Генри Морган - Билет в один конец

– … в тот день произошла со мной невероятная череда событий… – продолжила Элизабет, довольная тем, что её затея потихоньку начинает воплощаться в жизнь.

Дорожные истории… истории, услышанные не где-нибудь в другом месте и не подсмотренные из книжных листов, а именно дорожные. Истории способные погрузить и себя и слушателя в тот мир, который только захочет рассказчик, и всему этому только благоволит путешествие. А вечерняя атмосфера, в купе со звуками дождя за окном, делали слова материальными, так самые первые слова рассказа Элизабет начали сразу растворяться в воздухе, увлекая всех в её мир и её воспоминания…

Парк Ист-Ривер был, как и в любой другой день, полон жизни и света. Стоявшая на улице глубокая осень не сильно трогала этот клочок зелени, лишь немногочисленные клёны своими ярко-бордовыми красками разбавляли монотонный пейзаж из вечнозеленых или уже полностью голых стволов деревьев. Утреннее солнце едва начало пробиваться сквозь листву, но только его лучам стоило коснуться холодного металла скамеек, покрытых предрассветной влагой, как тут же она начинала испаряться, поднимаясь белыми змейками вверх.

Элизабет сидела на этой самой скамейке, то и дело потирая замерзавшие руки. Её часы показывали без четверти 8, а телефон предательски молчал. Не смотря на столь ранний час, она уже успела не один раз позвонить своему парню, с которым они должны здесь встретиться, но почему-то сейчас не отвечавший на её звонки.

Томительное ожидание всегда порождает наши страхи и подозрения, которые без устали занимают все мысли, не оставляя места ни для чего другого. Держа телефон в одной руке, Элизабет натянула рукава на кисти и скрестила руки на груди. Выдохнув большое количество воздуха, который тут же превратился в белый пар, она принялась глазеть по сторонам.

Дорожка, у которой сидела Элизабет, тянулась в обе стороны на многие ярды и уходила в туман. Извилистая тропинка была выложена из хорошо подобранных друг к другу массивных камней природного происхождения, а лежавшая на ней листва создавала баланс между природной стихией и рукотворной тропой. Даже дворник неспешно убирал листву, как будто ему это и вовсе не хотелось делать, да в прочем его даже и видно нигде не было, лишь неторопливое шарканье его метлы разносилось по парку.

Утреннее безмолвие Ист-Ривер подходило к концу, он уже наполнялся людьми. Сначала это были только фанатики здорового образа жизни, изредка пробегавшие мимо Элизабет и окатывая её холодным воздухом, тянувшимся как на привязи за ними. Но уже скоро одинокие бегуны уступили место ещё сонным прохожим, выплывавшим из тумана и слонявшимся без дела по осеннему парку. Каждая мутная фигура, скрывавшаяся в тумане, привлекала внимание Элизабет, только её ожидания каждый раз сходили на нет, когда туман обступал шедшего. Тем больше было её разочарование, когда она видела только пары, беззаботно державшиеся за руки, то ли это её воображение играло с ней злую шутку, то ли сегодня и впрямь все влюблённые пары решили посетить парк. Но в любом случае часы Элизабет уже показывали половину девятого и больше ждать она не могла. В последний раз, взглянув на молчавший телефон и оглянувшись по сторонам, она небыстрым шагом побрела на работу.

Подойдя к прозрачной двери кафе, на которой помимо всего прочего красовалась надпись Чикаго-Стрит 226, Элизабет, увидев своё отражение, немногочисленными движениями быстро привела себя в порядок и вошла в кафе. Надев фартук и став за прилавок, Элизабет перекинулась приветствиями со своими коллегами.

Никто и слова не сказал, что она опоздала, ни у кого даже и подобной мысли не возникло. Потому что это кафе принадлежало самой Элизабет, но денег оно приносило не так много как хотелось бы, иначе как объяснить, что владелица собственнолично обслуживает посетителей?

На затёртых до тёмного блеска диванчиках сидело не больше полудюжины людей, а когда-то ярко-красный цвет обивки искрился в солнечных лучах. Сейчас же даже музыкальный автомат стоял больше для интерьера, нежели для своих прямых обязанностей.

Посетители этого кафе были подстать заветшалой обстановке – такого же преклонного возраста, как и всё убранство помещения, а может и старше. Они не обращали внимание на запущенность заведения и на его престиж – они приходили сюда, чтобы чувствовать себя живыми и не мешать своим присутствием жить другим. Они неспешно поглощали свои завтраки и глазели на торопившиеся толпы людей за окном.

Выкроив свободное время, Элизабет ещё раз пробует позвонить своему парню. Долгие гудки неумолимо доносились из телефона, и когда уже она собиралась убрать телефон от уха, раздался характерный звук снятого телефона на том конце провода.

– Алло… алло – спешно начала Элизабет.

Её голос сейчас был наполнен радостными нотками, но ответа в телефоне так и не прозвучало.

– Алло… – уже не так уверенно сказала Элизабет.

На фоне послышался какой-то шорох, и короткие гудки зазвучали в телефоне. Недоумевающим взглядом она посмотрела на телефон. Что сейчас думать она просто не знала, если раньше она могла тешить себя мыслью, что по какой-то очень важной причине её парень не берёт трубку, то теперь все её оправдания в его адрес рушились как карточный домик. Он без сомнения поднял телефон, но зачем же молчать? Если что-то случилось, то можно и прямо сказать! – Такие мысли сейчас роились в голове Элизабет.

Погружённая в свои мысли и отрешенная от всего мира, Элизабет не сразу услышала, что к ней обращаются:

– С тобой всё в порядке милая? – повторил свой вопрос мужчина, сидевший подле неё.

– Да… да, всё хорошо. – ответила, возвращая сознание в настоящий мир, Элизабет.

– Что-то ты неважно выглядишь, может, присядешь?

Ей сейчас не хотелось ни присаживаться, ни разговаривать ни с кем, но почему-то её тело послушно село за столик этого мужчины. Этот мужчина уже разменял поди шестой десяток, но внешне по-прежнему был строен и статен. Даже седина в его волосах выглядела благородно, лишь морщины на его лице выдавали настоящий его возраст.

– Наверно просто утомилась. – ответила Элизабет.

На этих словах её собеседник, улыбнувшись, заглянул в кружку кофе:

– Ему же хуже.

Элизабет не сразу смогла понять, о чём он говорит.

– Роджер, о чём вы говорите?

– Милая, я не в том возрасте чтобы тратить время на объяснения и игры в приличие. Я пожил намного больше тебя и подобный взгляд мне знаком по личному опыту. – его голос совсем не дрожал, а слова обладали каким-то гипнотическим спокойствием.