Елена Гордеева - Не все мы умрем

Предпоследний этаж остался — пятый. О! Здесь очень нужные люди. На пятом этаже под квартирой Евгении жил сантехник — специальность, согласитесь, в хозяйстве необыкновенно важная. А рядом — врач-кардиолог, очень милая и отзывчивая женщина, и тоже очень всем нужная.

Евгения сделала глубокий вдох, переложила коробку в левую руку и вступила на шестой этаж. Она никогда не звонила, потому что часто возвращалась поздно и не хотела никого тревожить. Постепенно это вошло в привычку. Правой рукой, в которой держала ключи, Евгения стала открывать дверь в квартиру под номером двенадцать. Да, забыла! За спиной в квартире под номером одиннадцать проживал глава фонда. Какого? Никто не знал.

Каждый раз, поднимаясь на свой этаж, Евгения в уме перебирала всех жильцов: по имени, есть ли у них дети, кто чем занимается, — и мысли о ее собственной деятельности улетучивались сами собой. И когда дверь квартиры открывалась, она ничего, кроме своей семьи, не помнила.

В дверях стоял моложавый улыбающийся мужчина, но уже весь седой как лунь, среднего роста, в очках, с мягким, как бы извиняющимся, выражением лица. Сказать по нему, что он следователь прокуратуры, было ну никак нельзя.

— Ма! — завопила падчерица, вывернулась из-под руки отца и бросилась на Евгению. Та обняла Сашку правой рукой, которую специально для этого и освободила от коробки.

— А подарок? — бесцеремонно потребовала девочка.

— Ну, наглючка! — восхитился отец.

— Я не наглая, — отвечала Саша, стоя между ними, — я свое требую. От тебя все равно ничего не дождешься. А мамочка добрая, совестливая, потребности молодого поколения понимает, не то что ты. Да и что с тебя возьмешь-то?

Отец не выдержал излияний дочери и шлепнул ее по заднице.

— Вот-вот! Все, на что ты способен.

Евгения нагнулась и поцеловала Сашку в макушку:

— Я тебя поздравляю.

Ребенок радостно засмеялся и уткнулся ей в бок.

— Держи подарок. — Евгения протянула падчерице коробку размером почти с нее. — Только не урони.

Девочка вцепилась обеими ручонками в красные ленточки и буквально поволокла коробку за собой в квартиру. Отец уступил дорогу.

— И я тебя поздравляю. — Михаил притянул к себе жену и нежно поцеловал. — Пошли. Мы заждались.

На столе в гостиной уже стояла распакованная коробка. Многослойный торт-мороженое с шоколадным яйцом посередине приковал к себе все внимание как бабушки, так и внучки. Сашка периодически вытягивала руку в надежде схватить яйцо и посмотреть, какой внутри сюрприз, а бабушка зорко следила, чтобы внучка раньше времени не наелась шоколада.

«Сейчас она вспомнит о собачке», — подумала Евгения, снимая туфли в прихожей, а рукой держась при этом за угол вешалки.

— Ма! — выскочила из гостиной Саша. — А где щенок? Ты что, забыла?

Она стояла перед Евгенией и требовательно смотрела на нее.

— Нет, не забыла. В сумке лежит.

Сашка взвизгнула и кинулась к сумке, которую Евгения оставила на подоконнике. Коридор был большой, светлый, с высоким и узким окном.

Теперь и Михаил недоуменно уставился на Евгению.

А девочка бесцеремонно потрошила сумку. Из нее вывалилась и косметичка, и кошелек, и небольшая картонная коробка.

— Где щенок? — недоумевала девочка.

— В коробке. Как лягушонка в коробчонке. Помнишь такую сказку?

Сашка рванула с коробки крышку, на гранитный подоконник вывалилась игрушка с кнопочками. Она была сделана в виде щенячьей головки.

— Что это такое? — растерянно спросила девочка.

Евгения быстро шагнула к падчерице и спиной прижала ее к себе.

— Это, моя радость, — стала она объяснять, — японская игрушка. Называется она тамагочи. Она учит детей обращаться с животными. Ты ведь не знаешь, что делать со щенком? Когда его кормить, когда выгуливать, когда с ним играть, как воспитывать. Вот я вначале тоже с детьми не умела обращаться. И мне моя мама купила куклу. Я ее кормила, наряжала, гуляла с ней, спать укладывала. И только когда я научилась, у меня появилась ты. И у тебя со щенком будет точно так же.

В этот момент щенок залаял. Сашка от неожиданности отбросила игрушку на подоконник.

— Что это он?

— А вот посмотри — написано. Щенок хочет кушать. Значит, его надо покормить. Вот видишь кнопочку? Нажимай!

Щенок довольно заурчал. Девочка засмеялась.

— Видишь, как ему нравится? И так же он будет проситься погулять, ты возьмешь бабушку, и вы втроем пойдете в парк.

Снова залаял щенок.

— И нам за стол пора, — сказала Евгения. — Я сейчас вымою руки, и мы сядем.

Сашка успокоилась и, стоя в прихожей у подоконника, стала нажимать подряд все кнопочки. Щенок лаял, скулил, тявкал, рычал, а ребенок визжал от удовольствия, пока Евгения мыла руки.

— Ну как, нравится? — вернулась она к столу, где все уже сидели, а у падчерицы на коленях лежал тамагочи. Мать мужа, Антонина Васильевна, разливая суп, про себя перекрестилась: «Слава богу, щенок не настоящий!»

— Очень! — Сашка согласно закивала.

— Вот и я очень рада. И бабушка тоже, — взглянула она на свекровь. — А ты что скажешь? — спросила она мужа, который ел суп.

Миша отложил ложку.

— Я думаю о том, — сказал он, — как я несчастен, что мне уже нельзя подарить тамагочи. Представляешь, я прихожу домой, тебя нет, но зато у меня есть тамагочи. Тамагочи встречает меня в дверях и говорит: здравствуй, милый! Поцелуй меня! Я нажимаю кнопочку. Поцеловал. А тамагочи спрашивает: как у тебя на работе, любимый? Я говорю: у меня сегодня тяжелый день. Одно убийство, одно вооруженное ограбление, прокурор грозил выгнать с работы. Тамагочи вздыхает: успокойся, мое солнце, у тебя есть я. Пойдем поужинаем вместе. Мы идем на кухню, я готовлю тамагочи ужин, ее любимый суп из шампиньонов, мы едим и ложимся спать. В это время приходит с работы жена, молча переодевается, в одиночестве ужинает, крадется в спальню и слышит женский голос: спокойной ночи. И думает: вот хорошо! Ей даже не надо и это говорить. Ложится на бок и засыпает. Купи мне тамагочи!

Сашка внимательно прослушала монолог отца и радостно захлопала в ладоши. Евгения тоже улыбалась. Ей выходка мужа понравилась. Во всяком случае, это не выяснение отношений, кто прав, а кто виноват, а упрек в достаточно мягкой и остроумной форме. Одна свекровь была недовольна. Евгения знала, о чем она думает. Примерно так: «Бедный сын и сказать прямо уже ничего не может. Басни рассказывает про игрушки. А все почему? Потому что она семью содержит. Господи, что за время, когда мужья зарабатывают меньше жен?»

Вечером в постели Евгения прильнула к мужу:

— Тамагочи спрашивает: как у тебя дела?

Михаил, поглаживая голое плечо жены, лежал на спине и смотрел в потолок. На «тамагочи» улыбнулся.

— Ничего хорошего. Начальство висяк подкинуло. Как никаких улик — так мне.