Ирина Львова - Наследница поневоле

— Вот тебе и ну! Чистая правда. Я сам бумажку видел из этой… Инюр… Ну, в общем, в натуре, блин, серьезная бумажка…

Миноносец так и застыл, открыв рот.

— А что за девка? — небрежно спросил Вадим.

— Ты что? Клинья подбивать собрался? Хрен тебе! — вскинулся Марков.

— Сам намылился? — ехидно прищурился Прохоров.

— Я?! Еще чего! Мы друзья, — гордо заявил Гусар. — Только я к ней таких козлов, как ты, на пушечный выстрел не подпущу!

Вадик подобных поношений терпеть не собирался.

— Кто козел? Я козел? Сам козел! — загундосил он, привставая.

— Тихо, тихо! — прикрикнул Коля, прозванный Миноносцем за свои немыслимые габариты. — Мне скандалы на фиг не нужны!

— Все! — взмахнул руками Вадик и, пошарив в карманах, вытащил измятый полтинник. — Пьем мировую.

Ссора немедленно угасла, и Коля побежал за пивом. На сей раз бутылочным.

Разговоры шли долгие, интересные: об экологии и многострадальной России, о кинематографе и достоинствах знакомых прекрасных дам, о Жириновском и Лебеде… Если бы кто-нибудь из приятелей попытался на следующий день вспомнить, какие проблемы мирового значения они пытались разрешить, едва ли им это удалось бы.

Вот только упрямый Вадик, который пил меньше всех, нет-нет да и возвращался к шуточкам насчет богатой невесты, раздражая Славика, который и так уже проклинал себя за длинный язык.

Наконец Маркову все надоело. Оставив заснувшего Колю дома и с трудом отвязавшись от вдруг сильно опьяневшего Вадика Прохорова, Гусар отправился домой. Но чем ближе он подходил к своей улице, тем яростнее скребли у него на душе кошки. Мысли о Лизе весь день не покидали его. Как задрожало ее лицо, когда он… А что он такого ужасного сказал? А? Почему она так обиделась? Славик не понимал, но чувствовал себя препогано — как будто ударил беззащитного ребенка.

В конце концов он решил зайти к Лизе и извиниться. У нее же, кроме него, Славика, и друзей-то нет. Кто предостережет? Кто заступится?

Поднимаясь по лестнице, Марков увидел возле Лизиной двери высокого блондина в сером костюме, с большой коробкой конфет под мышкой и с букетом белых роз в руке, через которую был переброшен темный плащ. Тот в нерешительности топтался по лестничной площадке и нервно поглядывал на часы.

«Ну вот! — расстроился Славик. — Уже началось».

— Драс-с-туй-тэ! — глупо улыбаясь, с усилием произнес незнакомец. — Я хотел видать Елизавета Батурина.

— Еще и придуриваешься, гад?! Под психа косишь! — взбеленился Гусар. — Я те ща…

Блондин испуганно шарахнулся в сторону:

— Я плохо говорю по-русску? У вас есть имеется претензия?

Гусар опустил наделенный в лицо чужака кулак.

— Иностранец?

— Йес, — с готовностью кивнул тот. — Если я оскорблять ваш ух плохой русски язык, я могу, то есть ты могу… по-английски…

— Тьфу ты, — махнул рукой Славик. — Какой тут по-английски? Я в школе дойч проходил… Причем в основном мимо.

— Проходил мимо дойч? Как это? — удивился Гаррис.

— Н-да… Свалился ты на мою голову!

— Но я не свалился. Я стою тут, на земля, а не на ваша голова!

— Слушай, мужик, ты зачем к Лизке приехал? Ты говори, не бойся, я ее друг, — потребовал Славик.

— Друг? — Иностранец насторожился. — Жених?

— Нет, — опустил голову Славик. — От ворот поворот.

— Простите, — замялся иностранец. — Я вас совсем не понимаю. Я учил этот язык три год в университет!

Марков махнул рукой:

— Это тебя хрен поймешь. И университет у тебя хреновый. Не жених я ей. Надо было до наследства свататься, а то она теперь загордилась, нос воротит.

— Ви знает про наследство?

— Конечно! Я ж ей друг. Самый лучший, блин, — Марков с подозрением посмотрел на иностранца. — А ты-то откуда знаешь?

— Я? Оу! Я адвокат! — вдруг заулыбался во весь рот американец. — Я нашел русску наследница! Я нашел Лиза Батурина! Я послал много запрос! И в конец нашел Элизавет.

Подобное обстоятельство, разумеется, в корне меняло дело.

— Ты-ы?! Ма-ать твою!.. — Славик развел руки в стороны, будто собираясь заключить иностранца в объятия. — Так чё ж мы стоим, друг? Пошли ко мне!

— Мне не есть удобно.

— Неудобно спать на потолке! Пошли, чё в подъезде-то ошиваться, блин? У меня и Лизку подождем. Ну?

— Но…

— У меня и бутылек есть. — Славик выразительно щелкнул себя по кадыку. — Пошли, говорю, накатим, за жизнь поговорим.

Поднимаясь за Гусаром по лестнице, Гаррис бормотал:

— Бутыльёк… Накатим… Спать на потолке? Зачем? Фантастичный язык!

Светина мама — Лариса Александровна — пекла потрясающие пирожки. Дочь предупредила ее, что приведет в гости иностранца и какую-то девушку, на которой тот собрался жениться, и она постаралась от души. Лариса Александровна не могла понять, почему ее симпатичная дочь сама никак не выйдет замуж за богатого иностранца, ведь Светочка такая хорошенькая? Увидев застенчивую дурнушку, вокруг которой вьюном вился симпатичный американец, Лариса Александровна совсем расстроилась. Везет же таким!

Троица удалилась в комнату Светы, а мама принялась хлопотливо собирать на стол. Бегая на кухню и обратно, она прислушивалась к спору, который шел в комнате дочери.

Чайник пришлось греть дважды.

Потом иностранец вышел в гостиную, плюхнулся за стол, сам налил себе чаю и начал с потрясающей скоростью поглощать пирожки, не переставая улыбаться, как счастливый идиот.

В комнате дочери что-то упало. Света вскрикнула, затем засмеялась, незнакомка забормотала, словно оправдываясь.

Наконец девушки вышли, и Лариса Александровна, присевшая спиной к двери, увидела, что Джейк Херби вытаращил глаза и подавился пирожком.

Лариса Александровна медленно повернулась…

— А где же та? Другая? Которая пришла с вами? — пролепетала она и прикрыла рукой рот.

Света засмеялась:

— Джейк, она совсем не умеет ходить на каблуках и… Оказывается, у нее очень маленькая нога! Представляешь? Туфли ей ужасно велики!

Джейк не слышал ее трескотни. Он с трудом проглотил кусок пирога и замер.

Облик Лизы Батуриной, неожиданно, невероятно, немыслимо изменившейся, поразил его.

Яркий макияж подчеркнул правильность черт Лизиного лица, «Велла-колор» сделал чудо с ее бесцветными волосами, обтягивающее черное платье, очень короткое и открытое, превратило тощую фигуру в изящную, каблуки удлинили и без того длинные стройные ноги, а цикламеновый шарф выгодно контрастировал с бледной кожей.

Джейк Херби понял, что Лиза Батурина и в самом деле могла бы стать фотомоделью!

Лиза стояла в дверях, не решаясь войти, словно боялась, что, сделав шаг, сразу же упадет. Света подтолкнула ее, и она, неуверенно переставляя ноги, обошла стол и села рядом с онемевшей Ларисой Александровной. Она казалась испуганной и растерянной. События последних нескольких часов скорее пугали, чем радовали девушку. Она вовсе не хотела привлекать к себе внимание и была уверена в том, что выглядит просто ужасно — вульгарно и вообще неприлично. Свете с трудом удалось убедить ее поменять цвет волос. Только когда она сказала, что «Велла-колор» легко смывается, Лиза смирилась. Она вообще утратила способность сопротивляться и решила стерпеть все, что в этот вечер выпало на ее долю.