Галина Полонская - Ника Лосовская и законы физики

— Я не знала о том, что Борис пишет дневник и уж конечно предположить не могла, что он столько написал в нем обо мне — обыкновенной немолодой женщине… Эту тетрадь следователь мне в больницу принес. Я Боренькины слова читала, в себя впитывала… И плакала. Он о своей любви ко мне писал, а я ответных слов сказать ему уже не могла…

— А что за следователь вел дело Бориса Сергеевича? — деловитым тоном поинтересовалась Ника, чтобы увести бабушку от опасной темы. — Как его фамилия?

— Ой, Никуся, я ведь ее уже забыла. Помню только, что какая-то редкая и смешная… Как же его величали-то? — призадумалась Любовь Эмильевна.

Во время обеда взгляд Никиной бабушки задержался на вазочке с конфетами, стоявшей на кухонном столе.

— Ой, тепло, тепло: сладкая у следователя фамилия была…

— Сахаров, Сахаревич, Цукерман? — попыталась помочь бабушке насторожившаяся внучка.

— Нет, не то! — отмахнулась Любовь Эмильевна. — Карамелькин, Ирискин, Мармеладов?

«Ну, это уж явный перегиб! — хмыкнула про себя Ника. — Неужто с юрфаковских конвейеров Мармеладовы пачками выходят?!»

— Горячо! — воскликнула вдруг Любовь Эмильевна с таким лицом, словно на «Поле чудес» СВЧ-печку выиграла. — Майор Зефиров! Зефиров его фамилия! Это ж надо, чудо какое! Его в детстве, наверное, «зефирчиком» называли…

— Ну, поздравляю, Ба, молодец, не подводит тебя память! — обрадовалась Ника. — Хотя я бы, конечно, в любом случае этого сладкого следователя разыскала. Сейчас наведаюсь в отделение милиции и побеседую с ним. Может быть, пока ты в больнице лежала, в деле что-то прояснилось… А тебе сейчас с твоим слабым сердцем волноваться нельзя. Ступай-ка лучше на свой балкончик и какой-нибудь легкий роман почитай…

Любовь Эмильевна вняла внучкиному совету и удалилась на тенистый балкон, превращенный стараниями Бориса в уголок райского сада. Здесь, под синеоким вьюнком и розовыми мальвами, уютно разместились плетеные кресло и столик. В жаркие летние дни на балконе было не так душно, как в комнатах, а цветочный аромат пробуждал лирические чувства.

Ника ехала в трамвае по длиннющему Ленинградскому шоссе города Ангарска. Вот промелькнул слева универсам «Ленинградский», справа и позади остался ресторан «Белые ночи»… «Неужели меня так быстро ностальгия по Питеру одолела? — удивилась девушка. — Мерещится Бог знает что…» На первом этаже ее питерского дома был ресторан с таким же названием. Но тут краеведческие познания, почерпнутые из давних бабулиных рассказов, всплыли со дна Никиной памяти. Все совпадения объяснялись просто. Сибирский город Ангарск проектировали ленинградские архитекторы, и это отразилось в названиях некоторых его улиц.

Трамвай свернул на Московский тракт и миновал скромный памятник декабристам. Осужденные мятежники следовали из Петербурга «во глубину сибирских руд» именно по этому тракту.

Вскоре Лосовская добралась до нужного отделения милиции.

— Вы к кому? — спросил ее молоденький милиционер на пропускном пункте.

— К следователю Зефирову.

— Зефиров у нас больше не работает. Он уволился полмесяца назад, — вежливо проинформировал ее милиционер.

— А с кем я могу поговорить вместо него? Кому дела Зефирова передали?

— Пройдите в двадцать третий кабинет, к следователю Ушастову…

«Ну и везет же мне на блюстителей закона с прикольными фамилиями!» — хмыкнула Ника, поднимаясь на второй этаж здания.

Капитан Ушастов носил свою фамилию не зря: его уши были необыкновенно огромными! Нике очень захотелось натянуть на них какой-нибудь головной убор, чтобы избавиться от дурацкой улыбки, которая невольно появилась на ее губах и которую она никак не могла прогнать.

Размякший от жары и духоты Ушастов встретил Нику вполне доброжелательно. Выяснив, кто она и зачем пришла, он сообщил ей, что Зефиров подался на вольные хлеба — уволившись из милиции, стал частным детективом. Дело о взрыве в доме Романова он передал своему преемнику практически готовым к закрытию. Ушастов с ним ознакомился и действительно закрыл.

— То есть, вы не допускаете и мысли, что Романов был убит, а его дом взорвали потом — чтобы никто не заподозрил убийства? — возмущенно спросила Ника. — А может быть, в его дом была подложена бомба?!

По всей видимости, у Ушастова не было сил реагировать на выпады юной особы, явно переносившей июльский зной легче, чем он сам.

— Никакой бомбы там не было, — спокойно возразил он. — Сначала следствие придерживалось той версии, что в доме произошла утечка газа из-за дефектов в старых трубах. Но позже выяснилось, что трубы были в порядке и получили повреждения уже в результате взрыва. Тогда возникло предположение, что Романов пытался зажечь конфорку на газовой плите, не заметив, что она уже долгое время включена, но огонь отчего-то погас…

— Но ведь для такого мощного взрыва нужна была очень сильная концентрация газа! — воскликнула Ника. — А у потерпевшего, по словам моей бабушки, с обонянием все обстояло в порядке. Неужели бы он не почувствовал запаха газа?

— Не знаю, — развел руками капитан. — Судя по тому, что мы нашли шкатулку с дневником Романова в холодильнике, он был очень рассеянным человеком, а с такими все что угодно случается. Может, он в тот момент настолько углубился в свои мысли, что ничего вокруг не замечал. Следов насилия на теле не обнаружено.

— Но ведь тело сильно пострадало от взрыва! — продолжала нападение Ника. — Как же вы можете утверждать, что следов не было?

— Конечно, я не могу утверждать это стопроцентно, — Ушастов пожал плечами. — Но все же мне кажется, что это просто несчастный случай.

— Когда кажется… — вновь начала входить в раж Ника, но вовремя притормозила. — А не возникало ли у следствия предположения, что к этому несчастному случаю мог приложить руку Шпырин?

— Не возникало, — невозмутимо ответил следователь. — Потому что фамилия «Шпырин» в деле вообще не фигурирует и я слышу ее в первый раз. Извините, девушка, но мне работать надо, а не разговоры с вами разговаривать…

Ника поняла, что пора отчаливать из душного кабинетика восвояси. Уже у двери она обернулась и попросила:

— Дайте мне, пожалуйста, номер телефона Зефирова. Я все-таки хотела бы уточнить у него кое-какие детали.

Ушастов снова пожал плечами и, черкнув на клочке бумаги несколько цифр, протянул его девушке.

По пути домой Ника решила, что ей нужно позвонить в Петербург Сёмке Мармеладову. Вдруг у него здесь, в Ангарске, есть какой-нибудь знакомый мент или, например, частный детектив вроде Зефирова? Им с бабушкой сейчас очень пригодилась бы чья-нибудь помощь, чтобы побольше выяснить о взрыве и успокоиться на том, что они сделали всё, что могли.