Инна Павлова - Миллионеров украшает скромность

Я готова была поклясться: никакого свидетеля у Крысилова нет. И он мне треплет нервы в надежде, что я дам слабину, начну сама себе противоречить и он меня поймает на какой-нибудь неточности. Только зря он думает, что меня так легко запугать. Хочет знать обо всех моих передвижениях? Да бога ради!

Свой день я расписала по минутам. Благо у меня, как и у любой россиянки, которой не на кого перевесить материальные трудности, имеется привычка регулярно смотреть на часы. Разумеется, здесь я ничего планировать не собиралась, наоборот, наслаждалась отсутствием каких бы то ни было обязательств и возможностью делать что заблагорассудится, причем в любой последовательности, но привычка сверяться с часами все равно никуда не делась.

Так что я не только самым подробным образом поведала полицейскому о своих сегодняшних передвижениях, но еще и досконально ознакомила его с процедурами, которые считаю необходимым проделывать ежедневно, независимо от того, пребываю ли на курорте или самоотверженно вкалываю на нескольких трудовых фронтах одновременно. Надеюсь, он узнал для себя много полезного.

Полицейский слушал с неослабевающим вниманием, я даже пожалела, что мне больше нечем его развлечь. Возникло искушение поведать о посещении обменного пункта, но оно на самом деле состоялось еще вчера. После некоторого раздумья я совсем уже было решилась умолчать, но… Свежая обида так просто не забывается. И почему это я должна терпеть нападки всяких недоумков, которые, вместо того чтобы блюсти законность, измываются над беззащитными туристками?! Не стану! Пусть и не надеется!

— Между прочим, я вчера была в обменном пункте, том, что по дороге к морю, слева от гостиницы…

— Вы были там вчера? — перебил меня невежа. — Тогда это к делу не относится.

— Еще как относится! — вскипела я. — Меня, может, нагло обманули, и, как пострадавшая сторона, я взываю к справедливости!

Судя по равнодушию на лице блюстителя порядка, взывать я могла до посинения. Реагировать он не собирался. Вот если я, наоборот, покаюсь, меры он примет незамедлительно.

Раз так, разговаривать нам больше было не о чем.

— Вы не торопитесь? — проорала я, и гость вздрогнул от неожиданности. — У меня сливной бачок барахлит, не посмотрите?

Через две минуты я запирала дверь за ненавистным преследователем. Только он своего добился: романтически-приподнятое настроение испарилось, а ему на смену пришли уныние и беспросветная тоска.

Я глянула на синее платье, отделанное вышивкой ришелье по подолу, в котором намеревалась повергнуть к своим ногам все мужское поголовье курорта, и раздраженно хмыкнула. В теперешнем настроении я в нем буду выглядеть как тигр в балетной пачке. Мне бы скорее подошли бронежилет, сапоги, подбитые гвоздями, и пара пистолетов за поясом. Рука как будто ощутила приятную тяжесть оружия, и я непроизвольно прицелилась в удаляющуюся фигуру. В свете фонарей полицейский казался еще огромней и еще омерзительней.

Волевым усилием я отогнала упоительные фантазии и бухнулась в кровать. Вот и допрыгалась. Еще немного — и я действительно возжажду крови. И хорошо еще, если «приятель» подсуетится и вовремя засунет меня в тюрьму. А если не успеет?

Самое обидное, что до появления в моей жизни этого придурка я была вполне миролюбивым существом и даже в серьезных ситуациях дальше скандалов никогда не заходила. Все грехи, что я, не дай бог, возьму на душу, будут на совести этого негодяя. Так и скажу ему при случае! В том, что встретимся мы в самом ближайшем будущем, я, увы, не сомневалась. И от этой мысли стало еще горше.

«Ну и черт с ним! Пусть радуется! Пусть наслаждается моим пропавшим отпуском и хвалит себя за профессиональные успехи и рвение, — решила я, заворачиваясь в одеяло. — Жизнь моя не удалась, она давно уже катится под откос, и глупо пытаться закрывать глаза на собственное невезение. Поеду-ка я действительно обратно. А отпуск можно провести и на даче».

Сияющее солнце, разбудившее меня утром, обласкало абсолютно другого человека. Не размазню, не маньячку, а сильную и успешную молодую женщину, уверенную в своей правоте и будущих победах. На всех возможных фронтах. Теперь я твердо знала, чем займусь, и моя решимость была непоколебима.

Это уже свойство характера. Я могу сомневаться, изнывать от всяческих предчувствий и мучиться неуверенностью, но только до определенного момента. А именно до тех пор, пока не приму решение. После чего остановить меня можно только танком.

Итак, с этой минуты я беру расследование в свои руки. Крысилов с профессиональными обязанностями явно не справляется, следовательно, разбираться в том, что происходит, придется мне самой. И мною движут отнюдь не самоуверенность и не желание дорваться до чужих секретов. У меня просто нет другого выхода, полицейский сживет меня со свету. Господь не дал ему мозгов, зато не поскупился на упрямство. Настырный господин не остановится даже пот со лба отереть, пока не запрет меня в камеру.

Можно, конечно, уповать на гуманность здешних законов или надеяться, что условия содержания заключенных окажутся мягче, чем на моей далекой Родине, но я решила рассчитывать только на себя. Пусть у меня опыта проведения расследований негусто, зато я буду действовать в интересах одной гражданки, которую, того и гляди, упекут за тюремную решетку. И я мобилизую все свои способности и внутренние резервы, чтобы уберечь упомянутую гражданку от произвола и несправедливости!

Разумеется, никакого плана у меня еще не было. Им я озабочусь на лежаке под елкой. Напрягаться умственно я предпочитаю в комфортных условиях и… на сытый желудок. Да-да, у меня прорезался волчий аппетит. Наскоро натянув легкомысленный розовый сарафан, я почти бегом припустила к двери. Одноразовое питание входит, между прочим, в стоимость путевки. С какой стати я буду совершенствовать фигуру по утрам?

По широким бетонным ступеням я взбежала легко и непринужденно. И прежде чем приземлиться за каким-нибудь столиком, осмотрелась. Поглощать калории в одиночестве не хотелось. Вот в хорошей компании — другое дело.

Не уверена, что душа требовала именно господина Свинюгера, но прогонять я его не стала. Он расположился напротив и незамедлительно начал сыпать комплиментами. Боюсь, мой немецкий все-таки хуже, чем я предполагала. Иначе мне придется поверить, что мужик не ел и не спал с той самой минуты, как мы с ним расстались.

— И где же вы были? — ворковал поклонник, не забывая бдительно поглядывать по сторонам и пепелить недобрым взглядом официантов, покушающихся на его снедь: гору тостов, намазанных маслом и сдобренных толстым слоем абрикосового джема.