Сергей Емелин - Убийца пришёл первым

Перед слегка приотворённой дверью в комнату Оливье я остановился, чувствуя, что ноги у меня невольно начинают дрожать:

— Это здесь.

— Дверь была открыта? — поинтересовался Ленорман у Николя. — Или это вы оставили её в таком положении?

— Наверное, я, — не слишком уверенно пожал плечами Николя. — Ну да, точно, когда я утром поднялся сюда, она была плотно закрыта. Я постучал, никто не ответил. Тогда я вошёл в комнату и…

— Понятно, — перебил его инспектор и кончиками пальцев толкнул дверь.

Она медленно распахнулась, и моему взору предстало жуткое зрелище. Оливье лежал на неразобранной кровати, запрокинутая голова его покоилась на подушке, ноги съехали на пол, правая рука безвольно свесилась. На лице его застыло какое-то удивлённое выражение, словно он никак не ожидал того, что произошло — да, наверное, так оно и было; довершали картину торчащая из груди рукоятка ножа и большое кровавое пятно на его рубашке. Нож я узнал сразу — ещё вчера Лали резала им хлеб и строгала салаты; лезвие имело порядочную длину, однако убийца вогнал его в грудь Оливье почти по самую рукоять.

И было ещё что-то, что не понравилось мне с самого начала — хотя чему уж тут было нравиться! Тем не менее какая-то маленькая деталька не давала мне покоя, словно назойливая муха; что-то было не так в той картине, которую я увидел.

— Кроме вас, кто-нибудь ещё входил сюда? — Ленорман продолжал как ни в чём не бывало расспрашивать Николя, на его лице не отразилось никаких эмоций при виде трупа.

— Нет, — покачал головой тот. — И я тоже здесь ничего не трогал, выскочил как ошпаренный и сразу же побежал вниз. А потом мы сидели и ждали вас, наверх вообще никто не поднимался.

— Грамотно, — хмыкнул инспектор, и непонятно было, серьёзно он говорит или иронизирует. — А нож вы узнаёте, мсье Куриво?

— Да, — кивнул я. — Это наш кухонный нож. Значит… убийство было умышленным?

Ленорман бросил на меня быстрый, многозначительный взгляд и, не удостоив ответом, продолжал обшаривать глазами комнату. Мы с Николя переглянулись, и по выражению его лица я понял, что он не очень-то доверяет талантам инспектора — так же, как и я, впрочем. Полицейский не нравился мне своей бесцеремонностью, а уж гонора ему, похоже, было не занимать.

— Как вы считаете, мсье Куриво, — проговорил Ленорман словно между делом, осторожно прохаживаясь по комнате и заглядывая буквально во все углы, — мог этой ночью в доме оказаться посторонний человек?

— Не думаю… — я ожесточённо потёр переносицу. — Мне не хочется об этом говорить, но… Боюсь, убийца, кто бы он ни был, ещё здесь.

— Смелое заявление! — кажется, инспектор впервые взглянул на меня с интересом. — А на чём основаны ваши предположения, позвольте узнать?

Мне оставалось только повторить ему те выводы, которые я уже сделал для себя несколькими минутами раньше, и Ленорман удовлетворённо кивнул. Краем глаза я заметил неодобрение на лице Николя, но не врать же полицейскому?! В конце концов, я ничего не придумал, и голову могу дать на отсечение: убийца — кто-то из нас. Как это ни противно…

— Что это? Покойный носил кольцо? — неожиданно спросил инспектор так тихо, что я его еле расслышал; нагнувшись, он пристально вглядывался в свисавшую руку Оливье — на безымянном пальце действительно отчётливо выделялась белая полоска нетронутой загаром кожи.

Я наконец-то вдруг понял, что именно не давало мне покоя с того самого момента, как я увидел нашего мёртвого друга — конечно же, перстень, точнее, его отсутствие! Насколько я знал, Оливье купил его несколько лет назад, на свои первые деньги, заработанные на гастролях, и с тех пор, сколько я его видел, перстень всегда был при нём — и вчера тоже. Оливье не то что бы хвастался им, но его самолюбию явно льстило, что на пальце у него красуется этакая штучка стоимостью в несколько тысяч франков. Я готов был спорить на любую сумму, что перстень вчера заметили все, и вот теперь он исчез. Господи, неужели Оливье зарезали только из-за этой чёртовой побрякушки?!

— Да, — с усилием выдавил я, отвечая на вопрос инспектора. — Он действительно постоянно носил большой золотой перстень… никогда с ним не расставался.

— Вчера вечером он также был у него на пальце? — уточнил Ленорман, и я кивнул.

— Ну что ж, это становится интересным, — полицейский резко выпрямился. — А как вы думаете, не мог он случайно закатиться под кровать?

Судя по ироническому тону, вопрос был риторическим, и я лишь пожал плечами. А инспектор стал похож на гончую, почуявшую след — он подобрался, во всех его движениях появилась какая-то лёгкость. Быстро, профессионально Ленорман ощупал карманы Оливье, ловко пробежался руками по складкам постели, затем, аккуратно опустившись на колени, заглянул под стол, под кровать… Когда инспектор вновь поднялся во весь рост, мне показалось, что он вполне доволен результатом осмотра.

— Я думаю, перстня в этой комнате нет, — он произнёс это так, словно был уверен в этом с самого начала. — Теперь самое время спуститься вниз, там у нас ещё остались кое-какие дела… Прошу вас, приступайте, мсье Крюшон, всё в вашем распоряжении.

Последние его слова были обращены к эксперту, который молча кивнул, тут же раскрыл свой чемоданчик и занялся приготовлениями; мы с Николя спустились вслед за Ленорманом в гостиную, где все, казалось, сидели в таких же позах, в каких мы их оставили. Дожидавшийся инспектора полицейский хмуро подпирал стену, и одно его присутствие отбивало всякую охоту к разговорам.

— У меня будет к вам небольшая просьба, мсье Куриво, — обратился ко мне Ленорман, невозмутимо присаживаясь на единственный свободный стул. — Не могли бы вы на правах хозяина представить мне присутствующих?

— Да, конечно… — пробормотал я. — Все мы хорошие друзья, и не первый год знаем друг друга, я уже говорил… Это Лали, моя жена… Николя и Элен Пьюдеба, супруги, сейчас они временно живут в Австралии… Две девушки на диване — Линда Лакост и Мануэла Рош, они фотомодели и во Франции, можно сказать, проездом… Дальше — Джоанна Редфилд, американка из Техаса, тоже наша университетская подруга… Жозе Вассёр и Бенедикт Гибер, скоро они собираются пожениться… Кристиан Рош…

— Мсье Роша я знаю достаточно хорошо, — прервал меня инспектор. — Даже слишком хорошо, как мне кажется. А мадемуазель Мануэла Рош, она не…

— Я его кузина, — спокойно ответила Мануэла, и инспектор понимающе кивнул головой, хотя по лицу его пробежала тень лёгкого удивления.

— Убитого, насколько я понял, звали Оливье… Как дальше?

— Севестр, — ответил я. — Оливье Севестр, он профессиональный музыкант, ударник известной рок-группы. Видите ли, все мы когда-то вместе учились, и вот решили собраться на Рождество всей компанией…