Сергей Павловский - Фаворит приходит первым

– Что ж… Когда-то я знал отличное местечко на улице Монтельяров.

– Вот и замечательно. Едем?

– Едем… дорогой.

Хорошо, что англичанин неважно говорил на французском и зубовный скрежет в слове «дорогой» принял за типичный марсельский прононс.

С рестораном Сергей угадал. «Версаль не изменил своей нетрадиционной ориентации и принял их, как родных. Ужин удался на славу. Англичанин не скупился и заказ сделал «по полной» – с шампанским, русской икрой и трюфелями. Только под икорку он все порывался интимно стиснуть под столом коленку и бедро нового друга, чем испортил Довбушу аппетит.

«Скорее бы уже в номера», – тосковал Сергей, ощущая в районе промежности горячую и потную мужскую ладонь.

Кажется, наконец, их желания совпали.

– Может, поедем ко мне? – страстно промычал англичанин. Он, бедняга, почти не притронулся к еде, любовно наблюдая, как споро собеседник управляется с изысканными яствами.

В глубине души Довбуш понимал его и сочувствовал немного. Сколько раз ему самому приходилось вот так наблюдать, любоваться, поддерживать пустой разговор и думать при этом: «Когда же, черт тебя подери, ты доешь проклятое мороженное и мы займемся делом, ради которого вся эта канитель затеяна». С другой стороны, Сергей всегда смотрел на объект любовной игры глазами мужчины, а англичанин плохо подходил на роль влюбленной женщины.

– Хорошо, дорогой, едем к тебе, – Довбуш аккуратно промокнул губы салфеткой и поднялся, нисколько не наигрывая нетерпение.

Обитал англичанин, конечно же, в пятизвездном отеле и номер снимал шикарный. Одна джакузи чего стоила. Не ванна, а натуральный, вместительный бассейн с гидромассажем и прочими прибамбасами. В джакузи толстозадый и вознамерился затащить Сергея.

«Нет, дорогой, – сразу решил Довбуш, – невинный поцелуй в губы я еще в состоянии вытерпеть, но совместное купание – извините».

– Подожди, не торопись, дорогой, – он игриво оттолкнул от себя сладострастного извращенца, – вначале по глотку шампанского – за любовь.

– Конечно, конечно, – англичанин метнулся к стойке бара, где в серебряном ведерке стыла во льду бутылка «Абрау-Дюрсо».

– Разреши, я сам, – Фаворит отобрал у него бутылку и многозначительно пояснил, – Откупоривать шампанское – мужская обязанность.

Англичанин безропотно вверил ему «Абрау». Довбуш эффектно выстрелил пробкой в лепной потолок и точно направил пенную струю на сияющее, голубоватое дно бокалов.

«Предложить ему брудершафт – в качестве утешительного приза? Хрена, слишком жирно будет…»

Фаворит, не отрывая влюбленных глаз от визави, отсалютовал бокалом в его сторону, жадно облизал губы и залпом выпил шальной напиток страсти.

Англичанин, точь-в-точь повторил его жест, проглотил свою дозу, (именно дозу), и распахнул перед Сергеем страстные объятия.

На большее его не хватило. Снотворное, почти микроскопическая гранула в бокале, действовало верно и мгновенно. Сергей едва успел подхватить обмякшее тело под мышками и не без труда протащил его на вычурное ложе в спальне, которому не суждено было стать любовным.

«Спи спокойно, дорогой», – Довбуш заботливо стянул с англичанина туфли и только потом залез во внутренний карман пиджака.

Там угнездился объемный бумажник. Бумажник не волновал Сергея. Но паспорт подданного Великобритании!!! Фаворит бегло перелистал гордую книжицу и с возгласом: «Йес!» выбросил вверх руку с растопыренными в виде английской буквы «V» пальцами.

Вилла господина Очеретько хоть незначительно, но отличалась от окружающих ее строений подобного типа. Таков уж русский человек: хоть в чем-то, да выделится. Этот поселок на побережье относился к разряду элитных и обитали здесь не то, чтобы конченые богатеи, но и не бедные люди. Домишки свои они лепили на американский манер, из всякой синтетической, эффектной внешне, но непрочной строительной муры. Гипсовые панели, пластиковая облицовка, пластмассовая черепица, много стекла. Но нигде ни решеток на окнах, ни бронированных дверей. Когда хозяев нет – заходи, бери, что хочешь. Европа, одно слово.

То ли дело господин Очеретько! Дом выдержал в традиционных местных архитектурных традициях, но это была истинная крепость русского человека нового типа. Стены – в два кирпича плюс облицовка из натуральных мраморных плит. Внутренняя отделка – сплошь дерево твердых пород. Дуб, орех, бук, кое-где и красное дерево. Крыша черепичная, но черепица не та – легкая, пластмассовая, а настоящая, глиняная, со столетней гарантией. Входные двери, хоть и не бронированные, но массивные, дубовые, такой толщины, что и пулей не пробьешь, и топором запросто не выломаешь. А на окнах первого этажа решетки – легкие, ажурные, вроде и незаметные, но, все же, стальные.

Еще, конечно, выделялась вилла высоким глухим забором и когда Довбуш нажал кнопку звонка над калиткой, то отворил ее привратник. И обладал этот привратник такой статью и габаритами, что даже многоопытный Довбуш подивился. Таких богатырей не часто встретишь и на Руси, и в Скандинавии, для местных же южных стандартов явление, вообще, уникальное. Правда, у подобных бойцов есть один существенный недостаток – они малоподвижны и основную ставку делают на силу собственного удара и непробиваемость своей мышечно-жировой оболочки.

Разговаривал громила на плохом английском и долго выяснял: тот ли самый перед ним «господин Хопкинс, которому господин Очеретько назначил свидание».

Добиться встречи с Очкретько оказалось не сложно. Довбуш позвонил банкиру накануне, передал привет от Деревянко и соврал, что уполномочен мэром Южанска по делу, обстоятельства которого может изложить только при личной встрече. Арнольд Очеретько сам и предложил встретиться у него на вилле. И это, как нельзя лучше, устраивало Довбуша. Только на встречу Фаворит отправился заблаговременно – на три часа раньше назначенного времени. За это время он основательно покрутился в окрестностях, получил массу полезной и нужной информации об обитателях района и их нравах, и обнаружил одну занимательную деталь: за виллой Арнольда Очеретько велось тайное наблюдение. Притом, очень грамотно организованное. Если бы Довбуш сам намеревался последить за домом банкира, то наблюдательный пункт оборудовал именно там – на склоне небольшой горушки, густо поросшей лесом.

Весь дачный поселок разместился на узком, но длинном плацдарме между морем и этой горушкой, верней, холмом. Состоял поселок всего из одной улицы, по обе стороны которой и выстроились виллы. И со склона холма, даже без мощной оптики, можно было беспрепятственно наблюдать улицу, машины и пешеходов. Внутренние дворики и палисадники, тонущие в буйных субтропических зеленях, сверху просматривались плохо. Зато задние калитки и неширокая тропинка, на которую они открывались, контролировались хорошо, и потому ни один гость не мог ни войти, ни выйти незаметно, даже если воспользовался «черным» ходом.