Марина Серова - По законам гламура

— Сейчас камеру отберу! — пригрозила я.

Немного поколебавшись, он спросил:

— А если я буду откровенен?

— Оставлю, но только в том случае, если ваши интересы не пересекаются с моими, — пообещала я.

— Надеюсь, вы знаете о том, что в декабре выборы в областную Думу? — спросил Давыдов.

— Ну, не настолько я темная, — усмехнулась я.

— Дело в том, что среди этих мерзавцев — вы понимаете, о ком я, — он посмотрел мне в глаза, и я кивнула, — сын Льва Петровича Кошкина, депутата областной Думы.

— Слышала о нем от одной своей знакомой по институту. Известный подлец, — усмехнулась я.

— Полностью с вами согласен. Это еще тот прохиндей, — подтвердил Давыдов. — Но прохиндей, который собирается баллотироваться на новый срок.

— Что отнюдь не входит в чьи-то интересы, и вас, не безвозмездно, попросили способствовать тому, чтобы этого не произошло, — поняла я.

— Вот именно! Я не буду называть ничьих имен, но, поверьте на слово, эти люди хоть тоже не ангелы, но все-таки гораздо порядочнее Кошкина, — заверил меня Давыдов.

— Ну, и цеплялись бы к нему самому, — посоветовала я.

— Так прицепиться не к чему, — усмехнулся Давыдов. — Любовниц у него нет — Кошкин импотент, любовник-теоретик, так сказать! И в постели его ни с кем застукать невозможно. Не пьет. По кабакам, где можно было бы шумную потасовку с мордобоем подстроить, не ходит — желудок бережет. Взятки ему, дураку, никто давать не станет, потому что все знают, что бесполезно — все равно он ничего не решит. В общем — полное ничтожество…

— И вы решили взяться за сына, — перебила я репортера.

— Ну да! — подтвердил Давыдов. — На этом очень хорошо сыграть можно: какой же из него депутат, если он в своем доме порядок навести не может? Если собственного сына пьяницей, наркоманом и лоботрясом вырастил?

— Интересный подход, — усмехнулась я.

— А то! Вы ведь тоже в работе ничем не брезгуете. Я не ошибся — вы частный детектив Иванова? Мне вас как-то показывал один знакомый.

— Не буду спорить, — ответила я и спросила: — Если мне для дела вдруг ваша запись потребуется, дадите копию или хотя бы распечатаете необходимые кадры? — Давыдов задумчиво посмотрел на меня, и я добавила: — Естественно, за деньги.

— Дам! — пообещал репортер, протягивая мне свою визитку. — Удачи вам!

— И вам того же! — ответила я.

Мы распрощались, и я направилась к своим, которые сгрудились вокруг Александра. Вероника только что осмотрела его голову и уверенно сказала:

— Ничего страшного! Сотрясения явно нет, но полежать пару дней придется!

А вот Женя сидел на стуле со страдальческим выражением лица и держался за бок.

— Что случилось? — встревожилась я, наклоняясь к нему.

— Что-то с ребром. Получил в бок от кого-то.

— Дышать больно? — быстро спросила я.

— Да, — со стоном ответил Женя. — Очень!

— Дай-ка посмотрю, — тут же сказала Вероника и принялась ощупывать его бок. — Перелома ребер нет, но трещина наверняка имеется, — сказала она. — Нужно рентген сделать!

— Опять «Скорую»? — с ужасом спросил Пашьян.

— Опять! — вздохнула я. — Пожалуйста, вернитесь все в свои номера, — повернулась я к собравшимся, — ужин вам принесут туда.

— А Женя? — испуганно спросила Полина.

— Он поедет в больницу или в травмопункт, — ответила я.

— Наверное, я в конкурсе участвовать больше не смогу? — тоскливо спросил Женя.

— Да куда уж тебе! — усмехнулась я. — Тебе в лучшем случае наложат давящую повязку, и как ты петь сможешь?

— Никак! — вздохнул Женя и тут же вскрикнул от боли.

— Вот именно! — выразительно заметила я и посоветовала: — А ты родным сообщи, что с тобой случилось.

Сереброва с Вероникой и Глаха с Александром собрались возвращаться в свои номера, но я задержала Александра и, отведя его в сторону, спросила:

— А где те двое охламонов, что вместе с вами Глаху охраняют?

— Отпросились они сегодня, — хмуро объяснил он. — Сказали, что с девчонками какими-то познакомились и о встрече договорились.

— Так! — ехидно сказала я и попросила: — А позвоните-ка вы им прямо сейчас и скажите, что Глаху убили, что здесь в ресторане была драка, в которой кто-то Глаху пырнул ножом, и она умерла. Они немедленно вернутся в гостиницу.

— Да вы что? — вытаращился на меня Александр.

— Так надо! — категорично заявила я. — Просто поверьте мне на слово.

Александр посмотрел мне в глаза, потом побелел как мел и, достав телефон, сделал, как я велела.

— Сейчас будут! — сказал он.

— Вот теперь забирайте Глаху и идите к себе! — разрешила я.

Они ушли, а я повернулась к Пашьяну:

— Ваши люди знают в лицо двух других охранников Глахи?

— Конечно, — кивнул он.

— Тогда поставьте на входе парочку ребят покрепче, и пусть они скрутят этих двух подонков, когда те появятся. А потом врежут им от всей души по первое число. Я с ними позже побеседую.

— Зачем? — удивленно спросил Пашьян.

— За надом! — исчерпывающе ответила я и в свою очередь спросила: — Вам здесь трупы нужны?

— Упаси бог! — воскликнул Арам.

— А ведь могли быть! — с нажимом сказала я.

Он уставился мне в глаза, и тут до него дошло.

— Так это не было случайностью? — воскликнул он.

— Вот именно! — вздохнула я. — Я сейчас к себе в номер поднимусь — мне кое-что взять надо, а потом с сопляками побеседую. Вы же пока выясните имена этих придурков недоделанных и список составьте — мало ли как повернется? Вдруг пригодится! А за это время пусть ваши ребята разогреют тех двоих, что постарше, для серьезного разговора.

— Они сделают это с большим удовольствием, — многообещающе заверил меня Пашьян.

В номере я быстро взяла видеокамеру и снова спустилась в ресторан, где поинтересовалась:

— Куда Пашьян пошел?

— Он в подвале, — ответил один из официантов. — Давайте я вас провожу!

— Не возражаю, — согласилась я. — А то я у вас здесь просто заблужусь!

Внизу, в полутемном, но неожиданно сухом подвале, он подвел меня к Пашьяну и ушел, а я спросила:

— Арам Хачатурович! Где бы мне с этими отморозками поговорить?

— У нас тут есть пустая кладовка, — ответил он.

— Вот и отлично! — обрадовалась я.

Мы прошли немного вперед, Пашьян отпер дверь и щелкнул выключателем. Я вошла и, оглядевшись, осталась довольна: чудное место для приватной разборки.

— Давайте сюда из мелюзги того, кто поцелее, — попросила я и, закурив, прислонилась к стеллажу.

Пашьян кивнул и скрылся, а вскоре один из охранников привел ко мне насмерть перепуганного парня лет семнадцати.

Когда охранник вышел, я спросила:

— Ну, колись, дитя неразумное, кто вас на это подбил!

— Ну, мы около гостиницы тусовались — хотели на Глаху вблизи посмотреть и вообще поговорить с ней. Мы и на концерты эти долбаные ходили. Только все без толку. В гостиницу к ней не пропускали, и в театре к ней не подойти.