Клара Санчес - Украденная дочь

Моей маме очень нравилось жить светской жизнью и иметь любовников. Когда она упоминала этих своих мужчин, то называла их не женихами и не друзьями, а именно любовниками. Мужчины делились у нее на хороших и плохих любовников, и если ее очередной любовник оказывался «хорошим», она бывала очень счастлива. Со стороны, конечно же, казалось, что она предается развлечениям гораздо больше замужних мам моих подруг. Меня очень огорчало то, что мы с ней такие разные, и ее подруга Анна была одной из причин этого различия. Лили говорила, что Анна является в нашей жизни необходимым злом (я всегда считала это ее высказывание преувеличением), что вина в том, что Грета появляется у себя дома только для того, чтобы отдохнуть и снова набраться сил, лежит не на Анне, что она, Анна, использует свои поездки за границу для того, чтобы заработать денег (это было еще одним преувеличением, потому что, насколько мы знали, Анна не занималась каким-либо бизнесом, схожим с бизнесом нашей семьи), а вот Грета, к сожалению, хочет лишь наслаждаться жизнью. Лили тосковала по тем временам, когда Грета пыталась стать художницей, пусть даже у нее ничего и не получилось.

Я не могла игнорировать Лили, как это делала мама, а потому мне приходилось отдуваться перед ней за двоих. Мне приходилось быть такой «правильной» и такой ответственной, чтобы этого хватало на двоих. Я должна была радовать бабушку за двоих.

А этим летом мы отдыхали все втроем — точнее говоря, вчетвером, потому что мы поехали в Аликанте и повезла нас туда на своем автомобиле Анна. Она намеревалась провести с нами два дня, а затем куда-то уехать, поскольку у нее имелись другие планы, в которые мама, похоже, не была включена. Мне очень хотелось, чтобы Анна оставила нас одних, потому что уже одно только ее присутствие всегда заставляло меня задумываться о том, что у человека может быть какая-то другая, роскошная и привольная жизнь. Чего мы не могли себе представить, приехав в Аликанте, так это того, что уедем из него опять вчетвером, да еще и с Гусом.

Мне кажется, что все началось тогда, когда я потеряла на пляже шапочку, которую мама привезла мне из Нью-Йорка. По этой шапочке было заметно, что она американская, а потому она мне не очень-то нравилась. Я эту шапочку, точнее, не потеряла — у меня ее украли. Я оставила ее на полотенце и пошла купаться. Находясь уже в воде, я увидела, как какая-то женщина взяла ее и куда-то понесла. Я поплыла что есть сил к берегу, но, когда вышла из воды, той женщины уже и след простыл. Я рассказала о случившемся Лили, которая сидела под пляжным зонтиком и ничего не видела. Мама и Анна в это время ходили по песку, давая физическую нагрузку ногам, чтобы те сохраняли свою красивую форму.

«Не переживай, мы купим тебе другую шапочку», — сказала бабушка и снова закрыла глаза.

Начиная с этого момента поиски такой же шапочки стали для Лили поводом для того, чтобы слоняться по вечерам по всем местным базарчикам, на которых продавались сумки, очки, рубашки и головные уборы. Эти товары были разложены продавцами — высокими и худыми темнокожими юношами — прямо на земле. Для меня это превратилось в мучение, потому что мне приходилось сопровождать бабушку, в то время как Анна и мама сидели в каком-нибудь уютном уличном кафе и ждали нас. Бабушка расспрашивала у продавцов, сколько стоит та или иная вещь, и задавала им еще множество всяких вопросов. Я уже начала подумывать, что мы никогда не найдем такую шапочку (а мне не очень-то и хотелось ее найти), когда вдруг увидела, как мимо нас промчался Гус, а несколько секунд спустя вслед за ним быстрым шагом прошла Анна. Я не осмелилась броситься за ними вдогонку и оставить бабушку одну, а потому вскарабкалась на какую-то тумбу и, всмотревшись, увидела Гуса в центре группы людей, среди которых была девочка. Она играла с Гусом. Анна вскоре вернулась. Мама к тому моменту уже подошла ко мне и бабушке.

— Я встретила своих друзей , — сказала Анна с таким серьезным видом, как будто эти люди были для нее скорее врагами, чем друзьями, — и мне придется поужинать с ними.

Мама и бабушка с обеспокоенным выражением лица пару минут смотрели вслед удаляющейся Анне, а затем мама возмущенно пробурчала, что «это никогда не закончится».

— Это все было тебе во благо, — с упреком в голосе возразила Лили.

— Из-за этого «блага» мы уже второй раз рискуем нарваться на большие неприятности, — сказала мама, слегка покачиваясь из стороны в сторону в своем длинном — аж до щиколоток — белом платье, которое купила днем раньше на рынке. — Напоминаю тебе, что я в это ввязываться не хотела. Но теперь я влипла. Вы говорили, что не будет никаких проблем, что это абсолютно безопасно. Ну и что теперь? Мы переехали в другой дом, потом мы стали ездить на другой пляж… Что дальше?

— Лаура, мы уходим с пляжа. С шапочкой придется подождать. Те, которые я здесь видела, мне не понравились, — сказала Лили, поворачиваясь к маме спиной и прижимая меня к себе.

На следующее утро мы уехали в том же составе, в котором приехали. Лили сказала, что возле моря очень влажно и у нее разболелись от этого колени. Мама заявила, что ей больше не хочется отдыхать летом с семьей и что если Анна возьмет ее с собой, то она поедет на отдых с ней. Анна ответила, что ей самой придется проводить отпуск со своей семьей, после чего в машине воцарилось долгое молчание, потому что она никогда раньше не упоминала о своей семье — по крайней мере, при мне. Я неизменно видела ее либо одну, либо с Гусом, а потому считала как бы само собой разумеющимся, что она даже родилась на белый свет такой, какой была сейчас, — одетой в красивое платье и с собакой на поводке.

Мне перенесли экзамен по математике на сентябрь, но это меня не очень-то удручало, потому что в это лето жизнь в первые дни каникул стала у меня прямо-таки восхитительной. Дедушка и бабушка, живущие в Аликанте, предоставили в наше распоряжение квартиру, которую сдавали в теплый сезон иностранцам и которая пока была свободна. Обстановку в квартире они еще давно специально сделали такой, что она могла вынести любую бурю и даже боевые действия: мебель была изготовлена либо из крепкой древесины, либо из неломающегося пластика, а растения в горшках подобраны такие, которые почти не нужно поливать. «Вот это жизнь!» — усмехался отец, сминая опустошенную им банку из-под пива, пакетик от жареной картошечки и ресторанную салфетку.

Мама во время подготовки к этой поездке снова стала нормальной мамой. Нам предстояло провести в Аликанте целый месяц, и ей нужно было разобраться, где какие скидки, чтобы купить нам купальные костюмы и шорты. Папе она купила бермудские шорты, доходившие почти до колен, и спортивные рубашки — с короткими рукавами и разного цвета. Себе она купила два купальных костюма бикини и парео. Еще она купила переносной холодильник (потому что квартира находилась довольно далеко от пляжа) и соломенную корзину (чтобы носить в ней обычные полотенца и четыре махровых банных полотенца разного цвета — красного, зеленого, синего и желтого, — которые были самыми лучшими полотенцами из всех, какими мы когда-либо пользовались). Вечером, после возвращения с пляжа, мама наряжалась, и мы шли на набережную, чтобы полакомиться мороженым и поужинать. От такого времяпрепровождения кожа у мамы постепенно темнела, а глаза — светлели, и отец ее очень часто целовал. В белом платье и с распущенными волосами она была очень красива.