Наталья Корнилова - Пантера: время делать ставки

— Какая машина?

— А такая… которые в сериалах про бандюганов! Жип, — ответила Ариадна Никифоровна.

— Джип?

— Ну да, жип. И написано что-то по-ихнему… по-американски. А из жипа выскочили два здоровилы таких… здор-рровых! И за этой припустились. Ага, думаю, это ее эти… менеджеры… спонсоры… сутенеры, о! — подобрала она наконец нужное слово. — И за ней! А я пока успела, разве за ними угонишься! Они туда, к вам побежали, за деревьями мне не видать. Я — туда, а они мне навстречу. Я еле отскочить успела. Думаю — еще пристрелят, как в сериале «Крот». Ага. Сели они на свой жип и умотали. А я — сюда. У меня нога болит, — сообщила Ариадна Никифоровна, — вот только и подошла. А тут уже ты, Маша.

— А такси?

— Что — такси?

— Где такси?

— Так уехало же.

— А номер, Ариадна Никифоровна, номер вы не успели запомнить? — осведомилась я.

— Чей? Бандюганов этих… сутенеров? Дык он у них был грязью забрызган. А оббежать машину, чтоб сзади зайти и там посмотреть, я не успела. Уехали раньше.

— Нет, не джипа номера. Такси.

— Ах, такси? Номер? А как же! А вдруг, думаю, пригодится. Номер я даже записала, вот! — И она протянула мне сложенную вдвое бумажку, на которой карандашом был выписан номер такси. Я глянула и аккуратно уложила в карман.

— Еще вопрос, если позволите.

— А ну так задавай, Машенька, — с готовностью откликнулась та. — Я ж этих… кого… думала, может, тебе и Родиону Потапычу пригодится… а то мало ли оно что… жизнь-то вот какая пошла, абы как!.. — на подъеме закончила она свою бессвязную речь.

— Спасибо. Почему вы решили, что эта девушка — проститутка?

— Ну а что ж? Время позднее, погода опять же… а она разъезжает! Да и не видела я ее тут что-то раньше, значит — нездешняя. А в такую пору… в такую, значит, пору по гостям одни бляди ходют! — закончила она.

Аргументация была исчерпывающей, не подкопаешься. Я спросила:

— Значит, вы видели, как те двое бросились за ней вдогонку? Так?

— Ага. Вдогонку. А потом за деревьями не видно было, что там, значит… вот. А как они обратно пошли, я решила узнать, куда девица подевалась. А тут тебя встретила. А девицы нет.

— А может, та девица я и была? — улыбнулась я.

Старуха прищурила один глаз и глянула на меня с гневным недоумением. Потом глаз раскрылся, а вместе с ним и рот, из которого хлынуло:

— Да? Ты? Да и не стыдно тебе, Маша, мне, старой, голову морочить? Я ж хоть и постарела, но из ума еще не выжила. Та была в куртке и в кожаных этих… штанах, и совсем другая… да! А ты в плаще… да и вообще — что, я тебя, нашу соседку, от какой-то шлюхи не отличу?

— А может, она вовсе никакая и не проститутка?

Но Ариадну Никифоровну было бесполезно сбивать с единожды занятой позиции. Как писал два с лишним века назад турецкий генерал, комендант крепости Измаил, «скорее небо упадет на землю и Дунай потечет вспять». Теми же принципами мыслила и моя твердокаменная соседка и никогда не оставляла занятых рубежей, даже если ее мнение было заведомо ошибочным и абсурдным.

— А кто ж она, как не эта, прости… прости, господи, а?.. Вышла, пошла. А у Вовки Колесникова жена уехала в Турцию за шмотками на неделю, вот Вовка и рад стараться, пока жены-то нет. Небось она к нему и шла-то, а потом куда-то пропала. Ты ее видала али нет?

Я неопределенно повела плечами и спросила:

— А те, кто выскочил из джипа… вы, случаем, не разглядели их лиц?

— Да кто ж их разберет, они все на одно лицо. Один был бритый, как в «Агенте национальной безопасности». Он, когда назад шел, все плевался и матерился, не хуже нашего дворника Калякина во хмелю. Я потом глянула. Кровью бритый плевался. Врезал ему кто-то хорошо.

«Вот кому зуб выбили», — подумала я.

— А второй, кажись, потише шел. То есть он вообще молчал, а лица я толком не разглядела. Кажется, белобрысый. Ну да. Светлые такие волосы. Теперь, когда у нас в Москве валом черномазых и негров всяких, белобрысых-то почти и не осталось. А сегодня пошла в магазин, так там стоит огромная такая негра в кепке, полмагазина загромоздил своей тушей… негра эта, значит…

— Спасибо, Ариадна Никифоровна, — прервала я поток расистских соображений, — благодарю за информацию.

— А что, важно? Важная информация, говорю?

— Пока не знаю. Но может статься…

— Ага! И я говорю. Вы уж, коли полезно будет, на пользу, значит, то вы уж с Родион Потапычем не забудьте старуху-то. Ага?

— Ага, — ответила я. — Значит, номеров на джипе не видели?

— Да нет же.

— А какого он цвета-то хоть был?

— Черный. Это уж точно. Или темно-темно-синий. Нет. Точно. Черный.

Я вернулась в офис. Девушка все так же лежала на полу, хотя Родион оттащил ее к стене.

— Ну что? — спросила я.

— А у тебя?

— Есть номер такси, на котором она сюда приехала.

— Да ну! — воскликнул Родион. — Это уже кое-что… И кто же засек?

— Ариадна Никифоровна. Она ее за проститутку приняла.

— Посмотрим. Может, и правильно приняла. Я тут глянул, значит…

— И что?

— Огнестрел. Судя по всему, стреляли в упор, с близкого расстояния. И вообще, странная ситуация.

— Да уж. Я там осмотрела место происшествия. В общем, насколько можно обобщить на основе уже известного, ситуация развивалась следующим образом, — сказала я. — Убитая подъехала сюда на такси с номером таким-то. Шофер высадил ее непосредственно во дворе, и тут же через арку во двор въехал некий черный джип с забрызганными грязью номерами, из которого выскочили двое мужчин. Один — мощный парень с бритым черепом, другой, пониже, — блондин. Естественный или крашеный. Они бросились вдогонку за девушкой. Нагнали ее в нескольких метрах от двери нашего офиса, и завязалась потасовка. Вероятно, покойная владела искусством самозащиты, потому что она выбила бритому резец — зуб валяется там, на снегу, и еще есть кровь.

— Да? В таком случае она нанесла удар не рукой. Руки у нее абсолютно не повреждены, а удар, которым выбивают зуб здоровому мужику, требует значительного усилия.

— Значит, она ногой ему врезала. А потом девушке удалось вырваться и добежать до нашей двери, дважды позвонить. Тут ее уложили выстрелом в упор.

— Двумя выстрелами в упор, — поправил босс. — Я обнаружил два пулевых пробоя. Ну-ну, дальше. Ты все очень интересно излагаешь.

— А дальше — почти ничего. Я так полагаю: они не хотели стрелять, но не исключали такой возможности, потому что на пистолет был предварительно навинчен глушитель: мы-то ведь ничего не слышали, да и Ариадна Никифоровна, что самое характерное. А слух у нее, несмотря на возраст, как у горной лани, я уже многократно в этом убеждалась. Так вот, стрелять они не хотели, потому что, если бы у них было в планах просто убить ее, они сразу же стреляли бы на поражение. Не стали бы вступать в рукопашную и жертвовать, так сказать, зубами.