Сергей Саканский - Искатель. 2014. Выпуск №2

Лорд Сорли Бой Макдоннелл являлся непримиримым врагом англичан. Его «домом» был замок Данлюс, чьи молчаливые стены все еще виднеются на верхушке крутых скал около Портбаллантрэ.

В декабре 1588 года лорд-депутат информировал Лондон, что слышал о «трех слитках латуни, лежащих в пределах видимости между скалами у Банбойе», и что лучший капитан армады, дон Мартинес де Лейва, утонул. В августе следующего года он доложил, что со дна моря подняты пушки «Хироны». В письме, содержавшем эту информацию, также говорилось: «Сообщают, что там находится большое количество золота и серебра…» Позднее английский губернатор Джон Чичестер писал: «Макдоннелл поднял три сундука с сокровищами, которые были доставлены в замок Данлюс».

Робер Стенюи предположил, что Сорли Бой не смог достать все сокровища «Хироны», и потому отправился в Ирландию. Он решил, что люди Сорли Боя обнаружили место кораблекрушения. Стенюи был уверен, что Банбойе было названо только для отвода глаз. В пользу этого обстоятельства говорило и то, что все предыдущие экспедиции, отправлявшиеся на поиски сокровищ «Хироны», заканчивались ничем. «Я изучил карты Ирландии XVI века, — сообщал Стенюи. — На них названы только два места этого участка побережья: Данлюс и река Буа. Таким образом, английские шпионы могли использовать только эти названия в своих донесениях. Поэтому искатели сокровищ ныряли в каждом из указанных мест… Между тем на подробной карте Северной Ирландии в районе к северо-востоку от Портбаллантрэ значились «Испанская скала», «Испанская пещера», «Испанский порт» (Порт-на-Спанья). Эти названия не появляются на более старых картах. Почему же мы нашли их на этой, современной? Потому что, когда она была составлена, больше не было причины скрывать сведения о крушении «Хироны». И, таким образом, эти старые названия, сохранившиеся в памяти десяти поколений рыбаков, были сообщены топографам».

Вскоре Стенюи прибыл в «Испанский порт» — Порт-на-Спанья, ограниченный полукругом черных вертикальных утесов. Поисковики смогли выйти в море, когда волнение успокоилось, на надувной лодке с подвесным мотором. «Мы встали на якорь в Порт-на-Спанья, — вспоминал Робер Стенюи. — Я нырнул и направился к Лакада-пойнт, осматривая дно сквозь колышущиеся водоросли. Внезапно открылся ровный участок, простирающийся перед огромной каменной глыбой. Мое внимание привлек какой-то белый предмет, лежащий почти в центре площадки. Я схватил его и поднял… Трехфунтовая свинцовая болванка. Я вспомнил слова из документа, который изучал в Британском музее. В нем говорилось о «человеке по имени Бойль», который в конце XVIII века обнаружил еще одно место гибели корабля из армады в Донегале. Среди его находок был «кусок свинца, треугольный… утолщенный посередине и более тонкий по концам». Точное описание моей болванки! Я перевернул ее и увидел пять иерусалимских крестов, выбитых на поверхности слитка. Это было место кораблекрушения! «Хирона» затонула здесь».

Там, где морское дно плавно уходило в глубину, ныряльщик обнаружил сперва одну, а чуть дальше — вторую бронзовую пушку-фальконет. Все дно вокруг было усыпано пушечными ядрами…

Началась непогода. Тем не менее Стенюи продолжал нырять. Сначала попался серебряный пиастр, а затем — якорь «Хироны» и еще несколько восьмиреаловых монет. «Тогда, впервые за все годы охоты за сокровищами, я увидел мерцание золота на морском дне. После пятнадцати лет бесплодных усилий и повторяющихся неудач в моих руках наконец-то был чистый, светлый металл: сначала маленькое кольцо, затем часть изящной цепочки…» — писал Стенюи.

Но что теперь делать? У него не было оборудования и средств… Стенюи решил вернуться на место гибели «Хироны» в следующем году, более основательно подготовившись к работе, с двумя французскими профессиональными водолазами — Морисом Видалем и Луи Горсом. «Мы нашли золотые монеты с арагонской короной, отчеканенные в Севилье, золотые пуговицы, серебряные вилки и множество серебряных и медных монет, — вспоминает Стенюи. — Однажды утром, меньше чем за час, я наполнил банки из-под варенья и горчицы и коробку от аптечки золотыми и серебряными монетами». Находки следовали одна за другой. Луи Горе поднял со дна моря рыцарский мальтийский крест, возможно, принадлежавший капитану «Хироны». Робер Стенюи нашел золотую саламандру, украшенную рубинами.

«Каждый вечер, обозревая собранные за день трофеи, я удивлялся находкам моих коллег, — пишет Стенюи. — Например, ловкости Видаля: он залез в дыру, из которой торчали только ступни его ног, а когда выбрался оттуда, в его мешке лежали два сабельных эфеса и три звена золотой цепи». В числе находок, сделанных подводными археологами, были золотые и серебряные монеты Испании, Неаполя, Португалии и Нидерландов, золотые медальоны с изображениями святых, серебряное распятие, золотые броши, украшенные жемчугом. Но многое так и осталось не поднятым…

…Сгущалась ночь. Новость достигла дворца, когда в его покоях уже зажигали свечи. Вскоре гости, собравшиеся здесь на шумный праздник, уже передавали ее друг другу.

«Вы слышали, монсеньор? Мне только что сообщили по секрету… Сказочное сокровище! И где? Здесь, рядом с нами. Да-да, три тысячи четыреста тонн золота! Увы, оно находится глубоко под водой…»

Тем временем груды золота, надежно запертые в металлических сундуках и кожаных мешках с печатями и гербами их католических величеств Фердинанда, Изабеллы и их преемников, лежали на дне залива Виго в ожидании дня, когда кто-нибудь удачливый найдет их.

Стоял вечер 24 октября 1702 года. Английская пушка палила весь день, закрыв проход двадцати трем французским кораблям. Адмирал Мануэль де Веласко стоял на капитанском мостике флагманского испанского галеона «Иисус-Мария-Иосиф» и следил за быстрым приближением англо-голландской эскадры. До нее оставалось не более двух миль, и расстояние это быстро сокращалось. Испанскому адмиралу предстояло сделать трудный выбор: либо позволить англичанам завладеть сокровищами, заполнившими трюмы корабля, либо отдать приказ о за топлении. Неужели к горечи поражения добавится сознание того, что врагу досталось такое богатство?! Не лучшим виделся и второй выход — он означал, что 3400 тонн драгоценного металла будут потеряны навсегда.

Времени на раздумья уже не оставалось. В последний раз бросив взгляд в подзорную трубу, адмирал Мануэль де Веласко обернулся к стоявшему рядом офицеру и коротко отдал приказ. Красавцы-галеоны один за другим медленно опускались в воду, унося в вечный сумрак морских глубин груды золота.

Шел 1702 год. Уже два года длилась война за испанское наследство. Толчком к ней послужило восшествие внука Людовика XIV — Филиппа V — на испанский престол, завещанный ему Карлом II. Вокруг испанского трона столкнулись интересы двух группировок, спешивших заявить свои права: с одной стороны была Англия, не собиравшаяся никому уступать своей роли полновластной хозяйки на море, а также примкнувшие к ней Соединенные провинции, с другой — Франция и Испания, которые объединились под властью Людовика XIV, подписавшего в 1659 году Пиренейский мир и ровно через год скрепившего его женитьбой на Марии-Терезии.