Рекс Стаут - Секрет

Рекс Стаут

СЕКРЕТ

Она сразу привлекла меня тем впечатлением, которое произвела на нее эта картина.

Честно говоря, она отреагировала на нее великолепнее, чем кто-либо иной, подвергавшийся до этого моему тесту. Я и сейчас вижу ее глаза, полные неподдельного интереса и удивления, и мимолетный вопросительный взгляд, обращенный ко мне, - я украдкой наблюдал за ней, причем испытывал непривычную неловкость за свою манеру холодного, безличного анализа, которая, по моему мнению, является единственно правильной в отношениях между адвокатом и клиентом.

Прежде всего я, наверное, должен рассказать о картине.

Это была моя собственная идея. Со дня, как я открыл собственный офис на Уильям-стрит, я особенно остро осознавал проблему, решение которой дало бы мне существенное преимущество перед конкурентами: главная сложность работы поверенного состоит в том, чтобы научиться разгадывать истинные характеры своих клиентов. Это важнее, чем может показаться простому обывателю - и, в частности, таким же, как я, адвокатам, взявшим себе за правило никогда не защищать откровенно виновных. Зачастую это и является причиной их неспособности строить правильные рассуждения.

Когда человек попадает в ситуацию, в которой ему приходится искать легального совета или помощи, его рассудок обычно находится в таком смятении и расстройстве из-за царящей вокруг неразберихи, что все традиционные попытки разузнать поподробнее о чертах его характера заранее обречены на провал.

Эта идея с картиной была скорее удачной случайностью, нежели плодом моей изобретательности или профессионального чутья. Я увидел ее в студии моего друга-художника, обладавшего тягой ко всему экстравагантному, причудливому и необычному.

Ее сюжет не имеет к моему рассказу ни малейшего отношения, так что я не стану пытаться описать ее вам.

Достаточно сказать, что ее автор с откровенным натурализмом и вкусом гения представил один из фундаментальных элементов человеческой природы, не будучи при этом вульгарным или навязчивым.

Только переборов шок, поразивший при первом взгляде на это творение каждый уголок моего сознания, я понял, что это именно то, что мне нужно. Мой друг не хотел расставаться с ней, пока я не объяснил ему причину своего вожделения, после чего, польщенный такой оценкой ее специфических качеств, согласился преподнести мне ее в подарок.

Успех она возымела с самого начала.

Стул, на который я усаживал своих клиентов, стоял от меня по правую руку, вплотную к письменному столу. Картину я поместил над столом напротив так, что она неизменно оказывалась первым предметом, попадавшимся на глаза садившемуся визитеру.

Производимый эффект был всегда занимателен и чрезвычайно поучителен, а в некоторых случаях даже удивителен.

Исследованию разных эмоций и впечатлений, открывавшихся в этот момент на лицах моих ничего не подозревавших клиентов, можно посвятить целый том. Откровенное или едва заметное ханжество, инстинктивный ужас, нескрываемое любопытство, внезапный страх

-все тут же всплывало на поверхность. Я превратился в адепта чтения тайных знаков и определения температуры по этому психологическому термометру.

Благодаря своей кажущейся простоте и даже небрежности, это произведение всегда оказывало неизменно правильное воздействие, потрясая неподготовленное сознание, предательски выдававшее при этом свои самые потаенные секреты. Конечно, вся сила его заключалась в неожиданности. И тогда, и сейчас я уверен, что ни один человек, насколько бы ни были крепки его нервы, не смог бы устоять перед таким тестом, не будучи предупрежден.

И все же - я часто задаю себе этот вопрос - могла ли она заранее знать о картине?

В утро ее первого появления в моем офисе я пребывал там в одиночестве, поскольку отправил Джеймса в город с каким-то поручением, а для прихода стенографиста было еще слишком рано.

Таким образом, я самолично встретил ее в приемной и выяснил причину визита.

- Я пришла, чтобы видеть мистера Морфилда, - произнесла она голосом вежливым и чистым от природы, в котором сейчас звучали резкие, хриплые нотки, вызванные явным беспокойством и неприятностями. - Я хочу встретиться с ним по личному делу. Это очень важно.

Вы можете представить себе, как само ее появление и манеры повлияли на меня - меня, хитрейшего и наименее впечатлительного адвоката в этой части Нью-Йорка, - если я признаю, что они почти убедили меня не спешить переходить к тому, что я называю "картинным тестом", а расспросить ее сначала в приемной. Если бы небеса позволили мне это!

Она стояла в дверях, глядя мне в лицо с надеждой и испугом; ее полные вишневые губы вздрагивали от переполнявших ее эмоций, которые она не могла скрыть, пылкие глаза увлажнились, а вся фигура выражала немую мольбу - что ж, самим ангелам не представлялось более восхитительной сцены.

Такой я вижу ее и теперь, стоит лишь мне смежить веки.

Однако я все же сохранил верность профессиональному здравому смыслу, проводил ее в кабинет и подвинул ей стул. Она опустилась на него, прошептав едва слышное "спасибо", и, усаживаясь подле нее, я заметил, как огонь полыхнул в ее глазах, когда она увидела мою картину.

Как я уже говорил, ее реакция была близка к совершенству. Когда сознание посетительницы справилось с потрясением, неизбежно производимым полотном, я не сумел заметить в ней уже ни малейшего признака, который она могла бы расценить как нежелательный для себя.

Не было ни поджатых губ, ни расширенных ноздрей, веки ее также сохраняли свое естественное положение.

Правда, я, конечно, упустил самый важный момент - первые мгновения после ее мимолетного, вскользь брошенного на меня вопросительного взгляда, - так как вдруг обнаружил в своих пальцах зажженную сигару и повернулся, чтобы швырнуть ее в пепельницу.

Вместо этого она почему-то упала на пол, и я нагнулся, чтобы поднять ее. Таким образом, я пропустил самую значительную секунду, которая среднестатистическому человеку может показаться и пустяковой, но для занимающегося одновременно раскрытием преступлений и анализом людских характеров может значить все.

- Теперь, мадам, - серьезно произнес я, поворачиваясь к ней, - что я могу для вас сделать?

Она бросила на меня такой взгляд беспомощности и мольбы, устоять перед которым было невозможно.

- Я пришла, - тихо начала она, - просить вас о помощи. Я... у меня большие неприятности. Как только я обнаружила...

- Для начала, - перебил я, - почему вы обратились именно ко мне? Для таких случаев существуют личные поверенные.

- Я знаю, - торопливо заговорила она, - но у меня нет личного. Кроме того, мистер Морфилд должен быть наслышанным о своей репутации достаточно, чтобы не удивляться такому посещению, как мое.