Сергей Куприянов - Особый талант

Сделав несколько заходов в магазины, он, стараясь ехать не торопясь, выехал за пределы кольцевой и через час с небольшим подъехал к воротам бывшего лесничества, на которых красовалась фанерная табличка с довольно корявой надписью «СОРАЙ». Под свежей краской выглядывали карандашные линии. Это был образчик творчества Микитского, который таким образом попытался обозначить патронируемое им заведение, а нелепое слово появилось от сокращения названия «Собачий рай», которое для написания было слишком длинным. Пять неровных букв и так заставили помучиться отставного майора, руки которого не привыкли к кисточке, и старался он только потому, что считал необходимым для любой уважающей себя организации иметь вывеску. Зато кусок фанеры с красными, видными издалека, буквами приколотил на совесть, не пожалев для этого гвоздей, так что оторвать ее, найдись такой желающий, оказалось бы непросто.

— Василич, а тебе не кажется, что народ может не понять? — спросил Пашков, когда Микитский открыл ему ворота. — Уж больно это на «сарай» похоже. Только с ошибкой.

— Ну и дураки, если так подумают. А потом тут некому так думать. Тут почти никого не бывает.

— Вот те, кто «почти», и подумают, что у кого-то с головой не в порядке. Хоть бы собаку подрисовал, что ли.

— Я тебе не художник, — недовольно буркнул Микитский, заглядывая в салон «жигулей» и переводя разговор на более интересную для себя тему: — Чего привез-то?

— Что просил, то и привез.

— А лекарства? Забыл? Я же тебе говорил, что у Лорда шерсть на боках стала лезть.

— Привез, успокойся. Закрывай, и пошли разгружать.

Когда Микитский подошел к дому, около которого остановились «жигули», Пашков успел подойти к вольерам. Собаки приветствовали его громким лаем. Даже поселившаяся чуть больше недели тому назад «немка» уже не бросалась на сетку и лишь смотрела на него, положив огромную голову на вытянутые лапы.

— Как она? — спросил Пашков, оборачиваясь к суетящемуся у машины Микитскому, придирчиво осматривающему каждый пакет и сверток. — Ест уже?

Первые пару дней Ника отказывалась от еды, заставляя Черныха сокрушенно качать головой и много времени проводить около новоселки, что-то тихо ей рассказывая или уговаривая.

— Лопает! Куда она денется. Как слон жрет. Только подавать успевай. Слушай, а ты мне ничего не привез? — с тревогой спросил Микитский, видя, что пакетов в салоне остается все меньше.

— В багажнике.

Микитский бросился к багажнику, открыл его и заглянув внутрь.

— Где? Не вижу.

— Да вот, — подошедший Пашков показал на запечатанную картонную коробку.

— Чего это?

— Макароны. Как просил.

— Да я тебя не про макароны спрашиваю!

— А про что? — делая вид, что не понимает, спросил Пашков, подхватил коробку и направился к дому.

— Ну как «про что»? Ты ребенок, что ли? — зачастил Микитский, подхватывая пакеты и направляясь следом. — Про что! Черных с первого числа — все, пенсионер! Должны мы это дело отметить или как?

— А я думал, ты в завязке.

— При чем тут в завязке! Я же тебе толкую — событие. Ты прям как нерусский рассуждаешь. Слушай, может, ты еврей, а? Или, хуже того, мусульманин?

— Почему хуже? — спросил Пашков, выглядывая в перечеркнутое коваными металлическими полосами оконце небольшой кладовки, полки которой были заставлены пакетами, коробками и банками с едой. Крупные собаки ели помногу. Из окошка был виден кусок заснеженного огорода с голыми кустами смородины и крыжовника.

— А потому! Я столкнулся как-то с одним. Лет пять назад. Вы, говорит, русские водку свою жрете, как свинья помои, а потом в грязи валяетесь. А сам — представляешь? — вумат обкуреный. Водку он, видишь ли, не пьет, а дрянь свою курит. Пророк, говорит, курить не запрещает. Ну я показал ему свиней!

— Да привез я, привез. В «бардачке» лежит, отмахнулся от него Пашков, выходя из кладовки.

— Слушай, Никитыч, надо бы котел новый приобрести.

— А старый — что?

— Прогорел. Ну то есть не совсем пока прогорел, но скоро уже. Ты там присматривай пока. И еще бы пилу бензиновую неплохо. Скоро лето, пора будет дрова запасать. Ведь на газу не наготовишь. Сколько он сейчас стоит? Ужас один. Слушай, вчера по радио передавали, будто пенсии будут повышать. Я только кусочек застал. Ты там не слышал — когда? — быстро говорил Микитский, легко перескакивая с темы на тему. Сообщение о том, что бутылка «белой» в его распоряжении, привело его в бодрое расположение духа и на время примирило с превратностями бытия, которые он перечислял уже просто по инерции.

Пашков не успел ему ответить. Из-за угла дома вышел Злоткин с напряженной улыбкой на лице, которую он удерживал напряжением лицевых мышц.

— Эй, парень! — окликнул его Микитский. — Ты чего тут делаешь? А ну давай отсюда! Здесь закрытая территория.

— Спокойно. Я к Виталию Никитовичу. Поговорить с ним хочу.

— Да? — Микитский оглянулся на Пашкова и, увидев его подтверждающий кивок, сказал уже спокойнее, но все еще возмущенно: — Чего тогда через забор лез, а не как все люди? Так и до неприятностей недалеко.

Злоткин посмотрел на него и шевельнул в кармане рукой. После этого отставнику больше не захотелось читать нотации, и он, подхватив очередную партию пакетов, скрылся в доме.

— Что-то рано ты, — сказал Пашков.

— Да вот решил не тянуть кота за хвост. Разговор есть.

— Давай поговорим. Ты, кстати, в курсе, что тебя ищут?

— Уже? — криво усмехнулся Злоткин. — И что же я такое натворил?

Пашков пожал плечами и полез в карман за сигаретами. Злоткин проследил за его рукой и заметно напрягся. Но ничего не произошло. Пашков закурил и убрал зажигалку.

— Пойдем пройдемся, — сквозь зажатую в зубах сигарету сказал он и первым направился к вольерам. Остановился около пустой клетки и, опершись плечом о косяк, вопросительно посмотрел на остановившегося в шаге от него Злоткина. — Так о чем будет разговор?

Беспокойный Лорд, занимающий соседний вольер, коротко пролаял.

— Да вот как раз о том, что меня ищут. Уходить мне надо. Зарыться поглубже.

— И что ты от меня хочешь?

— Да вот думаю, может, вы мне чем поможете. А, Виталий Никитович? — с подтекстом спросил Злоткин, с недобрым прищуром глядя в лицо Пашкову.

— Ну, если ты решил… Какой помощи ты от меня ждешь?

— Я как размышляю. Забиться мне нужно подальше. Даже очень далеко. И не на один год. Обустроиться надо на новом месте. Опять же внешность поменять. Документами обзавестись. Может, сунуть кому придется. В общем, проблем хватает. Ну и парням моим тоже. Ведь их тоже, наверное, ищут.

— Они здесь?

— Недалеко, — ушел от прямого ответа Злоткин. — Короче говоря, мне нужны деньги.

— С собой у меня двести долларов и рублями тысячи три. Тебе этого не хватит, я думаю.