Что это было? – спросила я, проводив взглядом кортеж до поворота. Сомнительно, что машины без поломок по нашим дорогам доберутся до областного центра.

– Да девчата наши, Танюша Дмитриева и Алёна Беляева замуж выходят за московских миллиардеров. Вот приехали заявление подавать. Через месяц буду расписывать? – Василиса громко высморкалась

– Здесь будете расписывать?!! – удивилась я.

– Ну а где же ещё? – пожала плечиками Василиса (действительно, где гулять свадьбы московским миллиардерам, как не в нашем Жабино!). – Девочки так решили. Дома, и никак иначе. Да ты прикрой рот-то, пошли чаю попьём, расскажу. Хорошие женихи у них, уже взяли в нашем поселении для начала по пятьдесят гектаров земли. Будут сельское хозяйство поднимать. Сейчас, сама знаешь, уже не модно деньги в оффшоры выводить. А эти еще вступили в стерлиховское движение.

– В Стерлиговское? – уточнила я.

– Ну да, ну да, – закивала Василиса, – По примеру миллиардера Стерлигова ушли из душных бизнес-центров и офисов мегаполисов на землю. Так они, представляешь, сначала-то обычными московскими миллиардерами были. Вон Виталичек, который на «хаммере» сынок бывшего министра обороны.

– Того самого, который вроде бы всю оборонку обворовал? – ляпнула я.

– Но, знаешь ли, там пока ничего не доказано, – передернула плечом Василиса, – суда не было. И вообще, сын за папу не в ответе. Хочет мальчик, пусть у нас работает на земле…

– А который на розовом «Понтиаке»?

– Это Мишель. Мишенька, – пояснила Вася. – Дизайнер верхней одежды. Хочет поставить здесь фабричку, чтобы шить шубки из норок, которых Виталичек у нас будет разводить. Он еще в поиске. Ему невеста пока не досталась. А вот тот, что на чёрной машине…

– На «Майбахе».

– Да, на чёрной. Андрюша. Он сын индюшачьего короля. Папа у него в Силаморске развернулся. Говорит, будет дешевле, если индюков для Питера и Москвы прямо у нас разводить. Нежели возить. Вот он на Алёне женится. Толковые такие ребята. Хорошо воспитанные. Простые. Самостоятельные.

– А как же они наших девчонок у хохлов перехватили? Там же за них такая битва идёт уже со школьной скамьи?

– Знаешь, жизнь заставит, за хорошую девку и с хохлом будешь биться, – сверкнула глазами Василиса, мол, знай наших. – Они же у себя в Москве не видят, на ком женятся. Их же пасут эти,…охотницы.

– Ну? – никак не могла понять суть вопроса я.

– Ну что, ну. Вот и попались наши мальчишки в лапы этих охотниц. – Мне достался чай в фарфоровой чашке от сервиза знаменитого Конаковского завода и конфета из коробки под названием «Моцарт» (как можно есть Моцарта?). Мне всегда странно, когда еду называют человеческими именами. Вася деловито продолжала. – Только эти девицы в апартаменты въехали и на Францию нацелились. В Куршавели. А Виталичек с Андрюшей их и обрадовали. Говорят, всё, дорогие женушки, едем пахать в деревню. Да не просто так, а чтобы по-настоящему. Печь русскую топить, хлеб выпекать, коз и свиней кормить. Картошку окучивать.

Ну, ты представляешь, девки там такую давку выдержали, чтобы миллиардеров этих прикрутить. А парни им – коз доить и свиней кормить. Ну, вот чуть Андрюшку-то и не отравили. Чтобы в деревню не ехать, а деньжата у них остались. Еле парня откачали. Видишь, у богатых людей свои проблемы. Деньги сохранить, да ещё и живым при этом остаться. Вот в результате, они поехали искать деревенских девчат. Те же ещё что-то могут. Ну, нам-то за наших не стыдно. И медалистки. И красавицы. Бесприданницы, правда. Но у нас девяносто девять процентов населения в бедноте живут. Это не порок сейчас, а признак особой живучести.