Сергей Павловский - Фаворит приходит первым

Никакого плана у Довбуша не было. Он просто дождался у стоянки «Прометея» «лендкрузер» Сокульского, аккуратно сел ему на хвост и провел до самого дома. Почему вслед за Сокульским вошел в подъезд? А черт его знает. Наверно, хотел удостовериться, что Сокульский поднимется к себе в квартиру на четвертом этаже.

Тот и поднялся, притом пешком, а не лифтом. Сергей стоял на площадке первого этажа и дожидался, пока хлопнет дверь. Но дождался он другого. Там, ориентировочно на четвертом этаже, словно шарик надувной лопнул. Легонький такой хлопок, затем еще один. Потом наверху пришла в движение кабина лифта и поползла вниз.

Сергей все понял сразу. Симфония хорошо знакомая каждому меломану – для одного пистолета с глушителем в двух частях. Часть первая – главная, часть вторая – контрольная. Партитура сыграна безукоризненно и Сокульскому, похоже, доктор не нужен. А с дирижером следовало повидаться.

Створки лифта расползлись с визгом и из кабины быстро юркнул вьюноша в спортивных шароварах и легкой курточке. Не нравился Фавориту такой типаж. Терпеть не мог. Во-первых: сопляк. Двадцатилетний недоносок без принципов и жизненной позиции. Хотя стрелять, наверняка, наловчился. В кого стрелять? Похер. Зачем? Понятно. Глаза, нос, повадки – крысиные. Даже запах тела мускусный, отвратный. Довбуш учуял его еще на расстоянии.

А еще трус: это во-вторых. Как увидел Довбуша – глазенки зашныряли. Побелел весь. Спрашивается: чего бояться? Пистолетик то сбросил у тела. Да ведь понял, засранец, что не случайный и не простой дядька у лифта топчется.

Но, молодец! Двигательные реакции замечательные. Стилет из рукава так и выпорхнул. Крохотный, такой, стилетик, узенький, что шило.

Ручонку со стилетом Довбуш сломал одним движением, но сразу в двух костях и с вывихом. И снова крысенок оказался на высоте. Каких только чудес со страха не наделаешь? Вывернулся, изловчился – и наутек. Утруждать свои ноги Сергей не собирался. Грациозным, полным томной неги движением, он уцепил сюрикен в кармашке за шиворотом и запустил его вдогонку беглецу.

После такого броска ни желания, ни возможности бежать у противника, обычно, не возникало. Вот и теперь: послушная звезда со свистом вспорола воздух и аккуратно подрезала «ахиллово» сухожилие на правой ноге беглеца. Тот как раз намеревался выпорхнуть из подъезда на улицу, но не выпорхнул, а вывалился. В довершение всех бед он чувствительно ткнулся носом в ступеньку и на этом полет бедняги прервался.

Во дворе уже сгустились сумерки и роковой полет килера-неудачника никто не созерцал. Сергей выдернул из голени крысенка сюрикен, вытер его о штанину и спрятал на место – в кармашек за шиворотом. Затем добавил мерзавцу еще ребром ладони по шее, обеспечив «отключку» минут на пятнадцать, без особых церемоний и предосторожностей взвалил обмякшее тело на плечо и протащил к своей машине. Зашвырнул неудачника на заднее сидение и быстро вырулил со двора. Попетлял немного по переулкам, вырулил на Юбилейный проспект. Здесь Довбуш остановился на стоянке перед продуктовым магазинчиком и сам перебрался назад.

Крысенок уже подавал признаки жизни. На его месте Довбуш бы не очень торопился – мироощущение не сулило бедняге ничего, кроме безрадостных, но интенсивных болевых раздражителей.

– Ну-с… – строгим менторским тоном протянул Довбуш, как только килер оклемался настолько, что сталь понимать смысл вопросов, – Как я догадываюсь, Вы, молодой человек, ничего не знаете, ничего не видели, случайно проходили мимо. А я напал на Вас с неизвестно какой целью и изуродовал самым бесчеловечным образом? Так?

– Угу, – клюнул разбитым носом крысеныш.

– Но знаешь, что в твоей ситуации самое смешное? – Довбуш прищурился многозначительно.

– Нет.

Он, крысеныш, даже попытался слепить на мордочке некое подобие презрительной улыбки.

– Это то, что я не опер и не прокурор. Мне твои уверения и заверения по фене. И доказательств никаких не нужно. Сдавать я тебя никуда не собираюсь. Знаешь, почему я тебя сразу не прибил на месте?

– Нет.

– Потому что очень надеюсь, что ты хоть что-то знаешь о своем работодателе. Хоть мизер полезной информации. Это и может стать основой нашего джентльменского соглашения.

– Какого соглашения?

Все же крысенку больше всего хотелось жить. И роль героя давалась ему с большим трудом. Инстинкт, могучий инстинкт самосохранения брал свое и наружу перло общечеловеческое эго, которое только истинный герой может загнать обратно в нутро.

– Простое соглашение, – хмыкнул Довбуш, – Ты рассказываешь, что знаешь. А я, между прочим, уверен, что кое-что тебе известно. А в обмен я оставляю тебя жить наедине с твоей поганой совестью. Как, идет?

Сергей встряхнул левым рукавом и раскрыл перед носом килера ладонь. На ней, свернутая колечком, поблескивала тонкая рояльная струна.

– Вот, орудие пытки и убийства, – пояснил он, – Странгуляционная борозда, конечно, остается, но такая тонкая, что неопытный прозектор может и не заметить. А ощущения во время процесса непередаваемые. Обосрешься, обоссышься и кончишь раз десять. Это я, как специалист, тебе гарантирую. Ну что: договорились? – и Сергей легонечко встряхнул его покалеченную руку.

– Да что ж ты, сука, – болезненно взвизгнул крысеныш, пытаясь отстраниться.

– Значить не договорились, – Довбуш вздохнул сокрушенно и размотал струну.

– Постой, я же не сказал, что не согласен, – быстро пролопотал неудачник.

– А что ты, действительно, можешь сообщить мне дельного и поучительного? – задумчиво покачал головой Сергей, – Посредника ты, конечно, знаешь – какой-нибудь местный пахан в авторитете или кто из его пристяжных. Только, на хер они мне? Мне заказчик нужен. А еще… – он страшно выкатил глаза, оскалил зубы, пустил из угла рта тонкую струйку слюны и зашипел, – Мне очч-чень хочется видеть, как ты будешь кончаться.

– У тебя что, крыша поехала? – крысеныш забился судорожно, до предела втискиваясь в угол салона, – Я правда, знаю, знаю очень важное о заказчике.

– Ну!? – Довбуш мгновенно убрал с лица припадочную гримасу и промокнул платочком слюну.

– А ты, ты… можешь мне гарантировать жизнь?

– Не знаю, – пожал плечами Сергей, – А ты можешь гарантировать, что скажешь правду?

– Могу. Ты сам поймешь, что я не понтуюсь.

– Да? Возможно, ты прав. Хорошо. Перед лицом товарищей торжественно клянусь: не мочить ублюдка, если он не будет лепить горбатого. Ну?

– Заказчик – баба.

– То бишь особь женского пола – хочешь ты сказать? – удивленно поднял бровь Фаворит.

– Да.