Доминик Сильвен - Тайна улицы Дезир

Лола машинально прочитала этикетку на пуловере. Сороковой размер. Лола вспомнила, что носила сороковой размер во времена своей юности. В эпоху «Шеддоков». Она унесла пуловер в спальню и встала перед зеркальным шкафом. Да, ее халат отвратителен, но что с того? Он по крайней мере теплый. Она приложила полосатый, как матроска, пуловер к своей необъятной груди, и он показался совсем маленьким, прямо детским. В процессе странной эволюции сирена медленно превращалась в старого кашалота. Так медленно, что она и сама не заметила, когда это наконец произошло. И тысячелетия спустя после катастрофы потаскуха наивно размахивала матроской-пуловером, как флагом, как опознавательным знаком, воображая, что все просто. Что достаточно сказать: «да, о да, я согласна».

Ну же, Лола, прекрати этот балаган. Ты слишком пьяна, деточка. Тебе пора идти спать.

Так Лола и сделала. Но не успев донести голову до подушки, она снова встала. В ее ушах звенел обрывок фразы. Фразы этой девчонки Дизель. Она сказала: «Если вы ничего не сделаете, то арестуют невиновного…» И, по ее словам, она ходила на улицу Луи-Блан давать показания в пользу Хадиджи и Хлои. Лола встала и позвонила Бартельми. Маленький мерзавец, похоже, был рад ее слышать и рассыпался в похвалах «начальнице», таких же длинных, как понедельник без пазла. Она быстро осадила его, и лейтенант рассказал обо всем, что ей хотелось знать. Садовый Гном уже устал играть с официантками из «Красавиц». Сейчас он собирался заняться их хозяином. Будучи возлюбленным Хадиджи Юнис, Максим Дюшан имел доступ к ключам от квартиры девушек. А в то утро, когда произошла драма, он был на месте происшествия. На сеансе массажа у Дизель. Лола быстро оделась, взяла полувер-матроску (матроску-полувер — она не знала как лучше) и направилась к Пассаж-дю-Дезир.

«ОПАСНОСТЬ! СОБАКИ СПУЩЕНЫ! КУСАЙТЕ ИХ!»

Кто-то высказал свою точку зрения, написав это красной краской из баллончика на витрине антикварной лавочки, располагавшейся рядом с домом, где жили Дизель и девушки. Лола провела пальцем по восклицательному знаку и обнаружила, что краска еще довольно свежая. А потом сквозь буквы надписи она разглядела бутылку с крохотной балеринкой, одетой в пачку и пуанты. Ножки у нее были подвижные, а ключ, запускающий механизм игрушки, торчал справа. Лола оглядела улицу. Она была пуста, если не считать этого волшебного тумана и типа, спавшего под грудой картона. Она позвонила в квартиру Ингрид Дизель.

— Я сняла свой халат и принесла тебе твою матроску или полувер — я уж не знаю.

— Прежде всего я хочу узнать, передумала ли ты.

— Вот ты какая — сразу к делу! Да, вижу, манеры у тебя не изменились. Ну ты позволишь мне войти или оставишь меня лелеять свой ревматизм?

Девчонка Дизель посторонилась, и Лола вошла в комнату, напоминавшую приемную. Психоделическая версия. Оранжевое канапе соседствовало с розовым, и по обоим были разбросаны подушки цвета летнего неба. А желто-сиреневый ковер напоминал тигра-мутанта. Ароматическая лампа была наполнена фиолетовой жидкостью, в которой, исполняя странный абстрактный танец, кружилась маленькая свеча. Так сказать, пейзаж под действием ЛСД. Слышалась музыка — постоянно повторяющееся сочетание звуков, без сомнения, сочиненное каким-то роботом-неврастеником.

— Хочешь, чтобы я выключила музыку?

— Вовсе нет, — ответила Лола, усаживаясь посредине оранжевого диванчика. — Но я хочу, чтобы ты перестала ломать комедию.

— Какую комедию? О чем ты говоришь?

— Ты разыскала меня вовсе не для того, чтобы помочь кварталу, Хадидже или Хлое. Ты все это затеяла из-за Максима.

— Ладно. Признаю.

— И это не Максим посоветовал тебе найти меня. Если бы он хотел, чтобы я сунула нос в эту историю, он попросил бы меня об этом сам.

— И это признаю. Просто однажды Максим сказал мне, что ты работала в полиции. И сегодня вечером, увидев, как он успокоился, побеседовав с тобой, я решила пойти к тебе.

— Уф, постараемся выиграть время. А сейчас расскажи остальное, я вся внимание.

Ингрид Дизель сплела свои длинные пальцы. Потом она встала, открыла розовый холодильник, который Лола сначала не заметила, достала из него две бутылки пива и ловко их открыла. Одну она протянула Лоле, не предложив, впрочем, стакана, а из второй сделала большой глоток. Лола внимательно изучила маленькую бутылочку с длинным горлышком и в свою очередь глотнула пива. «В чужой монастырь со своим уставом не ходят», — подумала она, нащупывая в кармане сигареты.

— У тебя нет пепельницы?

— Я не курю.

— Неудивительно. Дай мне стакан, и я буду стряхивать пепел в бутылку.

Вместо того чтобы встать, Ингрид вырвала из журнала страницу, смастерила из нее аккуратную лодочку и поставила ее перед Лолой, объяснив, что она и будет служить ей пепельницей.

— В утро смерти Ванессы Максим был здесь. Это был его первый сеанс массажа. Он оставался здесь примерно час.

— У него была сумка?

— Да, спортивная. Максим шел из гимнастического клуба. А что?

— Ничего. Продолжай.

— Бородач, который меня допрашивал, думает, что Максим мог убить Ванессу до или после массажа.

— Бородача зовут Груссе. Он, конечно, туповат, но не до такой степени, чтобы делиться своими предположениями со свидетелями.

— Он ничего мне не говорил. Я сама обо всем догадалась. А еще эта история с ключами.

— Дубликаты ключей от квартиры девушек. Которые лежат в ящике за стойкой вместе со всеми остальными ключами от ресторана. Это плохо, если речь идет об убийстве без взлома.

— А, так ты в курсе?

— Конечно. Не забывай, что я тоже завсегдатай «Красавиц» и Максима.

— И еще одна вещь.

— Рассказывай.

— Максим был женат на японке. Она умерла двенадцать лет назад. В их квартире-студии на улице Де-Гар. Ее убили. Убийцу так и не нашли.

— Вот мазурик!

— Что?

— Не обращай внимания. Мой дед был из Гарданны, и провансальские словечки вылезают у меня, когда я волнуюсь. Но как тебе удалось это узнать? Я знакома с Максимом дольше, чем ты, но…

— Я просто задавала вопросы.

— А ты не из стеснительных!

— Это вопрос менталитета. Вы, французы, слишком любите секреты. Но должна признать, что я и в самом деле довольно напориста. Знаешь, когда делаешь людям массаж, то сами собой потихоньку устанавливаются доверительные отношения. Так вот, я задавала вопросы, а он мне просто отвечал. Я извинилась, сказав, что в США, когда незнакомые люди встречаются в автобусе, они нередко изливают друг другу душу, и…

И тут женщины услышали голоса и звон разбитого стекла.

— Это твоя музыка? — спросила Лола, ставя бутылку с пивом на стопку журналов.

— Нет.

Они выскочили на улицу. Два человека бежали к Фобур-Сен-Мартен. Бродяга, спавший под грудой картона, проснулся и, осыпая проклятиями двух наглецов, пытался их догнать. Но его руки явно опережали ноги. Витрина антикварной лавочки была разбита. От дыры в центре расходились мелкие трещинки, напоминавшие паутину, в которой запуталась балеринка. Лола увидела, что Ингрид Дизель стремглав бросилась вдогонку. Не выпуская из рук своей бутылки с мексиканским пивом, она орала: «СТОЙТЕ, СУКИНЫ ДЕТИ! Я ВАС УБЬЮ!» Лола побежала вслед за ней, правда, не так быстро. Ее легкие сопротивлялись. Колени тоже. Она увидела, как более проворный из хулиганов вскочил на скутер и отчалил. Дизель ухватила его дружка за шею и начала методично охаживать его бутылкой по плечам. Правое, левое, правое, левое. Негодник на скутере приготовился напасть на Дизель, которая не отпускала свою добычу. Лола завопила: «ПОЛИЦИЯ! НЕ ДВИГАТЬСЯ!», и он стремительно описал полукруг и скрылся в конце улицы. Она не смогла различить номера.