Марина Серова - Вождение за нос

— От тебя теперь практически ничего. А если вообще, то вовремя успеть на встречу. Точность — вежливость королей.

Зазвонил телефон.

— Алло? — откликнулась я.

— Это я, — голос Кири в трубке звучал как-то взволнованно.

— Здравствуйте, подполковник. Спасибо, что позвонили.

— Не переходи на личности. Между прочим, ты мне пиво должна.

— Конечно, он со мой. Уже едем.

— Не он, а должно быть оно, пиво. И куда это ты едешь? Я, между прочим, в аэропорту. Отсюда поступил сигнал, что человек с физиономией, соответствующей фотороботу, купил сегодня два билета до Берлина на имя Данилы и Карины Красновых. Как думаешь, сколько мне за такую информацию положено?

— Думаю, что не меньше пятнадцати лет, можно даже строгого режима. Хотя в любом случае все решать суду. Лично мне не хочется настаивать на ужесточении наказания, только все равно придется.

— Ты в своем уме? — Уже второй раз за последние пятнадцать минут мои собеседники сомневались в трезвости моего рассудка. А жаль. Себе я почему-то не кажусь сумасшедшей.

— Да, все дело в статуэтке. Работа есть работа. Если я ее не получу, то придется его как-то прижимать. Поговорим потом. Давай у меня дома. Через час, может, чуть больше. Я сейчас в тюрьму, а потом туда. Договорились?

— Что случилось? Если серьезное — не темни. Нужна помощь?

— Нет, спасибо. Значит, через час. Договорились.

Нажата кнопка отбоя, и телефон снова лежит на приборной панели. Если бы Клементов мог, он бы вырвал сейчас у меня руль.

— Скажите, что вам нужно? Я готов рассказать…

Я остановила машину и полезла в бардачок. Мне пришлось наклониться, и мой «тыл» оказался во власти сидящего рядом Клементова. На его месте я бы не растерялась и что-нибудь да сделала бы. Но Данила остался сидеть без движения.

Вместе с газетой и носовым платком я сумела достать диктофон так, чтобы это не было заметно. Нажать кнопку не составило труда.

— Если готов, то рассказывай. В настоящее время меня интересует только статуэтка, потом будем разбираться с остальным.

— Мара в камере хранения в аэропорту.

Я резко свернула, в который раз изменив направление. Заодно взяла телефон и набрала хорошо известный номер, чтобы связаться с дежурным. Я очень надеялась, что он сумеет задержать Кирю.

— Здравствуйте, это детектив Иванова. Мне нужен подполковник Кирьянов. Если он сейчас не может подойти к телефону, попросите его подождать меня.

«Если свернуть на Соколовую, а оттуда на Мясницкую, — прикидывала я, — то по Верхней можно будет доехать быстрее, там и движение меньше, и светофоров почти нет».

Я начала перестраиваться в потоке машин, а тем временем пыталась дозвониться Архипову. Он должен узнать первым о завершении дела и как можно скорее получить законную вещь. Заодно пусть свяжется с Артемом. Я, конечно, уже почти профи в вопросах антиквариата, но гораздо лучше, если подлинность древнерусской богини засвидетельствует более компетентный человек.

— Валерий, добрый вечер. Мне нужно встретиться с вами сейчас в здании аэропорта. И попросите Стрелецкого составить вам компанию.

— Вы нашли Мару?

— Ничего не могу сказать. Просто приезжайте. Обычно все решается на месте.

Итак, все действующие лица для завершения спектакля собраны. Так советовал Антон Павлович Чехов. Иначе, считал он, произведение не будет закончено. Оно словно бы потеряет свою целостность и монументальность. Правда, Элеонора Наумовна, Нина Сергеевна и некоторые другие персонажи как-то выпали сейчас из моего внимания, но это все от того, что их участие изначально было эпизодическим.

— Сейчас мне нужно, чтобы ты назвал код и отдал ключ от сейфа. Что будет потом, мы выясним позже. Это не предложение, Клементов, это мое единственное условие. Иначе я сразу передаю тебя подполковнику Кирьянову.

— А как я залезу в карман, если у меня наручники? — Он поднял руки, выразительно демонстрируя невозможность действий.

Первым моим побуждением было щелкнуть ключиком, но рассудок и многолетний опыт не позволили поступить столь опрометчиво.

— Скажи, в каком кармане, а ключ я достану сама.

— В куртке, внутренний левый. Только код все равно у Карины. Я не помню. Привык записывать.

Покрутив в руках миниатюрный ключик, ставший для меня практически золотым, я улыбнулась:

— Не страшно, что ты не помнишь код. Минут через десять, не позже, мне позвонит Карина, и я попрошу ее продиктовать.

В прохладном зале аэропорта мои шаги отдавались гулким эхом. Киря сидел в зале ожидания, но, увидев меня с балкона, кинулся навстречу с прытью, вовсе не свойственной подполковнику милиции. «Все-таки степенность ему не помешала бы, ну хоть для вида», — подумала я и улыбнулась ему.

— Какой это срок ты мне назначила?

— Минут в пятнадцать, а потом у нас важные дела…

Подоспевшие Валерий и Артем не дали мне закончить фразу, обращенную к Кире, и я повернулась к ним.

— Добрый вечер, я прошу прощения за то, что дело несколько затянулось. Вот ключ от камеры хранения, а вот код. Проверьте, действительно ли в ячейке Мара, не очередная ли это подделка.

Все оказалось в порядке. Две статуэтки снова объединились. Клементова отвезли в отделение милиции Волжского района, а я пообещала предоставить доказательства совершенных им преступлений на следующий день.

Элеонора Наумовна, вызванная в качестве свидетеля, долго не могла успокоиться. Причин тому было несколько. Во-первых, у нее в голове просто не укладывалось, что такой замечательный паренек, помогавший ее мужу, хладнокровно отравил его из-за денег. Во-вторых, она направила следствие по ложному следу, когда ошиблась и сказала, что перчатка принадлежит Игорю, а не Даниле. Третьим, что окончательно сразило ее, было известие о преступной, в прямом смысле этого слова, деятельности ее покойного мужа.

На допросах Клементова я не присутствовала. Он вызывал во мне чувство омерзения — внешне обаятельный парень, не глупый, а пошел на убийство ради денег. Неужели человеческая жизнь стоит меньше нескольких тысяч долларов? Разумеется, быть с деньгами лучше, чем без них, но ведь цель не всегда оправдывает средства.

Несмотря на все усилия, адвокат так и не сумел убедить судей, что убийство было совершено непредумышленно уже хотя бы потому, что у Клементова в тот день была с собой ампула с лекарством. К тому же мотив — жажда большой суммы денег — делал защиту практически невозможной.

Судебный процесс был больше похож на балаган. Мне хотелось поскорее уйти, чтобы налить полную ванну и как следует отмыться от обвинений, истерик, воплей, которых было больше, чем может перенести человеческая психика.

Начать хотя бы с того, что Данила, патологический наглец, заявил, что Гробовский во всем виноват сам.