Виолетта Горлова - Как пальцы в воде. Часть 2

– Я не понимаю вас, миссис Старлингтон, – наконец тихо произнесла миссис Теллер.

Элизабет опечалено вздохнула, не заботясь об искренности выражения своих чувств, – с Анной, в таком ее состоянии, особо можно было не церемониться-и мягко произнесла:

– Извините меня, я, возможно, чуть поспешила, не разъяснив вам причину моего, мягко говоря, негодования, – ледяной тон миссис Старлингтон несколько потеплел. Улыбнувшись, она виновато добавила: – Вы знаете мое отрицательное отношение к алкоголю, но сегодня вам он точно не помешает.

Миссис Теллер задумалась: не хотелось идти на поводу у Минервы, но она права… Анне сейчас нужно было собрать в себе достаточно мужества для принятия каких-то неприятных новостей, впрочем, ей необходимы и силы, дабы с честью отразить негодование миссис Старлингтон, если, конечно, оно не имеет на то серьезных оснований.

В какой-то степени небольшое количество алкоголя может в этом помочь.

– Теперь уж не откажусь, – чуть резче, чем следовало бы, ответила Анна, немного настроившись на достойный отпор хозяйке. – Тогда, пожалуй, виски с содовой и льдом.

Кристофер, самый юный бармен из работающего в доме персонала, как и пристало вышколенной обслуге, возник ниоткуда, налив на толстое дно рокса виски «Олд Пэппи» тридцатилетней выдержки и, добавив лед и содовую, испарился.

Миссис Теллера сделала быстрый, внушительный глоток и, чуть закашлявшись, прослезилась. Элизабет, казавшаяся ледяной статуей, молча ждала. Анна неторопливо взяла бумажную белую салфетку и вытерла ею внутренние уголки глаз, стараясь не размазать макияж. Это простое, привычное действие успокоило женщину, до которой вдруг с опозданием дошла элементарная мысль, что миссис Старлингтон никогда не стала бы поднимать вопросы, касающиеся личной жизни своих подчиненных, если бы на то не было каких-либо серьезных оснований. Элизабет, в сущности, было наплевать: с кем развлекаются сотрудники ее компании, если только их личная жизнь не бросает тень на репутацию всей фирмы. Значит, Ларс сделал нечто, о чем узнала Минерва, и этот поступок мужчины настолько не понравилось ей, что даже смог вывести эту «замороженную «женщину из себя (редко кому удавался такой подвиг!). И как она сразу не сообразила?

– Что он натворил? – спросила тусклым, поникшим голосом Анна, безрезультатно пытаясь скрыть охватившие ее волнение и тревогу. Она вдруг ощутила, как взмокли ее подмышки и вспотели ладони. Как не вовремя! Женщине вдруг показалось, что из всех ее пор стали исходить миазы страха, липкие и отвратительные.

– Я сейчас покажу, – миссис Старлингтон потянулась рукой за дистанционным пультом. – Только хочу тебя сразу же предупредить… во избежании истерики. – Сделав многозначительную паузу, она внимательно и даже как-то проникновенно посмотрела в глаза своей визави. – Дело в том, что мистер Слэйтер не так давно попал в орбиту наблюдения нашей службы безопасности; и у сотрудников службы появились основания подозревать его в промышленном шпионаже (Анна удивленно округлила глаза), поэтому пришлось поставить в номере отеля, где у вас с ним была последняя встреча, прослушку и камеры скрытого видеонаблюдения. – Женщина замолчала в ожидании прогнозируемой реакции, но ее не последовало. – Вы же понимаете, Анна, в таких серьезных делах не до показной щепетильности.

– Но почему вы не поговорили со мной, Элизабет? – дрожащим от возмущения голосом спросила миссис Теллер.

– Господи, Анна, неужели вы совсем потеряли голову? – Она позволила себе откинуться на спинку кресла. – Никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя допускать помутнения собственного рассудка! Перестаньте ныть и хлюпать носом… возьмите себя в руки в конце концов, – спокойно и холодно приказала миссис Старлингтон. Но тон ее голоса имел такой гипнотический эффект, что, подобно резкой пощечине, привел в чувство почти впавшую в истерику гостью.

Обе собеседницы на некоторое время замолчали. Затем Анна приподняла бокал с алкоголем и сделала большой глоток. Воцарившую было тишину нарушало только легкое позвякивание льда о стакан с алкоголем, который все же смог частично выполнить поставленную перед ним задачу.

– Вы все хотите мне показать? – агрессивно спросила Анна, поставив бокал на столешницу и, почти обнажив в яростном оскале розовые десна. Элизабет даже на миг показалось, что женщина сейчас вцепиться в нее своими белыми крупными зубами и растерзает ее на части. Минерва, протянув свою узкую холодную ладонь к Анне, мягко, успокаивающе пожала крупные кисти рук женщины, сцепленные в замок, а затем тихо произнесла:

– Не беспокойтесь: «то» мы смотреть не будем и, помолчав, добавила: – Я не столь жестока и не хочу видеть ваше униженное состояние. – Элизабет скорбно усмехнулась и, повернув голову в сторону барной стойки, негромко попросила принести кофе с ликером для себя и еще одну порцию виски для гостьи. Подождав пока Кристофер принес напитки и слегка пригубив кофе, миссис Старлингтон отчетливо произнесла: – Прежде чем мы начнем, хотелось бы кое-что пояснить, чтобы вы осознали несколько важных моментов. Во-первых, о случившемся знаем только мы с Фредом. И поверьте: больше никто и не узнает. Во-вторых, все не так трагично. В-третьих, а это, пожалуй, самое важное, – все можно исправить. И последнее, миссис Теллер, мы вам доверяем, иначе этого разговора просто не было бы. Я апеллирую к вашему здравому смыслу, Анна. Мы с вами умные женщины, но ведь никто не может похвалиться совершенством. И тем более никто не застрахован от ошибок. В этом случае мы обе ошиблись, поэтому и возникшую проблему будем исправлять вместе, дабы предотвратить ее возможные последствия.

Три минуты просмотра двух эпизодов Анне хватило, чтобы ощутить к себе презрение, запустившее в ее сознании цепную реакцию, результатом которой стали ненависть и ярость. Безусловно, этот опасный и ядовитый коктейль чувств смог выжечь хрупкую влюбленность миссис Теллер, оставив в ее душе огромную горечь и сожаление. Однако такие ощущения не могут быть по своей сути конструктивными, а вот месть может; и это желание вендетты не стоило Анне каких-либо усилий, но, бесспорно, именно оно стало финальным аккордом в разрушительной и яростной схватке противоречивых чувств, охвативших всю ее сущность.

Разумеется, Элизабет предполагала результат разговора и догадывалась о том, что творится в душе миссис Теллер, справедливо полагая: уж сейчас-то в сознании влюбленной женщины нет места для лирических порывов и грез. Впрочем, миссис Старлингтон подозревала: оскорбленная женщина все еще будет испытывать эмоциональное и физическое влечение к Ларсу, пусть и в меньшей степени, но Элизабет надеялась, что желание унизить и уничтожить коварного и лживого любовника будет сильнее и станет доминирующим в поведении Анны, во всяком случае, в ближайшее время. «Кадры, наглядно демонстрирующие шпионские потуги Слэйтера, даже во мне вызвали желание мести, – усмехнулась миссис Старлингтон. – Все это можно использовать с большой пользой, но женщину нужно аккуратно направить, чтобы она не поддалась чувствам и не наделала ошибок». Элизабет уже знала, как построить игру с главными действующими героями в будущем спектакле. Ее сценарий и режиссура будут достойны какой-либо награды, пусть и не «Оскара», тем не менее… впрочем, об этом, к счастью, будут знать только двое, да и предстоящее действо смогут лицезреть немногие; никто и не поймет: кто главный постановщик. А не в этом ли заключается талант хорошего манипулятора?