Доминик Сильвен - Тайна улицы Дезир

После смерти Ванессы их переписка приобрела несколько другую тональность. Питер сочувствовал ей еще больше, чем раньше. Он хотел стать писателем, и его интересовало все связанное с человеческой душой.

Сегодня она собиралась рассказать ему о визите Фарида и его верзилы, а еще — историю с мешком, набитым деньгами. Дружить с Питером было приятно и безопасно. Укрывшись под псевдонимом, Хлоя изменила все имена и названия мест. Сама она стала Магдалиной (намек на Баха, ее любимого композитора), Хадиджа — Ясминой, а ее брат — Каримом. Искажать реальность было очень увлекательно. Так она чувствовала себя ближе к Питеру, который хотел претворить в жизнь собственное произведение. Кроме того, так она меньше боялась.

Хлоя открыла свой электронный почтовый ящик. Там обнаружилось сообщение от Питера Пэна.

Привет, Магдалина! В Токио рыдают поклонники императорской семьи. В пятницу кремировали принца Такамадо, умершего от сердечного приступа. Посмотрел в кино последний фильм Такеши Китано. С боевиками покончено. «Куклы» — это история неистовой любви, в которой встает проблема кукол, бедных людей-марионеток…

Дочитывая письмо, она уже обдумывала ответное послание:

Привет, Питер, сегодня ночью я будто оказалась по ту сторону экрана, причем попала в боевик…

— Мальчишку зовут Константин. Ему около двенадцати лет, и он носит черный свитер с капюшоном. У него очень светлые волосы.

Лола допрашивала проститутку на бульваре Нея, одетую в серебристые сапоги и распахнутое пальто блестящего розового цвета, открывавшее наряд явно не по сезону. Ей было где-то между двадцатью и тридцатью годами. Лола, следуя вместе с Ингрид по кольцу бульваров Маршалов, опоясывавшему Париж, допросила уже по меньшей мере пятьдесят проституток. Она подумала, что стоит опрашивать девушек, работавших на албанцев. Однако ни одна из них не могла или не хотела признаться, что знает маленького румына. У новой собеседницы Лолы был хороший парижский выговор.

— Я уже столько всего повидала, что и не знаю, как они, люди, выглядят.

— Как тебя зовут?

— Все зовут меня Барбара. У тебя не будет сигаретки?

— Будет. Забирай всю пачку. Мне надо прекращать это дело. Я чувствую, что у меня начинается грипп.

— Тебе надо сделать прививку.

— Итак, Константин. Он прячется. Боится. Он едва говорит по-французски. Маленький, как все мальчишки. Следовательно, он отличается от тех юношей, которые проходят мимо тебя. Но очень возможно, что его завербовали албанцы.

— Я на них не работаю.

— Не сомневаюсь, но у всех твоих коллег, стоящих в десяти метрах отсюда, славянский акцент.

— И все они моложе меня по меньшей мере на десять лет, да, я знаю. Я осознаю всю серьезность проблемы, поверь мне. Но я понятия не имею, о ком ты говоришь. Да, тебе и правда не по себе. Но вакцины действуют даже на полицейских.

— Сейчас у меня нет времени.

— А ты думаешь, у меня оно есть? Но, подожди, дай подумать… может, тебе стоит спросить у Кавы?

— Кто это?

— Вместе с этими мальчишками она разъезжает на фургончике по бульварам Маршалов.

— Твоя коллега на колесах?

— Да нет. Этот автобус принадлежит ассоциации. Она называется «Протянутая рука». Они раздают лекарства, делают прививки. Это они привили меня. А еще — презервативы, гель, аспирин и кофе. Поэтому ее называют Кавой, а еще — потому что у нее кожа цвета кофе с молоком. Мы иногда разговариваем. Они очень симпатичные и совсем не злые.

— Но мне не нужна прививка, мне нужен Константин.

— Да я тебе и не говорю про прививку. Кава разъезжает всю ночь напролет. Может, она и видела твоего Константина.

— А где находится эта протянутая рука?

— В принципе, они сами тебя находят. Поезжай по бульварам Маршалов и в конце концов наткнешься на их белый фургончик. Или оставайся здесь. Они сегодня еще здесь не были.

— Они проезжают здесь каждую ночь?

— Я такого не говорила.

— Да, Барбара, это было бы слишком хорошо. Слишком хорошо.

Ингрид выбралась на бульвары Маршалов. Лола перестала курить, и они ехали с закрытыми окнами. Значительный прогресс! И Лола, кажется, не возражала. Четыре часа утра, а сочетания дождя и тумана было более чем достаточно, чтобы загнать Лолу в постель с гриппом. Лоле Жост не стоило притворяться сказочной богатыршей, ведь, в конце концов, она была такой же, как все. Ингрид спрашивала себя, нет ли у нее жара.

— Нам не пора возвращаться, Лола? Продолжим завтра.

— Я видел ночи более прекрасные, чем дни, они заставляли забыть прелесть Авроры и жар полудня [14] Пьер Моро де Мопертюи, французский ученый XVIII века. ( Прим. автора. ) .

— What?

— Не обращай внимания. Я когда-то преподавала французский. Некоторые коллекционируют трусики лицеисток, а я собираю цитаты.

— И у тебя их много?

— Полно.

— А почему ты стала работать в полиции?

— По той же причине, что собираю пазлы. Когда-нибудь, когда мы узнаем друг друга получше, я тебе объясню.

— Ты когда-нибудь была замужем?

— Да, за англичанином.

— Да ты что? Значит, ты хорошо говоришь на моем языке?

— Хуже, чем ты — на моем, но понимаю я его превосходно.

— What happened to your English hubby? [15] А что случилось с твоим английским муженьком? ( англ. )

— Мы развелись, уже довольно давно.

— Почему?

— Послушай, Ингрид, ты едешь в машине по Парижу, а не в автобусе по Оклахома-сити!

Лола протянула руку Гийому Фожелю. Тот ответил на ее пожатие без всякого энтузиазма и молча сел в машину. Она повторила ему все то, что говорила по телефону: она нашла Константина в фургончике «Протянутой руки» и просит мсье Фожеля быть переводчиком. Ассоциация могла предложить прекрасный кофе и теплый прием, тем более что больше никто не говорит по-румынски.

Пока они ехали по окружной дороге, Лола размышляла о том, что повела себя с ним все-таки достаточно любезно. Она заехала за Фожелем к нему домой, на улицу Гранж-о-Бель, воспользовавшись этим, чтобы завернуть в аптеку. Немного сбив свой жар, она попыталась завязать разговор, отчаянно ругая окружную дорогу, количество машин на которой постепенно увеличивалось. Но с самого начала их путешествия Фожель на все ее попытки отвечал односложно.

Ей очень хотелось прекратить эту светскую беседу и устроить ему настоящий полицейский допрос. Какими на самом деле были ваши отношения с Ванессой Ринже? Что вы делали семнадцатого ноября между девятью и одиннадцатью часами утра? Однако директор приюта нужен был ей в хорошем расположении духа.

Лола миновала Порт-де-ла-Вилетт. Темно-голубые здания Научного городка перечеркивали розовато-серое полотно неба. Это выглядело довольно красиво, но вместе с тем как-то печально. На набережной канала Урк пейзаж стал еще более печальным, но гораздо менее красивым. Единственным его украшением оказалась Ингрид. Оставленная на страже, она меряла шагами суровый бульвар, а ее белокурые волосы блестели в свете утренней зари.