Анна Михалева - Дом с привидением

— Вот если бы волосы твои не вились мелкими колечками, а были бы прямыми, и если бы…

— И если бы мне было уже за сорок! — не выдержала она.

— Когда-нибудь эта угловатая девочка с порывистыми жестами и детской припухлостью на скулах вырастет и пройдет по холлу нью-йоркского отеля «Паллас» поступью королевы. И все присутствующие, от эмира, снимающего пентхауз, до мальчика-коридорного, застынут в этом холле соляными столбами, — с неожиданной патетикой в голосе заключила Виктория и, открыв глаза, уставилась почему-то на Бориса. — Поверьте мне. Я наблюдала эти чудесные превращения не один раз.

— Твоими бы устами да мед пить, — буркнула Сашка, которой было решительно плевать на подобные перспективы.

— Ах, Виктория, — Вовка Паршин в один прыжок оказался у рояля, — в вас гибнет великая романистка.

— Да что вы! — притворно удивилась та.

— Правда, — со знанием дела кивнул литературный агент, — вы просто обязаны поговорить с Пророком!

— Пророком? А кто это?

— О! — Вовка закатил глаза. — Это человек высшего порядка. Он предсказатель. Я уверен, он посоветует вам писать. Лида как раз сегодня к нему поехала.

— Чтобы узнать, что ей нужно писать?

— Мне почему-то кажется, что даже он не сможет дать ей гарантии… — проворчал Серега.

— Молчите вы! — отмахнулся от него Паршин. — Вам-то вообще не понять, что такое талант.

— Еще бы!

— А Лиде необходимо подтверждение своего писательского дара из уст именно Пророка? — усмехнулась Виктория. — Пятнадцать собственных романов для нее не достаточно убедительный аргумент?

— Ну… — Вован замялся, но ненадолго, тут же продолжил с энтузиазмом: — Когда у нее случается кризис, вы меня понимаете…

— Критические дни, что ли? — снова огрызнулся из своего угла Серега.

Сашка смерила его уничижительным взглядом.

— Вот! — разъярился Паршин. — Вот что я имею в виду, говоря о потере духовности! — он красноречиво ткнул пальцем в сторону Сереги. Потом снова повернулся к Виктории: — От каждого писателя иногда уходит муза…

— Это такая тетка с крыльями и арфой, которая летает над головой у Лидки, когда она кропает свою очередную пошлятину, — пояснил Серега.

На сей раз Сашка отвесила ему подзатыльник.

— Неужели именно эта дама пройдет по холлу «Паллас»-отеля так, что все попадают? — усомнился он, но затих.

— Кстати, я вот хотел выяснить между делом, — Борис скромно скосил глаза в сторону, словно заранее понимал неприличность вопроса. — Почему ты перестала заниматься Дали?

— Боже мой! — тут же возмутился Паршин. — Заниматься Дали! Это не люди, это же неучи! Как можно заниматься Дали! Не вопрос, а безвкусица какая-то!

— Да мы вообще полные ничтожества, — хохотнул Серега.

— Я бы попросила не обобщать, — тихо заметила Сашка.

Борис к тому моменту уже побледнел и готов был сквозь землю провалиться. Выставляться недалеким человеком в присутствии людей, а потом страдать от насмешек было его призванием.

— Ну как бы там ни было, мне тоже интересно, — продолжил Серега. — Неужели в этой убогой Америке никому не интересен Дали? Почему ты его бросила, Виктория? Ты же многого достигла. А твоя книга «Скачки гения» — это просто чудо. Я, правда, не смог прочесть ее на русском, но на французском она прекрасна.

— Я и писала ее на французском. В России ее так и не издали, — загадочно улыбнулась та. — Это была первая и последняя книга, которую я написала. На последних страницах рукописи я поняла, что занимаюсь мертвечиной. Видишь ли, описывать чье-то творчество, по сути, нелепо. Дали сказал миру все, что хотел. И никакие статьи о нем с этой точки зрения не имеют смысла. Поэтому я занялась тем, что имеет смысл здесь и сейчас.

— В твоих интерьерных разработках много сюрреализма, — заметил Серега, выказывая тем самым свою причастность к искусству, а значит, и свой расширенный по сравнению с остальными кругозор. Он любил это демонстрировать. То, что он владеет тремя языками, хорошо осведомлен во всех областях жизни и умеет управлять самолетом, аудитория обычно узнавала раньше, чем фамилию этого потрясающего парня.

Сашка поморщилась.

— Разговор наш стал очень тяжеловесным. Давайте я вам лучше сыграю. Дивная штучка…

С этими словами Виктория, вздохнув, положила руки на клавиши. А потом заиграла Сен-Санса.

Сашка откинулась на спинку дивана и думала, что вряд ли Серега прав насчет ее схожести с теткой. Даже если некоторыми чертами лица она отдаленно напоминает свою красивую родственницу, то ей никогда не только не перенять, но и не понять чарующую загадку ее манер. Как она умудряется быть милой для всех без исключения, каким непостижимым образом заставляет мир со всеми его колючками и углами плавно вертеться вокруг себя, не задевая и не раня свою повелительницу, которая произведение Сен-Санса легкомысленно называет «дивной штучкой», но при этом играет его так, словно у нее под пальцами не клавиши рояля, а собственная душа.

Лидка ворвалась в столовую в тот момент, когда Сашка и Виктория уже допивали утренний кофе, и тут же обрушила на них шквал своего негодования.

— Ну почему, скажите мне, почему я обо всем узнаю последней?! — взвизгнула она со слезами на глазах и плюхнулась на свободный стул.

Благо свободных стульев в это время имелось предостаточно. Отец, Виола и Борис давно должны были уехать по делам, Сашкины друзья обычно подтягивались в их дом только к полудню, так что в столовой, кроме двух дам, больше никого и не было.

— И Вовочка тоже хорош! — плаксиво заключила Лидка. — Ни словом не обмолвился о твоем приезде!

— Лида, ты не меняешься, — улыбнулась Виктория, потом встала, подошла к двоюродной племяннице и заключила ее в объятия. — Здравствуй, дорогая!

— В этом доме мне никто ничего не говорит. Я для них — пустое место, — грустно заявила та.

— Пустое место не селят в отдельных апартаментах, — тетушка нежно погладила ее по голове, как маленькую капризную девочку. Впрочем, несмотря на свои 30 лет, Лидка по своей сущности и была таковой.

— Нет, ну почему я ничего не знала, а? — она обратила гневный взгляд на Сашку.

— Понятия не имею, — хмыкнула та. — Последнюю неделю все только и говорили о приезде Виктории.

— Вот видишь! — Лидка всхлипнула. — Всегда так. Шепчутся за спиной.

— Во вторник у нас прием. Это чтобы ты потом меня не упрекала. Я предупреждаю, — Сашка встала из-за стола.

Не то чтобы она Лидку не любила, просто старалась держаться от нее подальше. Та умела вывернуть ситуацию так, что любой человек, находящийся в ее поле зрения, нес ответственность за ее неудачи, за плохую погоду, за положение в стране, за то, что ее кто-то нечаянно толкнул на улице, словом, за все то, что на этот момент отравляло ее существование. И Сашка была не единственной, кому не очень хотелось попадаться Лидке на глаза, — все с ней общались через «не хочу». И только два человека находили с ней общий язык — Аркадий Петрович, который просто не воспринимал ее жалобы и упреки, да Виктория.